Путь Черной молнии

– Аркан?!
– удивленно произнес Сашка,- это Лехи Дрона лучший кореш, он ведь нас с воли подогревал, потом малявы по зонам и тюрьмам гнал, чтобы нас братва поддержала, и в изоляторе постоянно грел пацанов, которые во время бунта от ментов пострадали.

Сашке было интересно общение с Волохой, человек с особого режима, должно быть авторитетный. О таких мужиках люди говорят: "Крым - Нарым прошли".

Сашка не курил, в камере дым стоял коромыслом, как говорится: "хоть топор подвешивай". Он слышал, что некурящий человек получает семьдесят пять процентов дозы никотина больше, чем курящий.

После обеда в камере немного угомонились: кто играл в карты, а кто упал на боковую спать.

Со стороны тюремного двора, за решетками и сплошными жалюзями, послышался юношеский голос, задушевно полилась мелодия песни. Голос нарастал, усиливался, разлетаясь по двору, вдоль стен, расположенных буквой "П". Парнишка пел о свободе, о белой лилии. Многие заключенные, в том числе и Сашка запрыгнули на верхние нары и прислушались, когда парнишка заканчивал петь куплет, подключался девичий голос, помогая ему подпевать припев. Дуэтом песня звучала изумительно. Когда парень и девушка допели песню до конца, за тюремными стенами раздались восторженные крики, многие просили, чтобы "малолетки", а это они исполняли песню, вновь ее повторили, так как не все успели услышать с самого начала.

Паренек снова затянул:

Мне снилась девушка, такая милая,

Такая чудная на вид краса.

Вилась змейкою, ленточка темная

И были полны слез ее глаза.

Она то плакала, а то смеялась,

Хотела высказать слова любви,

Но пришло времечко, и мы расстались,

О, где ж ты девушка моей мечты.

Куда девались, глазенки карие,

Кому ты песенки теперь поешь,

А я здесь слушаю подъемы ранние

И жду когда ты мне, письмо пришлешь.

Весной, как никогда, на волю хочется

И сердце просится в простор полей,

Белая лилия - свобода милая,

Приди желанная, приди скорей.

А если встретите ее на волюшке,

То не старайтесь ее завлечь,

Здесь за решеткой, в темнице каменной

Ее любовь я сам, смогу сберечь.

Вдруг во дворе раздались крики и шум - это тюремная охранка передавала по рации, чтобы дежурные на этажах успокоили разволновавшиеся песней камеры. Все вокруг стихло.

Сашку заинтересовал один мужик, ему было около сорока лет, он сидел и красиво разрисовывал "марочку" (носовой платок). Сашка подошел и присел рядом, стараясь не мешать тюремному художнику. Гриша - так звали живописца, рисовал картинку на материале цветными пастами. Сюжет довольно простой, но брал за душу. На переднем плане белокурая красавица, обнимает ствол березы. Художник тщательно обрисовал фигуру в легком платьице, на траве, рядом с девушкой лежит узелок с вещами. Ее взгляд устремлен вдаль, на старинной монастырь, к которому, между холмами, петляла тропа.

Гриша посмотрел на Сашку и спросил:

– Что, нравится?

– Конечно, особенно девушка и монастырь. Красиво рисуешь, а что означает твоя картинка?

– Красавица прощается с миром и постригается в монашки, слышал о таком?- спросил он Сашку.

– Да, приходилось. Здорово рисуешь, класс! Мне нравится,- повторил он.

– Ну, раз нравится, возьми себе на память, будешь вспоминать о бедном художнике, с которым повстречался в Новосибирском централе, только замочи ее в воде с солью, чтобы рисунок не смывался при следующей стирке.

– Благодарю, обязательно сделаю.

– У тебя чай есть?- спросил Гриша - художник.

– У меня осталась одна заварка, мы сейчас с мужиками будем варить, ты к нам подсаживайся,- предложил ему Сашка.

– Тебя как звать,- спросил он Воробьева.

– Сашка.

– Меня Гриша. Знаешь Санек, у меня красная паста закончилась, если найдешь, с меня червонец.

– Да ладно,- произнес недоверчиво Сашка, - червонец за стержень от авторучки.

– Найдешь, и червонец твой,- подтвердил Гриша.

Сашка пошел по камере и стал опрашивать всех подряд, нет ли у кого красной пасты, и тут на его счастье отозвался один парень.

– Есть у меня красный пастик, но он мне нужен, я в стирах рубашки трафаречу. А тебе зачем?

– Хочу на чирик обменять.

– Что, прикалываешься?!

– Да нет, серьезно, мне художник пообещал, за стержень червонец отвалить.

– Так я в доле, пусть дает, а мы баландера на чай уфалуем (уговорить).

Ударили по рукам. Каково было удивление обоих, когда Сашка отдал стержень художнику.

– Подождите пацаны, немного терпения и многострадальный червонец попадет к вам в руки.

Сашка сначала подумал, что Гриша его обманул, и хотел забрать обратно стержень, но тот попросил их еще раз, потерпеть.

Буквально, часа через три Гриша показал им классную подделку, ни чем не отличающуюся от натуральной купюры, достоинством в десять рублей.

Воробей присвистнул от удивления. Десятка пошла гулять по рукам, завораживая арестантов талантом Гриши.

– Ну, ты и Репин! Земляк, где так научился рисовать?
– спросил его Волчонок.

– Так у меня художественная Академия за плечами.

– А что на нары потянуло?

– Приторговывал малость.

– Фарцовкой, что ли занимался?
– спросил его Воробьев.

– Ну -да, дисками, да шмутками.

– Ты еще скажи, что Москвич,- пошутил Паша Железный.

– Ну, с Москвы, а что это стремно?

Многие засмеялись. Волчонок ответил:

– А художников, да фарцовщиков только с Москвы в Сибирь и гонят.

– Да ладно вам прикалываться,- обиделся Гриша.

– Да не ведись ты, Москва, мы же твой талант почитаем, глядишь на твой чирик и возьмем чаю.

– Я же для этого и рисовал, у меня на разных пересылках (тюрьма) пролазило, покупал уже, проверено.

Сашка дождался, когда за решеткой и жалюзями с улицы послышатся голоса, он подозвал зэка из хозобслуги и предложил червонец за плиту чая, он пообещал помочь. Через некоторое время по жалюзям стукнули, и Воробей произвел обмен, передал за решетку рисованный червонец, а ему просунули в щель, между жалюзями упаковку плиточного чая.

Через полчаса, гоняя по кругу кружку с чифиром, арестанты нахваливали чай и смекалку Гриши. Подсели в кружок и "Азиаты", они оказались "крытниками", осужденными на тюремный режим, и шли этапом из Джамбула в Тобольск, их насчитывалось семь человек.