Пустой мир 3. Короны королей
Шрифт:
Виктор Гюго
— Ты вкусно пахнешь, — усмехнулся Эдвард, повернувшись на подушке, чтобы посмотреть в ее лицо. — Мне нравится этот запах.
— А что еще тебе нравится? — Миривиль кокетливо улыбнулась и подтянула шелковый полог к подбородку. — Может быть, расскажешь?
— Мне нравится, когда ты рядом, — честно признался Эдвард, снова поворачиваясь на спину и глядя в расшитый золотыми узорами балдахин кровати, — в такие моменты я чувствую себя удивительно спокойно. Наверное, примерно так же себя чувствуют люди, сидящие на наркотиках. Им хорошо, а остальное уже не волнует…
— Значит, ты считаешь, что я похожа на наркотик? — молодая вдова Гористарского графа не собиралась отпускать его взгляд,
— Согласимся на том, что я слишком долго тебя не видел, — усмехнулся Эдвард, зарывшись носом в ее волосы, рассыпавшиеся каскадом по подушкам, — Ты действительно вкусно пахнешь…
— Значит, ты скучал? — девушка улыбнулась. — Это похоже на романтическую историю, когда влюбляются дети враждующих домов, но им совершенно все равно, что происходит вокруг, весь мир не имеет значения, важны лишь только они двое и только друг для друга.
— У таких историй обычно трагичный финал, — Эдвард снова посмотрел на нее, — есть много историй с хорошим концом, так почему бы не вспомнить хотя бы одну из них? — он посмотрел в глаза женщины рядом и увидел в них тоску. Оставалось только гадать, был ли это ее взгляд, или лишь отражение его собственного. Они оба сейчас играли, но даже не друг для друга, а больше для себя, стремясь вернуть какие-то свои счастливые моменты из прошлого. Сложно представить, о чем могла думать молодая женщина, бывшая сейчас по факту его пленницей, но сам Эдвард видел в ней лишь память об Изабелле. Видел и представлял ее рядом с собой даже в моменты близости с Миривиль. Она действительно была наркотиком, но не страстным эликсиром любви, а успокаивающим лекарством, ослабляющим боль души.
— Ты думаешь, у нашей истории может быть счастливый финал? — улыбка исчезла с ее лица, а слова больно резанули только немного расслабившегося тристанского барона, глубоко ранив. Не выдержав, он оттолкнул любовницу от себя, чтобы только не смотреть в эти глаза. И, поднявшись, сел на кровати, пытаясь выгнать из головы мысли о том, что их ждет в будущем.
Он знал каким оно будет, знал гораздо раньше, чем отправил в Тристанский замок приказ перевезти леди Миривиль в его ставку на территории Остезейского союза.
После разгрома армий Вассария Эдвард с Линком должны были отправиться на переговоры с Советом, чтобы окончательно решить вопрос о политической позиции одной из важнейших сил королевства. Сначала Тристанский барон собирался направиться в столицу Остезейского Союза сразу же, как только исход битвы был решен, но Линк уговорил его повременить, потому что войскам необходимо отдохнуть и хотя бы немного восстановить силы, прежде чем бросаться в очередную авантюру. Боевой флот Остезеии сейчас находился под контролем Линка, но остальные гарнизоны и армии, способные оказать серьезное сопротивление и расстроить их планы на будущее, все еще оставались верны Совету. Эдвард предполагал решить все малой кровью, а то и вовсе без нее, но ситуация могла выйти из-под контроля, и без использования крупных сил тогда уже было бы не обойтись. Поэтому Тристанский барон согласился, и раз уж ему выдались три дня незапланированного отдыха, решил, что позволит себе расслабиться и успокоиться душевно.
Поэтому и вызвал сюда эскадру, в составе которой был линкор с пленницей леди Миривиль на борту. Иногда казалось, что она была последним человеком в этом мире, рядом с которым тристанский барон чувствовал покой и умиротворение. Эдвард вряд ли бы мог точно сказать, что именно в этой девушке его привлекает. Может быть то, что она действительно похожа на Изабеллу внешностью, хрупкостью и манерой поведения. А может быть, она просто была единственным человеком,
воспринимавшим его как Эдварда, без груза Тристанского барона, со спокойной доброжелательностью. Порой именно этого Эдварду и не хватало, и как раз это ему было тяжелее всего признавать.— Что-то случилось? — Эдвард почувствовал, как она коснулась его спины. Тонкие и теплые пальчики пробежались по разъемам для системы жизнеобеспечения вдоль позвоночника, коснулись лопатки, а потом ее мягкая ладонь легла ему на плечо. — О чем ты задумался?
— Ты же знаешь, что я собираюсь сделать, — сухо ответил Эдвард, не оборачиваясь. Миривиль прильнула к нему, нежно и осторожно его обняла. Было приятно чувствовать ее дыхание, ее тепло, как равномерно поднимается и опускается грудь, но мысли снова и снова возвращались к куда более прагматичным вещам. — Я никогда не скрывал этого от тебя, но ты все равно спрашиваешь меня о счастливом финале? Зачем тешить себя пустыми надеждами?
— А что еще мне остается, кроме надежды? — ответила девушка, положив голову ему на плечо. — Не думай, что я ничего не понимаю. И не считай, что можешь от меня что-то скрыть. Мужчины видят глазами, но мы, женщины, видим душой, и видим гораздо дальше… — она тяжело вздохнула, но не стала его отпускать. — Я чувствую твой страх. Ты боишься, что все это всего лишь моя игра, чтобы хоть немного отсрочить неизбежное. Боишься снова что-то почувствовать. Боишься открыться хоть кому-нибудь… Боишься еще раз испытать ту боль… Мне действительно жаль тебя…
— Не стоит меня жалеть, — Эдвард повел плечами, сбрасывая ее с себя. Соблазнительница не стала сопротивляться и откинулась обратно на перины, но почти сразу же он почувствовал, как его спины легонько коснулась маленькая ухоженная ступня. Все-таки усмехнувшись, он обернулся, пытаясь ее поймать, и встретился с лукавым взглядом, Миривиль откровенно заигрывала, —… тебе не стоит этого делать.
— Иначе что? — тряхнув волосами, она потянула его к себе. — Что тогда сделает тристанский барон со своей невольницей?
— Я уже говорил, как вкусно ты пахнешь? — ответив вопросом на вопрос, Эдвард поцеловал ее в изгиб шеи. Действительно, зачем говорить о вещах, которые только должны случиться. Пусть весь мир подождет еще немного.
В этот миг в запертую дверь постучали, заставив их обоих вздрогнуть. Эдвард нигде не афишировал тот факт, что бывшая графиня Гористарского дома сейчас его любовница, и делать его общедоступным не собирался. Могло возникнуть слишком много ненужных проблем и вопросов.
— Господин барон, — с той стороны двери прозвучал механический голос адъютанта, — прошу простить за беспокойство, но только что поступило сообщение от барона Карийского с пометкой «чрезвычайно важно». Протокол требует немедленной передачи информации независимо от времени суток и вашей занятости. Еще раз прошу простить.
— Это так обязательно? Неужели не может подождать хотя бы минут тридцать…— капризно прошептала Миривиль ему на ухо, разомлевшая от ласк покорная и доступная. Эдвард с трудом оторвался от гибкого тела под ним.
— Обязательно, — вздохнул барон и, быстро ее поцеловав, поднялся, накинув на себя халат, и уже громче, бросил в сторону двери: — Можешь войти! Только один.
Адъютанты были киборгами, способными лишь к весьма ограниченному самостоятельному мышлению, а снаружи стояла роботоризированная охрана, поэтому утечки информации с этой стороны Эдвард не боялся совершенно. Хотя Миривилль все равно на всякий случай прикрылась шелковой накидкой, когда внутрь, стуча по пластиковому паркету армейскими сапогами с металлическими подковами, зашел адъютант барона. Когда-то он был человеком, специально выращенным клоном, затем киборгизированым более чем наполовину — даже вместо лица у него было только несколько считывающих и воспроизводящих окуляров.