Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников

– У Пушкина такой страшный вид, что, будь я его женой, я не решилась бы вернуться с ним домой.

С. М. Соловьев, встречавшийся с графиней Н. В. Строгановой в сороковых годах, рассказывает: «С умом и образованием поверхностным, огромными претензиями на то и другое, с полным отсутствием сердца, эгоизм воплощенный, неразборчивость средств, способность унижаться до самых неприличных искательств, когда считалось нужным, и в то же время гордость, властолюбие непомерное, – вот графиня Нат. Викт. Строганова. В Петербурге она занимала блистательное положение; умевшая владеть разговором, очень недурная собою, особенно вечером, с огромными связями, как дочь Кочубея, она держала блистательную министерскую гостиную». Когда муж ее потерял министерский пост, они уехали за границу. В Париже Наталья Викторовна сошлась с известной в свое время г-жой Свечиной, ярой католичкой. «Строганову, – продолжает Соловьев, – женщину без убеждений, без сердца, прельстила внешняя, чувственная, театральная набожность католическая; прельстила ее эта новая открывшаяся ей деятельность, это католическое милосердие, так тесно переплетенное с интригою, с составлением обществ, лотереями, со всеми этими мирскими забавами, подкрашенными христианством. Графиня окунулась с головой в католицизм. Она не скрывала своих мнений при русских, вследствие чего сейчас же распространился слух, что она приняла католицизм».

Граф Александр Григорьевич Строганов (1795–1891)

Муж предыдущей, сын графа Григ. Ал. Строганова. В молодости артиллерист, участвовал в наполеоновских войнах. В 1834 г. назначен товарищем министра внутренних дел, в 1836–1838 гг. был генерал-губернатором черниговским, полтавским и харьковским, с 1839 по 1841 г. управлял министерством внутренних дел. С. М. Соловьев рассказывает: «Александр Григорьевич Строганов служил страшным примером, какие люди в России в царствование Николая I могли достигать высших ступеней служебной лестницы. Имея ум чрезвычайно поверхностный, Строганов мечтал, что обладает способностями государственного человека, и не знал границ своей умственной дерзости; с важностью высказывал какую-нибудь нелепую мысль и упорно поддерживал ее другими нелепостями… Император Николай понял наконец, что избранный им министр внутренних дел не годится даже в ротные командиры, и отставил его». Это, однако, не помешало Строганову впоследствии, при Александре II, занять пост новороссийского и бессарабского генерал-губернатора. Отличался исключительным высокомерием и барской спесивостью.

Графиня Александра Ивановна Коссаковская (1811–1886)

Жена церемониймейстера графа Стан. Ос. Коссаковского, дочь графа И. С. Лаваля, сестра Ек. Ив. Трубецкой, жены декабриста. Пушкин не любил, когда в свете на него смотрели как на «сочинителя», и не выносил равнодушно-любезной дамской болтовни о его стихах. Однажды, в декабре 1835 г., графиня Коссаковская заговорила с ним о его произведениях. Пушкин отвечал сухо. Тогда она насмешливо сказала:

– Знаете ли, что ваш «Годунов» может показаться интересным в России?

Пушкин ответил:

– Сударыня, так же, как вы можете сойти за хорошенькую женщину в доме вашей матушки.

С тех пор графиня не могла равнодушно видеть Пушкина.

Князь Николай Григорьевич Репнин (1778–1845)

Рожденный князь Волконский, брат декабриста князя Сергея Григорьевича, внук по матери фельдмаршала князя Н. В. Репнина. Так как у фельдмаршала были только дочери, то Александр I приказал старшему из сыновей княгини Волконской-Репниной принять фамилию деда, «чтоб не погиб знатный род». Был посланником при вестфальском дворе, с 1816 по 1835 г. – военным губернатором Малороссии.

В 1836 г. Репнин жил в Петербурге. Пушкин опубликовал свою сатиру «На выздоровление Лукулла», где жестоко высмеял министра народного просвещения С. С. Уварова. Сатира вызвала в высших кругах сильнейшее негодование и доставила Пушкину немало хлопот и неприятностей. Между прочим, до Пушкина дошли слухи, что о стихотворении его очень неблагосклонно отозвался князь Репнин. Пушкин написал ему по-французски такое письмо:

«Князь! С сожалением вижу себя вынужденным докучать вашему превосходительству; но, как дворянин и отец семейства, я обязан оберегать свою честь и имя, которое должен оставить моим детям. Я не имею чести лично быть с вами знакомым. Не только никогда я вас не оскорблял, но, по причинам мне известным, я питал к вам до сего времени истинное чувство уважения и благодарности. Тем не менее некий г-н Боголюбов публично повторял оскорбительные для меня слова, якобы исходящие от вас. Я прошу ваше превосходительство не отказать осведомить меня, что мне об этом думать [264] . Больше, чем кто-нибудь, я знаю расстояние, отделяющее меня от вас; но вы, который не только вельможа, но еще и представитель нашего древнего и истинного дворянства, к которому принадлежу и я, – вы, надеюсь, без труда поймете повелительную необходимость, которая вынуждает меня к этому шагу».

264

В черновиках: ничтожный человек по имени Боголюбов недавно повторял в кофейнях замечания, позорящие меня… Я прошу, князь, взять обратно замечания Боголюбова, или я знаю, как мне поступить…

Князь Репнин ответил Пушкину по-русски странным письмом, из которого выходило, будто он никаких отзывов о «Послании к Лукуллу» не делал. Но в таком случае откуда же он догадался, какие именно слухи имел в виду Пушкин, почему заговорил именно о «Послании»? Вот его письмо:

«Милостивый государь Александр Сергеевич! Г-на Боголюбова я единственно вижу у С. С. Уварова и с ним никаких сношений не имею и никогда ничего на ваш счет в присутствии его не говорил, а тем паче прочтя послание Лукуллу, вам же искренно скажу, что гениальный талант ваш принесет пользу отечеству и вам славу, воспевая веру и верность русскую, а не оскорблением частных людей. Простите мне сию правду русскую, она послужит вернейшим доказательством тех чувств отличного почтения, с коим имею честь быть вашим покорнейшим слугой».

Пушкин ответил Репнину по-русски не менее странным письмом, в котором определенно звучит нотка как бы покаяния:

«Милостивый государь князь Николай Григорьевич! Приношу вашему сиятельству искреннюю, глубочайшую мою благодарность за письмо, коего изволили меня удостоить. Не могу не сознаться, что мнение вашего сиятельства касательно сочинений, оскорбительных для чести частного лица, совершенно справедливо. Трудно их извинить, даже когда они написаны в минуту огорчения и слепой досады; как забава суетного или развращенного ума, они были бы непростительны».

Варфоломей Филиппович Боголюбов (1786–1842)

Греч о нем говорит: «Боголюбов представляет любопытное зрелище человека всеми презираемого, всем известного своими гнусными делами и везде находящего вход, прием и наружное уважение». Сын эконома Смольного института, проворовавшегося и при ревизии кончившего самоубийством. В оставшихся детях приняла участие императрица Мария Федоровна, десятилетнего Варфоломея она устроила на воспитание к князю А. Б. Куракину. В его семье мальчик получил хорошее образование и светское воспитание. Служил по дипломатической части в Неаполе, в Вене, потом проживал в Петербурге, числясь по министерству иностранных дел. Был он сплетник и мелкий мошенник, воровавший у знакомых деньги из плохо лежавших бумажников. Служил шпионом в Третьем отделении, но был оттуда прогнан за перлюстрированное московским почт-директором А. Я. Булгаковым письмо, где называл Бенкендорфа жалким олухом. Тот же Булгаков отзывался о Боголюбове: «Этот малый сущий демон, – везде поспеет и всем умеет услужить». Был он ловкий, подвижный, льстиво юлящий, с отталкивающей, сатанинской физиономией, носил две звезды и был известен как креатура министра народного просвещения С. С. Уварова. С Уваровым у него были какие-то секретные связи, которых сам Уваров стыдился. Однажды, в компании Пушкина, Нащокина, Куликова и других, Боголюбов рассказал какой-то до того скверненький анекдотец о петербургском мальчике, что вызвал всеобщее омерзение. Можно думать, что связи его с Уваровым, любителем однополой любви, коренились именно в этой области. Боголюбов был знаком с Пушкиным, Вяземским, А. Тургеневым. Для Пушкина он в 1833 г. где-то добывал деньги. В 1836 г., в связи с появлением сатиры Пушкина на Уварова («На выздоровление Лукулла»), распространял позорящие Пушкина слухи, о которых Пушкин упоминает в письме к князю Н. Г. Репнину.

Николай Алексеевич Муханов (1802–1871)

Брат московского Муханова, Александра Алексеевича. С 1823 по 1830 г. служил адъютантом при петербургском генерал-губернаторе графе П. В. Голенищеве-Кутузове. В 1827 г. Пушкин, приехав в Петербург, привез Муханову письмо от его брата Александра, где тот очень рекомендовал ему сблизиться с Пушкиным. Через два месяца Муханов писал брату в Москву: «Пушкина я вовсе не вижу, встречаю его иногда в клубе, он здесь в кругу шумном и веселом молодежи, в котором я не бываю; впрочем, мы сошлись с ним хорошо, не часто видимся, но видимся дружески, без церемоний». В 1830 г. Муханов перевелся из военной службы в штатскую, служил чиновником особых поручений в министерстве внутренних дел, боролся с холерой под начальством Закревского. В дневнике Муханова за лето 1832 г. встречается ряд упоминаний о Пушкине. «25 июня. Встал поздно. Пришел Пушкин, долго просидел у меня. Добрый малый, но часто весьма…». Рассказывает в дневнике о спорах Пушкина с Вяземским, о затевавшейся в то время Пушкиным газете.

Впоследствии Муханов был товарищем министра народного просвещения (1858–1861), товарищем министра иностранных дел (с 1861 г.), умер действительным тайным советником и членом государственного совета. В общем владении с братом Владимиром имел в Харьковской губернии двадцать три тысячи десятин земли.

Иван Семенович Тимирязев (1790–1867)

Дядя известного ботаника-дарвиниста К. А. Тимирязева. Служил в конногвардейском и гродненском гусарских полках, был адъютантом великого князя Константина Павловича в Польше. За участие в штурме Варшавы произведен в генералы, переведен на службу в Петербург. Жена его – Софья Федоровна, рожденная Вадковская, по первому мужу Безобразова (родилась в 1799 г.). В Петербурге Тимирязевы дружили с князем Вяземским, Жуковским, Пушкиным. Пушкин в то время был уже женат, камер-юнкер и много ездил в большой свет и ко двору, сопровождая свою красавицу-жену. Этот образ жизни часто был ему в тягость, и он жаловался Тимирязевым, что это не только не согласуется с его наклонностями и призванием, но ему и не по карману. Часто забегал он к Тимирязевым, оставался, когда мог, обедать и, как школьник, радовался, что может провести несколько часов в кружке искренних друзей. Тогда он превращался в прежнего Пушкина; лились шутки и остроты, раздавался его заразительный смех. Однажды после обеда, когда перешли в кабинет и Пушкин, закурив сигару, погрузился в кресло у камина, Софья Федоровна начала ходить взад и вперед по комнате. Пушкин долго следил за ее стройной и очень высокой фигурой и наконец воскликнул:

– Ах, Софья Федоровна, как посмотрю я на вас и на ваш рост, так мне все и кажется, что судьба меня, как лавочник, обмерила!

Как-то зашел он к Тимирязевым и не застал их дома. Слуга сказал ему, что они ушли гулять и скоро воротятся. В зале у Тимирязевых был большой камин, а на столе лежали орехи. Перед возвращением Тимирязевых Пушкин взял орехов, залез в камин и, скорчившись обезьяной, стал их щелкать. Он любил такие проказы.

Владимир Павлович Титов (1807–1891)