Пустячок с десятью нулями

Я позвонила. Никто не появился. Я позвонила еще, теперь уже несколько раз подряд. Наконец в ответ на дребезжащее жужжание кто-то по ту сторону двери подал признаки жизни, громко несколько раз выкрикнув:

— Иду! Иду! Иду!

Голос принадлежал женщине. Вскоре на пороге предстала некая, скажем так, особа женского пола, весьма нетрезвого вида. Неизвестно, какой повод был у хозяйки дома, но отпраздновала она, видать, на славу и продолжила веселье, не дожидаясь, когда солнце начнет клониться к горизонту.

— Ну? — спросила женщина, вылупив на меня подернутые туманом серые глаза.

Что было уж совсем удивительно, так это то, что на этих глазах были следы проступающей красноты, почти под цвет фасада дома. Тем не менее свои глаза дамочка густо подвела черным карандашом, на верхние веки нанесла голубые тени, а губы подкрасила почему-то сиреневой помадой, никак не гармонировавшей с остальным макияжем, если так можно было назвать раскрас женщины. Волосы ее были небрежно забраны в пучок на затылке.

— Простите, мне нужен Александр Рыбников. Сказали, что он может быть у вас, — начала я.

Я внутренне понимала, что разговор с человеком в таком состоянии может потребовать определенных усилий и недюжинного терпения.

— Кто сказал? — властно спросила женщина, выказывая свое недовольство. Она будто бы хотела добавить: «А ну, подайте его сюда!»

Собственно говоря, ее вопрос состоял из гораздо большего количества слов. Манера изъяснения обитательницы красного дома была, как бы это выразиться, весьма специфичной.

Слова, составлявшие добрую половину ее лексикона, представляли собой однокоренные глаголы, прилагательные и существительные, которые, попадая в телерадиоэфир, обычно заменяются звуковым сигналом, напоминающим телефонный гудок, или, как выражаются телевизионщики, «запикиваются». А посему все, что она произнесла, требовало некоторой корректировки или, если хотите, перевода с русского устного на русский печатный.

— Он у вас? — Я проигнорировала поток ругательств из уст своей собеседницы и старалась говорить как можно вежливей.

По лицу хозяйки было видно, что она неимоверными усилиями воли пытается собрать расползающиеся по всей голове мысли, чтобы наконец выбрать из них ту, которая помогла бы дать ответ на поставленный только что вопрос. Так и не найдя, что ответить, крепко сбитая хозяйка все так же громко пригласила меня внутрь дома:

— Заходи! Мухтар, спишь, сука! — Последние слова были адресованы мирно спящему домашнему животному, призванному охранять хозяйский покой.

Миновав сени, я очутилась в большой комнате, посреди которой стоял большой круглый стол со следами незаконченной трапезы. По обстановке в доме было видно, что хозяева живут в полном довольстве. Вот только изрядный беспорядок говорил о том, что кое на что катастрофически не хватало ни времени, ни сил.

— Саш! Саша! Тут к тебе пришли! Слышь! — Хозяйка направилась в соседнюю комнату.

— Кто там еще? — не дожидаясь ответа, в дверях показался высокий, плотный мужчина в рубашке нараспашку.

У мужчины было все, что перечислила я при разговоре с Вероникой: и высокий рост, и светлые волосы, и даже шрам и родинка. Вот только человек был не тот. Этот был намного симпатичнее. И физически покрепче, и взгляд у него был совсем другой — самоуверенный, даже несколько нахальный.

— Здравствуйте! — все так же вежливо обратилась я к нему.

— Здравствуйте!

Я отметила про себя, что мужчина был не так пьян, как его подружка, и еще раз украдкой покосилась на женщину. Возникал вопрос: а какого, собственно говоря, дьявола делает с ней Рыбников? Рядом с его женой эту особу даже близко нельзя было поставить. Подумать о том, что он обманывает жену ради свиданий с этой мамзель, казалось совершенно невозможным. Впрочем, я не психолог, а детектив.

— Вы Рыбников? — уточнила я.

— Да. А что?

— Я хотела бы с вами поговорить по поводу смерти Герасименко.

— Со мной? — Александр искренне удивился моим словам. — А что, собственно, вы хотели бы узнать? И вообще кто вы?

— Я обнаружила его мертвым, — не стала я вдаваться в подробности до поры до времени.

— А-а, — протянул Рыбников, вроде бы удовлетворившись такими объяснениями, и закурил сигарету. — Ну, ладно, присаживайтесь.

Я осторожно присела на стул, стоявший рядом со столом, на котором были разложены остатки трапезы.

— Так что вы хотели узнать-то? — лениво поинтересовался Рыбников.

— Меня интересует все, что происходило с ним в последнее время.

— В последнее время? — переспросил он, тоже усаживаясь на стул. — Да как сказать… Многое произошло, но ничего особенного. Никаких судьбоносных событий.

— А у вас были нормальные отношения с покойным?

— О, я смотрю, разговор принимает весьма специфический оборот! — скривился Александр.

— Да не напрягайтесь вы так! — чуть улыбнулась я. — Мне хотелось бы знать, насколько вы были знакомы друг с другом. Может быть, когда-нибудь в дружеском разговоре он с вами делился какими-то проблемами, неприятностями.

— Какими проблемами?! Что вы! — живо возразил Рыбников. — Да он последний месяц вообще ходил, сияя как солдатская пуговица. Будто удачу за хвост поймал. Иногда даже напоминал счастливого идиота. Словно в детство впал. Я уж его спросил однажды: «Ты что, наследство за границей получил?» А вы говорите — неприятность!

— А в этот месяц вы его часто видели?

— Не чаще, чем обычно.

«Исчерпывающий ответ», — подумала я, но уточнять не стала.

— А вот говорят, что в последнее время у вас произошла какая-то размолвка.

— У меня? Кто говорит? — с достаточно быстрой для пьяного человека реакцией спросил Рыбников. — Это очень интересно. Подождите, кто это вам такое наплел?! — вдруг встрепенулся он.

Однако, похоже, его не очень интересовал источник информации. Его больше волновало то, что кто-то мог вообще такое сказать. Видно было, что подвыпивший владелец часового магазина слишком болезненно относится к своему имиджу и ко всякого рода слухам, задевающим его персону.

— Да ты чего! Сашка отличный парень, поняла? — вмешалась вдруг в разговор размалеванная хозяйка, вставая на защиту Рыбникова. — Это я тебе говорю! А ты кто такая? Ты из милиции? Да? — уставилась на меня хозяйка.