Путь Черной молнии

Прокурор запросил применение трех высших мер: Сибирскому, Ирощенко и Рыжкову. Сашке и четверым подследственным - по пятнадцать и так далее, кому больше десяти, кому меньше.

Екатерине стало плохо, она побледнела и прислонилась к плечу Александра Петровича. У Саши заколотилось сердце, он не думал сейчас о сроке, который ему заказывал прокурор, а с тоской смотрел на маму. "Переживет ли она этот срок? Она все чаще стала сдавать, осунулась, появились темные пятна под глазами". Конечно, он понимал, что сам является причиной ее недомогания. Сашка сидел, опустив голову, и думал: "Скорее бы все закончилось, к одному уже берегу, надоело смотреть на эти физиономии, восседающие в трех креслах. Сколько грязи и неправды вылилось со страниц уголовных дел. В зоне, исключая учительницу, не пострадал ни один вольнонаемный работник, не было грабежей и поджогов зданий, мужиков не заставляли насильно участвовать в бунте. Судья даже не удосужилась заглянуть по ту сторону волнений. Почему произошло неповиновение? Почему список требований не обнародовали, и не придали огласке? Разве причиной бунта стала смерть Равелинского? Нет!"

Теперь уже точно Сашка знал причину отклонения всех ходатайств адвокатов. "Власти нужен этот процесс. Пусть он будет не показательным, но управление лагерей этой области, преподнесет информацию так, как выгодно ей. Они распечатают в местных зоновских газетах и листках о нашем беспределе, еще раз обзовут зону - "Спецлютой", а главное для мусоров, что не один из бунтовщиков не ушел от возмездия, все получили сполна, чтобы все знали и видели, как Советская власть умеет карать недовольных. Типа: пусть зарубят у себя на носу блатные и их предержащие, что администрация учреждения и впредь не будет спускать с рук наказаний и преступлений".

Мысли роились в голове, переполняя чувства, не давали Сашке покоя: "Ну, хорошо, пусть мы тоже виновны, но с себя вину менты почему-то сняли, свалив все на нас. Выходит, мы зря все начинали? Но ведь это неправда, так же не было! Мне представлялось все в другом цвете. Да, видимо правды нам не добиться. Ну, что ж, и менты не забудут эти два дня, пусть хорошенько помнят и делают выводы, как закручивать гайки, срывая резьбу. Резьба - это наши нервы, подточенные несправедливым обращением к нам. Сегодня, завтра, через какое-то время, все равно люди поймут, что так относиться к своим согражданам нельзя, не стоит забывать одну простую истину: "Как аукнется, так и откликнется".

В день, когда зачитывали приговор, вокруг здания суда: внутри и в самом зале заседаний, усилили конвой. Начальнику охраны был отдан приказ: при выводе обвиняемых из комнаты ожидания в зал, надеть всем наручники.

Всем отвесили столько, сколько решила судья или, как высказался Сибирский: "Отвалили , что донесем до исполнительной тюрьмы".

Один смертный приговор - Ирощенко Сергею.

Воробьеву Александру - десять лет строгого режима, по совокупности статей и присоединением неотбытого срока, итого: дали ему семь с половиной лет. Нужно отдать должное его адвокату, ведь статья шла до пятнадцати.

Глазунову Алексею - тринадцать лет строгого режима,

Зельдману Сергею - двенадцать лет строгого режима.

Рыжкову Евгению и Сибирскому Алексею - по пятнадцать лет особого режима, их признали особо опасными рецидивистами и вменили 24 статью.

Остальным участникам бунта разные срока, самые маленькие достались сломленным и подкупленным властями.

Мама Саши стойко перенесла приговор, вынесенный сыну. Адвокат заранее ее подготовил к такой цифре, сделать большего, он был не в силах. Подкупить прокурора и судью в данной ситуации - сродни самоубийству.

Что сильно удивило Сашку во время зачтения приговора - это появление его отца! Сын едва узнал его - это был согбенный старик, с опухшим и пропитым лицом. Он безучастно выслушал приговор и, покачав головой, вышел вон из зала, наверное, заливать водкой событие, которое ничуть не тронуло его безразличное сердце.

Кассационные жалобы, отправленные адвокатами, были отклонены высшими инстанциями. Кто-то пытался писать в Верховный суд и подавать на пересуд, ответ был один - осужден справедливо!

Аркан, вернувшись из Алтайского края, выпал из поля зрения правоохранительных органов, считавших его погибшим в болотах сибирской тайги вместе со своими корешами. После бунта в колонии, когда он подписывался под малявами, засланным по разным зонам, оперативники опять пребывали в замешательстве. Но тактический ход, предложенный Сергеем Крутовым, выправил ситуацию. Уголовный розыск через своих сексотов получил информацию, что под именем Аркана действует совершенно другой человек.

На самом деле Садовников исчез даже для братвы, изредка получавшую малявы и указания. В основном все держалось на тройке: Круте, как положенце в области и его подручных: Гвозде и Лешем.

Аркан давно сделал переоценку жизни и спокойно расстался со своей внешностью и прочим багажом. Чтобы жить, руководить братвой и проворачивать дела, он сменил фамилию и жил уединенно. Со стороны больше был похож на мужчину, готовящегося к пенсии. Прошло время, когда он мог "махать шашкой" налево и направо, и смело заявлять, что он - вор в законе.

Теперь его зовут по-другому - Новиков Валерий Павлович, для основной массы знакомых, он - служащий конторы, под скромным названием "Утильсырье", с обыкновенной, неприметной внешностью: каштановыми волосами и немного раскосыми глазами, следствие перетяжки кожи.

Временно, потеряв над собой контроль, местные уркаганы неохотно отдавали дань новому главарю - Круту Сереге, но блатные крепко держали власть под чутким руководством Аркана.

Начало восьмидесятых - это время всеобщего застоя, дефицита, очередей. Кто курил сигареты и папиросы, те помнят, как исчез добротный табак, как на витринах и прилавках лежали пачки корейских сигарет, с изображением птички на ветке. Отвратительные и вонючие сигареты. По мнению отдельных граждан: "Лучше курить завернутые в газетку сухие листья, чем тешить себя иллюзией, курнув такую сигарету".

Аркану подфартило, ему подвернулся знаменитый барыга, нуждающийся в крупной сумме денег на закупку нелегальной партии зарубежных сигарет "PALL MALL" и "BOND". Аркан вошел в долю и сделка с барыгой окупилась в несколько крат больше, чем он мог предположить, да и дефицитное курево теперь стало достоянием авторитетных уголовников.

Прошли годы с тех пор, как он бежал с зоны и волей рокового случая оказался в болотах сибирской тайги. Он считал и никогда не забывал, что виновником смерти Костяна и всех последующих неприятностей, были дед и внук. Не в характере Аркана, забывать такие вещи.

Его становление в уголовном мире и новый статус подпольного заправилы, отодвинули на задний план осуществление мести. Он постоянно думал: "Вот закончу с делами и пошлю кого-нибудь в таежную деревеньку, чтобы найти деда с внуком и накажу их по всей строгости". Но проходило время, и он отодвигал срок, но прощать им Аркан не собирался, хорошо помнил последние крики утопающего в трясине своего кореша Костяна и, как потом вместе с Сеней выбирались из болота и дебрей.

Как-то вернулся к этой теме и, заведя разговор с Крутом, попросил его обмозговать, кого из братвы можно снарядить в поход для розыска лесничего. Трогать его Аркан сразу не хотел, пусть посмотрит, как помучается его внук, а потом и деда пришить. Но как на отрезке между населенными пунктами найти нужную деревеньку, ведь он не знает ее названия? Единственное, что запомнил Аркан, это фамилию жены лесника - Замятина и что его звали Михаилом. Кое-что можно узнать у местных жителей прибрежных деревень: работа трудная и долгая, но пришла пора довести дело до конца.