Пункт выдачи № 13

— Так что вы там накопали?

— Ничего особенного, кроме того, что ты участвовал в этой проклятой временем войне. Если честно, я первый был против твоей кандидатуры. Тот, кто убивал особенных, разве сможет им улыбаться впоследствии? Не думаю.

— Пора возвращаться. На улице уже не осталось ничего от нашего оборудования, даже провода как змеи втянулись внутрь, и двери захлопнулись.

— Постоим здесь. Если зайдёт кто из клиентов, то ты увидишь и сможешь быстро вернуться на рабочее место.

Касьян поискал глазами мусорный ящик и метко закинул туда палочку, обёрнутую бумажкой.

— Не хочу, чтобы парни слушали. Меня смогли переубедить тогда. Один небольшой нюанс стал решающим, ты ведь понимаешь, о чём я говорю?

Я промолчал. Точнее спросил, что же он хочет услышать от меня.

— Вы ведь встречались с ходячими на полях сражений, правда? Ты ведь знаешь все эти штуки с бессмертием и тем, что мертвец может разговаривать со своим хозяином? Можно было взять мертвеца в плен, и он как маячок выдавал место нахождения бункера, а потом прилетали драконы и сжигали всех внутри. Всех, кроме мертвеца, который дымился и вонял, но был жив. Вы убивали мертвецов, но они восставали и продолжали сражаться. Вы расчленяли их, но это тоже не помогало. Даже конечности жили своей жизнью и наносили ущерб. Это очень мешало вам, правда? Но вы люди, не только смешные, но и хитрые. Вы что-то придумали. Ты помнишь это?

— Не хочу вспоминать, — я содрогнулся, — ничем не горжусь, но ни о чём не жалею.

— Как и я, Игорь, как и я. Касьян не просто так получил прозвище Беспощадный. Но и Милосердным меня тоже звали впоследствии. Ты можешь вспомнить, как расправлялись с ходячими? Как именно вы заставляли их молчать?

Мне не хотелось вспоминать.

Военно-полевая… Часть первая

Воспоминания не заставили себя ждать. Стоило только откинуться на подушку и закрыть глаза, как измученный мозг расслабился и начал воспроизводить яркие картины из прошлого. Иногда фантазия заменяет мне телевизор, иногда превращается в пыточный инструмент.

Так вот.

20*** год. Я еще совсем молодой, без морщин, ранений и шрамов, еще верю в людей и ненавижу «нелюдей», которые развязали войну, когда «этого никто не ждал».

Я призван по мобилизации четыре месяца назад, но все еще не держал в руках оружия. Как-то само собой получилось попасть в так называемые «штабники». Тепленькое место, где все мечтают служить чтобы отсидеться, а я даже не просил об этом. Меня просто туда записали, едва взглянув на комиссии. Ну штаб, так штаб. И в тылу можно приносить пользу.

Получив печать в билете и приступив к выполнению рутинных обязанностей, я невольно стал любимчиком подполковника. Даже сейчас его круглое мясистое лицо со свисающими вниз усами стоит перед глазами. Мозг услужливо возвращает старые обиды, радости и гадости.

Ярко помню как мы пьянствовали по ночам в казарме. Как приводили девчонок. Как получали выговоры и, опустив глаза, слушали бесконечный вой полковника.

Как приходилось пить уже с ним в кабинете — только я и он. Здоровенный мужик хныкал и жаловался на жену, которая, по его словам, точно изменяет и «дает под хвост каждому симпатичному рядовому». Причем он начинал подозрительно злобно коситься в мою сторону и сжимать стакан так, что хрустело стекло.

Как завывали над головой пролетающие со скоростью звука грифоны, как дрожали стены от взрывов, как стучали пулеметы парней, пытающихся достать тварей.

А еще я помню бесконечные поездки с поручениями. «Отвези документы в штаб, помоги загрузить ящики с патронами, проводи связного к театру, чтобы устранить разрыв».

«Что ты делал на войне?» — «Да, писарем отсиделся в штабе.» Это про меня. Но тот дождливый осенний день был особенным.

* * *

Подполковник (назову его Неизвестный) протягивал мне планшетку с документами. Довольно большая наплечная сумка, набитая секретной макулатурой, весила наверное полтонны, но он держал ее на вытянутой руке и не морщился. Я слышал, как хрипит у него в груди, как тяжело он дышит, и ощущал спертый тяжелый запах одеколона. Где-то вдалеке грохотали разрывы, зенитка пыталась отогнать что-то летучее.

— Неспокойно сегодня, Игорек, не вздрагивай. Должен был привыкнуть уже.

Я и не дергался, но возражать не стал. Спорить с начальством себе дороже. Тем более, когда можно потерять хоть какую-то, но протекцию лучше промолчать.

— И тем не менее, парни, вам придется эти бумаги срочно доставить на окраину города, на первую линию обороны. Прямиком в командный бункер. Бывал там, Александр?

Я покосился на парня, который стоял справа. Не видел его раньше. Судя по комбинезону поверх гимнастерки, огромных дурацких защитных очков и тряпки, свисающей из кармана, это был водитель.

Тот сказал, что нет, но с картами знаком.

— Игорек тебе покажет, если что. Он тут рапорты только в избу Бабы Яги не возил, а так в каждую дыру заглядывал. Верно, Игорь?

Я подтвердил и заметил, что шофер тоже меня искоса разглядывает.

— Вот и хорошо. Следовательно, приказ такой. Пакет доставить лично в руки генералу Бесфамилько. Пакет не вскрывать, там все на печатях. Потеря посылки, как и её вскрытие равнозначны измене. Даже без ног и рук должен перекатом до бункера доскакать и посылочку передать лично в зубы генералу. Если Игорька убьют, то Шурик хватает сумку с мертвого тела героя и продолжает путь, но надеюсь, что до этого не дойдет. Боев в городе нет, врага держим конкретно на подступах, и опасаться можно только случайного фаербола от крылатой вонючки или случайного диверсанта. Поэтому по дороге ни с кем не заговаривать, не останавливаться, попутчиков не брать. Это ясно? Погнали!

Он вдруг подскочил ко мне, крепко прижал к груди, одновременно надевая сумочку через голову. Ласково стукнул в грудь так, что сперло дыхание, и оттолкнул нежно, как дубиной врезал.

— Вперед, парни! Время не терпит. Как вернетесь — двенадцать часов отгула могу пообещать.

Уже за дверью я пожал руку новому знакомому и представился.

— Игорь.

— Александр. Для друзей Саша. Можешь так и называть.

Друзьями мы еще не стали, поэтому я решил, что буду называть его все-таки Александром.

* * *

Машинка стояла у подъезда, ожидая. Полноприводной внедорожник с фарами, напоминающими выпученные глаза, с открытым кузовом, без дверок и на первый взгляд хаотично нанесенными рунами на бортах.

— Защитные руны, — показывал Александр. — Новая редакция. Вот эта скрывает машину от взглядов фейри, которые только и ждут, чтобы навести на нас огненный дождь. Вот эта — от сглаза, чтобы голову не заморочили и мы в столб не въехали на полном ходу. Это — маскировочная сетка от мелких камешков, осколков, искр — чтобы не мешали. Это — «Слепота мертвеца» — новинка, чтобы ходячие не бросались.