Пугачев Победитель

Л ты об этом докладал... самому-то?

Его царскому величеству? А как же! Нюжли мпнчать надо было? — ответил Питирим.— В первый тс раз, как был допущен пред царские очи. И пал тут 'I на колени, и бил лбом об пол... Не прикажи, говорю, великий государь, казнить, а прикажи миловать. Не мн I пина, что изничтожены картинки-то... Твой да цесаревича, мол, портреты.. Парни треклятые изнич- Iожили по дурости...

Хо-хо-хо! — грохотал Творогов.— Так я и поверни тебе, старый Чугун! Так я и поверил! Поди, сам | аргинки вырезал да запрятал...

А мне зачем бы их прятать?—притворно удиви чш Чугунов.

Ну, так, значит, в печке спалил!

А зачем бы я их палил?

А чтобы соблазна не было..

Какого соблазну? Окстись, присходительство, то оиии сиятельство! — вдруг сурово прикрикнул Чугу- |нт. Хоша ты государю-батюшке и приближенный ' нуга, а не гоже так говорить. Прищеми язык, говорю! Пни гать такое не следовает. На людях, чай!

Повернулся к хлопавшему глазами Прокопию Голо- Пнродько:

Унял бы ты свого сродственничка! Я-то, конеч- мн иг доносчик. Мое дело маленькое. А неровен час, Положит кто другой его величеству, так и совсем не • "Iндно может выйти..

Прокопий сообразил, испугался и прикрикнул на чвшего Творогова:

Заткни пасть, непутевый! Чего ржешь? Ну тебя, и гам деле!

Гости притихли.

— Холодно тут чтой-то! — заявил Хлопуша.— Айда, господа честные, где потеплее-

И портретная галерея погрузилась во мрак.

Уйдя спать с отведенную ему Чугуновым комнату, поблизости от той спальни, где пребывал сам «анпиратор» со смуглой Танюшкой-сказочницей, Минеев разделся и, облачившись в беличий халат, улегся на широкой софе. «Значит, склока-то идет!— подумал он.— Питиримка всю эту комедию недаром разыграл. А за его спиною Чубаровы. Против Голобородькино- го рода-племени. Творогов, дурак, так только, по дурости, под руку подвернулся. Ну, конечно, что случилось завтра же «самому» ведомо станет. С прикрасами. Разумеется, «сам» озлится. И без того на Творогова уже зуб точит... Ну, все это хорошо. А что из этого выйдет? Кто, случись что, снизу, а кто сверху окажется? Кто кого подомнет да сломает? А пущай их! Мне не все ли равно? Жалеть, что ли, кого из зверья двуногого? Грызутся, как голодные пауки в склянке, друг друга поедают, а мое дело — сторона...»

Вспомнилась смуглая Танюшка. Минеев сладко потянулся, зевая. «Славная девка... Где Чугун такую выкопал? Племянница, говорит. Врет, поди... Ну, ничего: племянница или нет, а «самому» явно угодил... Бабник «пресветлый» наш». Пощупал под кольчугой и рубашкой: цел ли замшевый пояс с алмазами и рубинами. «Дел...» Успокоился и погрузился в дрему.

Двое суток мела метель. Об охоте нечего было и думать. «Анпиратор», которому очень по вкусу пришлись сказки смуглой Танюшки и ее горячие девичьи ласки, почти двое суток не показывался из своей опочивальни. Приехавшие с ним приближенные, впрочем, не очень скучали: с утра и до поздней ночи в огромном столовом зале шел пир горой, а напившихся расторопные слуги, вымуштрованные Чугуновым, ' шдывали спать в одной из бесчисленных комнат лнорца, обращенных в опочивальни. Другие резались в | «1 • it л. Иные забавлялись с неведомо откуда вынырнувшими разбитными девками. Кто-то, опившись, око- чу|пился тут же, в столовой, и пролежал несколько •ни "В колодой, прежде чем обнаружилось, что он мертв. Кто-то другой, бог весть с чего, забрался на мер да к, и там удавился. Были драки, впрочем, без

с»о тяжких последствий, потому что слуги сейчас

и ' растаскивали дерущихся.

Каждые три или четыре часа из Москвы прибегал им. редной гонец с депешами, извещавшими, что в стопине все обстоит благополучно.

Вечером на четвертый день святок явился молодой кнлчек, Семен Мышкин-Мышецкий, числившийся на | ну кбе по иностранной коллегии и бывший личным in ре гарем при отце: привез от князя Федора доклад < разными новостями.

К «анпиратору», рано замкнувшемуся с уютной опо- чимдльне с Танюшкой-сказочницей, князька не допу-

шли В одной из комнат дворца собралось несколько приближенных «анпиратора» с фельдмаршалом Хлопу- ин и но главе, и Семену Мышкину-Мышецкому было предложено сделать этому «царскому совету» краткий ч"1 над по содержанию привезенных депеш. При этом нри< утствовал и Минеев.

Давно невзлюбивший молодого князя за его моло- дисть и пригожесть безносый Хлопуша встретил Семени Мышкина-Мышецкого насмешливым вопросом:

И как это ты снегу не побоялся, барчук? Замер- |и уть по дороге мог... А с какими новостями пожалован. изволил? Докладай царскому совету. Его величе-

i nn отдыхает, приказал не беспокоить до завтрева.

('смен Федорович принялся излагать вкратце при- йе и иные новости:

В Москве все спокойно. Москва мирно праздну- ' ев п ки, да и погода там эти дни была хорошая. Mi м и. только тут, вокруг Раздольного. Ну, а что касается новостей, то вот они: ехали в Москву посольства от цесарского величества из Вены да от короля прусского. Из Берлина везли даже царю подарки разные, промежду прочего полное фельдмаршальское обмундирование, золотую шпагу, часы с хитрой механикой и еще другое. Да польские власти задержали под разными предлогами.

Зарываются ляшки!—засмеялся Хлопуша.— Ну, дальше!

Случайно прорвавшиеся через польские кордоны на русскую сторону купцы-армяне привезли иностранные куранты, в которых пропечатано, что сам Фридрих II, король прусский, уже собиравшийся выехать в Кенигсберг, где собрана восьмидесятитысячная армия, внезапно заболел и, по-видимому, опасно, так что дважды уже распространялся слух о его смерти.

А пущай его помирает, старый перец! — засмеялся Хлопуша.— Нам никакого огорчения окромя радости...

Поляки заявляют нам все новые требования. Ведут себя очень дерзко. Промежду прочего, те же армяне сообщают, что в тылу у польской армии, придвинутой почти к Смоленску, не все гладко: гайдамаки с Украины переходят за польскую границу, подбивают холопов, режут панов, грабят жидов. Уже взяли и сожгли несколько богатых местечек. Разгромлены поместья Радзивиллов и Сангушек.

Ништо полячишкам! — позлорадствовал Хлопуша.— Мы им еще пустим красного петуха. Пущай по Польше погуляет... Ха-ха! Холоп-то и там такой, как у нас крепостной.. Да они, полячишки, своему холопу горячего сала за шкуру любят заливать, поди, почище, чем наше баре...

Нет ли каких особых новостей из Питера?— осведомился Минеев.

Был бунт в Кронштадте: бомбардир Аверьянов подбил, было, матросов, да комендант крепости

м<мерял Рогачев сразу подавил беспорядки и всех ш'шпщиков расстрелял. А в Питере толкут по-преж- иему воду в ступе, никак не сговорятся, кого бы и I рем поставить. За последние дни надумались: царя пщ м что не ставить, а выбрать кого-нибудь в дик- I а горы..

— Это что же за штука такая? — полубопытство- МЛ Хлопуша.

Диктатор—это как бы царь, только без титула и Ни время, — пояснил Минеев.

Хе! Не так глупо! — отозвался Хлопуша.—Да еще ежели выберут какого-нибудь царицына енарала миитоящего, к примеру сказать, Румянцева альбо Суворина, поди, и сделают что-нибудь... Да нет, не дойдет до гого! Ежели бы офицерье выбирало, то, двиститель- Но выбрало бы толком. А господа-сенаторы, лысые

(црички сопливые, те своего захотят да такого, чтобы in m i > видимость была...

• Действительно,— продолжал Мышкин,— по дошитым из Петербурга из-за этой мысли только IIу щи и разлад пошел. Намечают то того, то другого, друг дружке яму, а согласиться никак не могут.