Путь Черной молнии

Прокурор делал особый нажим в сторону Ирощенко, Сибирского и Рыжкова, называя их оголтелыми бандитами и убийцами. Они единственные из оставшихся в живых, кого обвиняли в убийстве военнослужащих.

Адвокатам, защищающим своих подследственных, порою становилось жарко, приходилось, чуть ли не с боем отстаивать правоту действий своих подзащитных.

Шоком для прокурора, послужил факт передачи адвокатом судье документа, являющегося копией списка требований заключенных. Хотя в ходе предварительного расследования это действие упорно скрывалось. В документе насчитывалось триста восемьдесят подписей осужденных данной колонии. Также адвокаты предъявляли десятки документов судебно-медицинской экспертизы, показывающие, что большое количество заключенных было жестоко избито сотрудниками администрации, солдатами и заключенными активистами.

После опроса и дачи показаний, Сашке наконец-то удалось встретиться с Ирощенко и Сибирским, он был рад живому общению с ними. Друзья долго разговаривали, вспоминали. Сергей Ирощенко часто вздыхал, когда упоминали о погибших друзьях. Рана на ноге больше не тревожила, зажила, как на собаке.

– Сереж,- обратился Сашка к Ирощенко,- почему только вас с Лехой Сибирским подводят под "мокрую статью" (Расстрельная статья). Пархатого адвокат отшивает, ему хотят статью переквалифицировать. Практически вся зона бунтовала. Вы что, выходит крайние?

– Санек, Совдепия не дремлет, из тех, кого бы они хотели расстрелять, мы с Лехой только и остались. Вы еще совсем пацаны, дадут вам по десятке, может, кому и больше перепадет, а я с "вышаком" уже смирился, пусть адвокат упирается, меня все равно судья не будет слушать.

– Но ведь тебя не могли видеть, ты же не убивал!

– Не забывай, что я был "военным консультантом" у нашего "генерала", и я захватил у солдат автоматы. А Ефремова подстрелил?! Тем более Санек, фотографии - вещь упрямая, я на них, как раз запечатлен во время метания "ежей". Техника, брат мой, с ней не поспоришь.

– Может это подстава?- не унимался Воробьев.

– Может, Сашка, может. Устал я пацаны, - произнес он печально, - хотите, по секрету скажу, никому больше, только вам двоим. Комитетчики пытались сломать меня, выбить показания, каждую ночь вели допросы, потом уводили в карцер. На следующую ночь все заново, и так день за днем. Я удавиться хотел, так они круглосуточное наблюдение за мной установили, не дали твари, посчитаться с жизнью. После попытки самоубийства, меня вообще догола раздевали, только на следствие давали одежду. Я никого не сдал, но и не отрицал, что кого-то убивал, семь бед - один ответ.

– Серега, так давай сейчас на суде и скажи, как эти твари с тобой обращались, судьи - то Московские, может помогут.

– Санек - Санек,- произнес с сожалением Леха Сибирский, то-то и оно, что Московские, они и раскрутят нас по - полной, на - то они и выездная, судебная коллегия. Ты думаешь, они нас слушать будут? Вот хрен нам! Они для проформы процесс ведут, чтобы матери наши не возмущались много. Все они заодно: и прокурорские, и адвокаты.

Ты смотри, защитники наши языки в задницы позасовывали, вроде поначалу был от них толк, а теперь видно им хвосты поприжали.

– У тебя Сашка адвокат путевый, грамотно за тебя стоит. Кто нанимал?
– спросил Ирощенко.

– Мама говорила, что знакомые помогли, пришлось заплатить, я тоже слышал, что он в золотой пятерке адвокатов участвовал, защитник от Бога.

– Это потому Санек, что он на совесть учился, а не штаны протирал, как эти недотепы трусливые, может и отвоюет тебе адвокат пару - трешку лет.

– Серега, если вышак судья зачитает, ты не опускай крылья, надо бороться, помнишь, как Леха Дрон, он шел до конца.

Ирощенко усмехнулся.

– Леха, говоришь. Ты Санек попомни мое слово, больше ты никогда в жизни не встретишь такого человека, а тем более вора в законе. Сдается мне, что они вымрут скоро, как мамонты, и менты помогут им в этом. Леха, он к нам, словно дар с неба спустился, я сам не встречал таких людей, сколько бы я не пытался подметить за ним хоть один косяк, да так и не вспомнил. Даже Пархатого с Вороном он пожалел, а то ведь летали бы сейчас по жизни петухами. А когда он уговорил братву лейтенанта отдать, я его еще больше зауважал. Вот он был правильный человек, для него общее - это было наипервейшим, а потом все остальное.

– Да, Серега, я о Лешке того же мнения,- согласился Сашка.

Сибирский, кашлянул, как бы извинившись, что прервал их беседу.

– Санек, просьба к тебе необычная, если со мной что случится... Сашка многозначительно взглянул на Леху.

– Ну, я в том плане, если мне лоб зеленкой намажут. Получишь строгач, и если попадешь в одну зону с моим отцом, расскажи ему сам обо всем. Я знаю, ты пацан что надо, не приврешь, и не преувеличишь. Он в зоне человек авторитетный, для него ты будешь, как родной. Алексей замолчал и, крепко стиснув зубы, старался взять себя в руки, чтобы не расчувствоваться.

– Леш, Серега, вы что?!! Завязывайте с этим делом. Вы что заупокойную затянули, никто вас не будет шмалять, мы вас отмажем, суд еще не закончился.

– Саш, пойми - это Московский заказ, никто нас с Серегой так просто не оправдает, уже все решено, суд - это формальность, по-ка-зу-ха! Хочешь, спрогнозирую: кому, сколько влепят, а кому вышку дадут?

– Не надо Леха, давай оставим сладкое на потом,- пытался отшутиться Сашка.

– Да ты не дрейфь, Санек, я же тебе не конец жизни предсказываю, а по существу нашего дела. Начнут давать по - мизеру - это тем, кто перед следоками сломался, и заработал себе малые срока, потом покрупнее пойдут до восьми лет, кто просто участвовал. Вот тебе могут пятнашку вкатить, а если твой адвокат окажется проворнее прокурора, десятку впарят - минимум, с учетом твоих неотсиженных. Корешам твоим и прочие - по двенадцать. Пархатому могут пятнашку дать, ну, а нам с Серегой по босяцки отвалят, что хватит до исполнительной тюрьмы донести.

Сашка был удручен таким подробным раскладом.

– Ладно, Леха, не забегай вперед, ты надави на чувства судьям, помнишь тебя бугаина - офицер бил, чуть до смерти не запинал, если б не Васька Симута...

– Да, Васек, царство ему небесное, если бы не он...

Лешка замолчал, вспомнив Ваську, которому он, похоже, обязан жизнью.

– Мне бы сейчас автомат, я бы напоследок помесил их,- со злостью проговорил Сибирский.

– И мне тоже, я бы себя на тот свет отправил. Погано пацаны у меня на душе,- высказался Ирощенко.

– А мне бы сейчас в тайгу, отдышался бы немного, а потом... Сашка махнул рукой.

– Да ладно, пацаны, держите хвосты пистолетом. Если бы - да кабы: размечтались мы. Если бы у бабушки был х.., то она бы была дедушкой,- разрядил Сибирский обстановку, перед тем, как их снова повели в зал судебного заседания.

Глава 50

Над Сашкой сгущаются тучи

К концу третьей недели судья скомкала процесс. Она практически не заслушивала обвиняемых, а затыкала им рты и лишала слова. Адвокаты, отчаявшись, делали свои формальности.