Пустой Трон

– Раздай им мечи, - велела она.

Ситрик взглянул на меня, но я пожал плечами, и он подчинился. Он отнес груду мечей и позволил воинам выбрать свои. Они стояли, держа в руках оружие, по-прежнему неуверенно, гадая, не собираются ли на них напасть, но вместо этого Этельфлед спешилась. Она отдала поводья лошади Ситрику и подошла к четырнадцати воинам.

– Дал ли вам Эрдвульф приказ меня убить?
– спросила она.

Они колебались.

– Да, госпожа, - ответил один из старших.

Она засмеялась.

– Значит, вы получили такую возможность.

И она широко раскинула руки.

– Госпожа...
– начал я.

– Помолчи!
– огрызнулась она, не поворачивая головы. Она глядела на пленников.
– Либо убейте меня, либо преклоните колени и присягните в верности.

– Охраняй ее!
– рявкнул я сыну.

– Назад!
– велела она Утреду, который вытащил Воронов Клюв и двинулся в ее сторону.
– Еще дальше! Они мерсийцы. Меня не нужно защищать от мерсийцев.

Она улыбнулась пленникам:

– Кто из вас командует?
– спросила она, но никто не ответил.
– Тогда кто из вас будет лучшим предводителем?

Они переминались с ноги на ногу, но в конце концов двое или трое подтолкнули вперед самого старшего. Это был тот, который признался, что Эрдвульф намеревался убить Этельфлед. У него было покрытое шрамами лицо, короткая борода и бельмо на глазу. В драке он потерял половину уха, и кровь чернела на волосах и шее.

– Твое имя?
– спросила Этельфлед.

– Хоггар, госпожа.

– Тогда с сего момента ты командуешь этими людьми, - объявила она, указав на пленников, - пришли их ко мне одного за другим, чтобы принесли клятвы в верности.

Так она и стояла в одиночестве, освещенная пожарищем, а враги один за одним подходили с мечом в руках, вставали на колени и клялись в верности. И конечно, никто не поднял меч, чтобы ее убить. Я видел их лица, видел, что они были околдованы ею и давали клятвы от чистого сердца. Она умела творить такое с мужчинами. Хоггар последним принес свою клятву, и в его глазах я заметил слезы, когда ее ладони сомкнулись на рукояти его меча, а он произнес слова, связавшие его жизнь с ней. Этельфлед ему улыбнулась и прикоснулась к седым волосам, словно благословляя.

– Спасибо, - сказала она, а потом повернулась к моим воинам.
– Эти воины больше не пленники! Теперь это мои люди и ваши товарищи, и они разделят нашу судьбу, и добрую, и худую.

– Но только не этот!
– вскричал я, указывая на человека Этельхельма, Гриндвина.

– Не этот, - согласилась Этельфлед, снова прикоснувшись к голове Хоггара.
– Перевяжи свои раны, Хоггар, - мягко произнесла она.

А потом вывели на свет пятнадцатого пленника, того длинноволосого всадника, чья лошадь споткнулась передо мной. На нем была длинная кольчуга и шлем с красивой гравировкой, который Эдрик с него стащил.

Это была сестра Эрдвульфа Эдит.

Мы приехали в лагерь Эрдвульфа на заре. Я не рассчитывал найти его там, да его там и не было. Те воины, что отказались сопровождать его ночью, сидели у костров или седлали лошадей. Они запаниковали при нашем появлении, некоторые вскочили в седла, но Финан повел полдюжины человек, чтобы отрезать им путь, и вид обнаженных мечей оказался достаточным, чтобы загнать бегущих обратно к товарищам. Несколько человек были в кольчугах, но никто не выглядел готовым к битве, а все наши воины были верхом, в доспехах и с оружием. Я заметил, как несколько людей Эрдвульфа перекрестились, ожидая, что сейчас начнется резня.

– Хоггар!

– резко выкрикнула Этельфлед.

– Госпожа?

– Ты со своими людьми будешь меня сопровождать. Остальные, - она обернулась и пристально посмотрела на меня, - будут ждать здесь.

Она настаивала, что не нуждается в защите от мерсийцев, и в точности так же, как околдовала в ночи Хоггара и его людей, наложила свои чары и на остальное войско Эрдвульфа.

Мне она приказала оставаться в стороне, но я всё равно подъехал поближе, чтобы расслышать ее слова. Священники-близнецы, Цеолнот и Цеолберт, встретившись с ней, уважительно склонились, а потом заявили, что удержали остальных людей Эрдвульфа от участия в ночной атаке.

– Мы сказали им, госпожа, что задуманное - грех, который накажет Господь, - заявил отец Цеолнот. Его беззубый близнец с готовностью кивал в знак согласия.

– А ты сказал им, - громко спросил я, - что не предупредить об этом - тоже грех?

– Мы хотели предупредить тебя, госпожа, - сказал отец Цеолнот, - но они поставили стражу.

Я засмеялся.

– Их было сорок против двух сотен у вас.

Оба священника проигнорировали это замечание.

– Благодарим Господа, что ты жива, госпожа, - прошепелявил Цеолберт.

– Как вы возблагодарили бы Господа, если бы Эрдвульф добился успеха и прикончил леди Этельфлед, - сказал я.

– Хватит!
– призвала меня к тишине Этельфлед. Она снова посмотрела на двух священников.
– Расскажите мне о муже, - потребовала она.

Оба колебались, переглядываясь, но потом Цеолнот осенил себя крестным знамением.

– Твой муж умер, госпожа.

– Так я и слышала, - произнесла она, и я уловил в ее тоне облегчение от того, что слухи подтвердились.
– Я помолюсь за его душу.

– Мы все помолимся, - согласился Цеолберт.

– Он умер мирно, - сообщил другой близнец, - и над ним были совершены все обряды, спокойно и благочестиво.

– Значит, лорд Этельред отправился за своей наградой на небеса, - сказала Этельфлед, а я прыснул от смеха. Она предупреждающе на меня посмотрела, а потом в сопровождении людей, что еще несколько часов назад пытались ее убить, поскакала к остальным мерскийским воинам. То была стража ее мужа, лучшие воины Мерсии, что многие годы являлись ее заклятыми врагами. Хотя я и не мог расслышать, что она им говорит, но видел, как они преклонили перед ней колени. Финан подъехал ко мне, оперевшись на луку седла.

– Они ее любят.

– Да.

– И что теперь?

– Теперь мы сделаем ее правительницей Мерсии.

– Как?

– А ты как думаешь? Убьем всех ублюдков, которые ей мешают.

Финан улыбнулся.

– А, - сказал он, - то есть с помощью убеждения.

– Именно, - согласился я.

Но сначала нам нужно было добраться до Глевекестра, и мы поскакали туда с отрядом из более трех сотен воинов, что еще несколько часов назад сражались друг с другом. Этельфлед приказала поднять свое знамя рядом с флагом мужа. В тех местах, мимо которых мы проезжали, она объявляла, что Мерсией по-прежнему правит ее семья, хотя мы до сих пор не знали, согласятся ли ожидающие в Глевекестре люди с этим заявлением. Я гадал, как Эдуард Уэссекский отнесется к притязаниям сестры. Именно он мог ей помешать, и она подчинилась бы ему, потому что он король.