Пустой мир 2. Война за престол

Огромные грузовые контейнеры, наставленные здесь наспех прямо среди проходов и на проездах, создавая большое количество проблем для грузовых машин, пытавшихся здесь проехать, были тому лишним подтверждением. Прежде большая часть военное снаряжения шла через пассажирский порт, но после налета тристанской авиации и последующим обстрелом того сектора осадной артиллерией, превратившей часть складов и причалов в нагромождения обломков сталепласта и керамита, было принято решение перебросить и сюда хотя бы часть путей армейского снабжения.

Михаэль прибыл с подразделением личной гвардии и телохранителей на одну из закрытых площадок порта. Транспорт, его доставивший, тут же поднялся обратно в воздух, за новой партией грузов, ожидавшей на реквизированном гражданском тяжелом сухогрузе в пятистах километрах отсюда, за пределами действия тристанской истребительной авиации. Вместе с гористарским графом высадилась тысяча киборгизированных гвардейцев, его лучших бойцов, прошедших через множество сражений, каждый из которых был закален в боях, и восемьсот телохранителей, уже полноценных людей, но тоже опытных ветеранов, служивших еще его деду, успевших увидеть в своей жизни практически все, что только может увидеть солдат. Все они не ведали ни страха, ни жалости, и как нельзя лучше подходили для того, чтобы устроить засаду заносчивому тристанскому барону, решившему, будто может давать столь оскорбительные клятвы и опускаться до того, чтобы угрожать дворянину его же семьей, взятой в заложники.

Не задерживаясь в порту дольше, чем потребовалось, чтобы уведомить штаб командования гарнизона о своем личном появлении здесь, Михаэль сразу же отправился на передовую. Сейчас ему больше всего необходимо было заявить о себе, привлечь внимание тристанцев и самого Эдварда, который, как он думал, сейчас находится где-нибудь за пару тысяч километров от линии фронта, в штабе командования, руководя общей войсковой операцией. Гористарской разведке точное его местоположение засечь не удалось, в отличие от местонахождения его семьи. К счастью, все еще живой и имевшей далеко не самые плохие условия для проживания, но передать им какой-либо знак и послание, что Михаэль помнит о них и спешит выручить, не получилось. Контрразведка Тристанского бароната действовала крайне эффективно, вычислив и уничтожив гористарского агента через день после того, как он смог отправить шифрованное донесение об обнаружении заложников.

Линия фронта в городе на самом деле представляла собой простреливаемую со всех сторон нейтральную полосу, проходившую между двумя армиями, настолько же реальная, как и окружающие ее развалины. Ее примерная ширина составляла порядка трехсот или четырехсот метров, так что перестрелка между отрядами противника, залегавшими на передовой, не прекращалась ни на минуту. Помешать боям могли только развалины и насыпи обломков, не позволявшие противникам разглядеть друг друга и вести прицельный огонь, но даже в таких случаях не замолкала минометная и артиллерийская перестрелка. Обе стороны одновременно пытались наступать и продвигаться вперед, что чаще всего выливалось в ожесточенные встречные схватки, когда противники вновь и вновь сходились в рукопашных, после отступая, так и не достигнув каких-либо серьезных результатов. На тактических картах обстановка также менялась чуть ли не ежеминутно. На одном участке тристанским силам в результате успешной атаки удавалось продвинуться несколько вперед, заняв пару помещений или выбив противника из здания. На другом участке точно таких же результатов удавалось добиться гористарским силам, но ни одна из сторон не могла получить серьезного преимущества.

На стороне наступающих был профессионализм солдат и качественное превосходство в лучшем вооружении. А на стороне защитников, потерявшим большую часть профессиональной армии в предыдущих боях и сейчас почти полностью состоявшей из резервистов и наспех подготовленных выпускников новых армейский наборов, было количественное преимущество из-за подхода резервных частей. Ни одна из сторон не собиралась уступать, ни одна из сторон и не думала сдаваться, не считаясь с потерями, растущими с каждым днем. А разделяющая противоборствующие стороны нейтральная полоса, проходившая по улицам, перекресткам и дорогам, заглядывая внутрь зданий и проходя через коридоры и стены, какие порой только и разделяли противников, продолжала покрываться трупами и остовами взорванной бронетехники. Весь мир между отрядами противника сжимался порой до узкого коридора шириной в пару метров, которые не получалось даже перебежать из-за шквального огня противника, открывающегося каждый раз, как только показывалась любая возможная мишень. Огонь вели даже по медикам и санитарам, пытавшимся вынести из боя раненых.

Шаттлы Михаэля обстреляла диверсионная команда фларских войск, забравшаяся на крышу одного из небоскребов и ведущая огонь из спаренных импульсных орудий по любым воздушным объектам в этой зоне, но уже через несколько минут их уничтожили ответным огнем лазерных излучателей.

Высаживать отряды пришлось прямо на улице, на бывшей площади, где когда-то находилась крупная городская развилка, а так же находился один из памятников, от которого все равно почти ничего не осталось после того, как по площади отработала артиллерия тристанских войск, превратившая окрестные здания в щерящиеся бетонными обломками скелеты опорных конструкций. Сейчас же, после того, как ценой больших потерь и усилий удалось отодвинуть тристанские войска, так что они больше не могли прицельно обстреливать площадь, здесь организовали что-то вроде посадочной площадки, хоть и действовать приходилось предельно быстро.

Шаттлы опускались на один заход, выбрасывали подкрепление и снаряжения, после чего все бегом мчались в ближайшие подвалы и бомбоубежища, поскольку тристанские наводчики, дежурившие на крышах высотных зданий, просматривающие воздушные пути к площади, докладывали батареям дальнобойной артиллерии о подлетающих кораблях. Так что на высадку оставалась всего лишь три или четыре минуты, после чего на площадь начинали сыпаться плазменные снаряды, выжигавшие в такие моменты все, что еще оставалось.

Гордой и достойной высадки, как вначале предполагал Михаэль, у него не получилось, пришлось, как и простым солдатам, выпрыгивать на оплавленный и перепаханный взрывами керамит площади, после чего, срывая дыхание, бежать к ближайшему укрытию, где уже стояли бойцы, призывно махающие руками и все время посматривающие на небо, где в любом момент могли появиться яркие точки приближающихся плазменных снарядов. Их гористарский граф уже не успел увидеть, буквально скатившись по ступенькам вниз, когда небо все-таки разорвал так до боли всем знакомый свист, предвещавший появление артиллерийских снарядов, выжигавших перед собой сам воздух. И только потом уже в спину отдало сильным жаром взрывной волны, накрывшей солдат, не успевших закрыть защитную дверь. Если бы в этот момент на нем не было боевого костюма, рассчитанного и не на такие перепады температур, то, скорее всего, спину сожгло бы до костей, а так отделался лишь легким шоком от происходящего.

Артобстрел площади продолжался примерно две минуты, наполненных непрерывными разрывами, грохотом и вполне ощутимой тряской, от которой качались временные светильники на потолке. Централизованного освещения здесь не было после боев за электростанцию квартала, в ходе которых та оказалась почти полностью разрушенной. О бесперебойной подаче энергии можно было забыть, войска на местах обходились автономными генераторами и переносными установками зарядки. И эти две минуты казались непривыкшему к подобному гористарскому графу целой вечностью, в ходе которой он успел умереть и был похоронен в этом грязном и вонючем подвале, забитым ящиками со снаряжением и боеприпасами, солдатами, ранеными и дроидами. Воняло кровью, потом, горелым железом и озоном, так что не выдерживали даже фильтры боевого костюма, пропускающие эту вонь внутрь. Михаэль брезгливо поморщился, заодно порадовавшись, что сейчас его лицо закрыто шлемом, и солдаты не могут увидеть это выражение лица.

– С прибытием, господин! – поздравил его офицер, остававшийся здесь за старшего, поразительно, но всего лишь в звании лейтенанта. Как объяснил парой минут позже, проводив на два уровня ниже, где сейчас разместили что-то вроде полевого штаба, вчера на этом участке тристанцы ввели в бой несколько отрядов тяжелых штурмовых дроидов, как лезвием взломавших всю оборону и добравшихся до штаба командования сектора, полностью его уничтожив. После этого полевые офицеры оказались предоставленны буквально самим себе, вынужденные действовать исходя только из имеющихся у них оперативных данных и тех сведений, что прибывали вместе с подкреплениями, исправно пополнявшими быстро редеющие ряды защитников. Если прервется доставка подкреплений и боеприпасов, то оборона на этом участке продержится ровно столько, сколько потребуется времени тристанцам для организации нового удара здесь.

На самом нижнем уровне развернули пункт мобильной связи, связанный с антеннами наверху, какие приходилось менять чуть ли не каждый день, тристанские артобстрелы рано или поздно их задевали, но таким образом обеспечивалась хоть какая-то координация действий с соседними участками. Все равно это было лучшее из имеющегося. Там же стоял единственный голограммный стол, на котором отмечалась карта участка согласно последним имевшимся данным.

– Господин, смотрите, - провел рукой офицер, - мы сейчас удерживаем линию обороны вдоль Теннской магистрали, этот керамитовый рукав шириной в двенадцать полос, единственное, что отделяет нас от тристанской штурмовой дивизии на противоположной стороне дороги. Примерно два часа назад к ним подошла батарея легких противотанковых орудий, которыми теперь они методично уничтожают наши огневые точки, потому пришлось отвести орудия поддержки назад, на параллельную улицы, где организован второй рубеж обороны. А первый рубеж теперь удерживают стрелковые отряды и снайпера, все еще способные остановить противника, пока еще не подогнавшего бронетехнику. Пехотные атаки мы отгоняем без особых проблем из-за того, что солдатам противника негде укрыться от прицельного огня, но даже нескольких бронетранспортеров им будет достаточно, чтобы выбить нас с первой линии. Останавливать их фактически нечем, если только гранатами с предельно минимального расстояния, но после последней атаки эскзоскелетов у отрядов остается всего лишь одна или две гранаты на всех бойцов. Этого явно не достаточно, но снаряжения не хватает, к этому уже привыкли. И, как мы предполагаем, сейчас они готовят новую атаку, последние полчаса по передовым позициям непрерывно ведется пушечный и минометный огонь. Противник явно зачищается передний край от нашей обороны, чтобы выиграть себе время для преодоления магистрали. Я собирался отводить все войска на второй рубеж, но ваше неожиданное подкрепление в корне меняет всю ситуацию, - он с надеждой посмотрел на своего сюзерена, - Вы привели почти две тысячи человек. Этого вполне хватит не только для того, чтобы остановить противника, но даже будет достаточно, чтобы его контратаковать…