Путь Черной молнии

– Краем уха слышал. Вась, вот у нас паханы на строгачах парятся,- сменил тему Леха,- там кругом братва старается справедляк поддерживать, а почему мы не можем здесь некоторых беспредельщиков в стойло загнать?

– Ты Пархатого да Ворона имеешь в виду?

– Конечно их. Из-за таких козлов по всей округе нашу зону Спецлютой называют.

– При Колдуне они и головы не поднимали, а когда его на крытку упекли, эти собаки в разнос пошли, считай половина зоновской братвы теперь их беспредел поддерживает.

Пархатый стоял и слушал, затаив дыхание - вот теперь он сам услышал, как его кости полощут за глаза, хотя Сибирский и Симута, люди прямые и не боязливые - эти и в лицо ему скажут, что о нем думают.

– Леха, а ты слышал, что в наших зонах хотят Вологодский метод применить?

– Ты о локалках говоришь? Слышал конечно: загонят, как скот в бараки, вахты поставят, и только через калитку проходить будем. Ни к братве в гости сходить в другие отряды, ни сходок пацанских не будет, все твари-менты поперекроют,- возмутился Сибирский.

Пархатый на миг отвлекся на проходящих мимо зэков и упустил основную часть разговора, а когда снова прислушался, то едва разобрал последние слова Симуты:

– Я тебе по секрету скажу, Дрона для этого сюда и направили, чтобы нашу зону от актива и беспредельщиков очистить.

Пархатый дождался, когда зэки покинут курилку и пошел в свой цех, а вечером, когда пришел в отряд с работы, весь услышанный разговор передал своему корешу Равилю. Выслушав Пархатого, Равелинский удивленно спросил:

– Ты думаешь Дрон начнет раскачивать обстановку в зоне?

– Да кто его знает, что у него в башке, возьмет в натуре натравит на нас Сибирского и Симуту.

Равиль - человек сообразительный, он сразу понял, ему лично ничего не грозит со стороны вора в законе, а вот Пархатому и ему подобным, Дрон может сломать жизнь.

– Ладно, Жека, что-нибудь придумаем,- успокаивал он Рыжкова,- пока Дрон сидит в трюме мы должны подмять всю власть в зоне под себя. Нужна компра против Сибирского и Симуты и тогда Дрон будет вынужден нас признать. Я подумаю над этим.

На следующий день после обеда в зону пришел свежий этап осужденных из тюрьмы, который разместили в специальном помещении клуба.

Зачесались языки у шестерок-магерамов (вымогатель, грабитель), постоянно подвергающих обработке вновь прибывших. Пархатый и Равиль ближе к вечеру

послали своих "чемергесов" в карантинку. Первым туда зашел Чуркин - бесноватый тип, небольшого роста и, подозвав к себе худенького на вид пацана, спросил:

– Земеля, откуда прибыл?

– С малолетки поднялся.

– С "Гусинки" что ли?

– Ага.

– Как зовут, с какого района?

– Серега, с Сухарки я.

Чуркин, осмотрев пацана, увидел на его ногах новые кирзовые сапоги и завел знакомую песню:

– Серега, а ты в курсе, что в нашей зоне положено братву, сидящую в трюме, подогревать. Ты наверно понимаешь, что здесь жуткий режим, постоянно не хватанет робы и обуток. Братва в изоляторе с голодухи пухнет.

– А я чем помогу? У меня курехи всего одна пачка осталась,- в недоумении произнес Серега.

– Прикинь Серый, у нас в отряде корешок выходит с ШИЗО, а менты позорные сапоги замылили: выручай братан, помоги своими сапогами или робой, надо его горемычного встретить по - пацански.

После недолгих уговоров, Серега стянул с себя новые кирзачи, а взамен получил растоптанные чевильботы. Чуркин остался доволен что так легко "пригрел" пацана за сапоги и, улыбнувшись на прощание, сказал:

– Будешь в шестнадцатом отряде, спросишь Леху Чуркина - меня там все знают. Чаю попьем с конфетами.

Проходя мимо коренастого парня, сидящего на соседней койке,Чуркин приостановился и спросил:

– Пацан, курехой не богат? Мы в БУР (Барак усиленного режима (помещение находящееся в ШИЗО. Администрация называет его ПКТ - помещение камерного типа) собираем братве.

– Я не курю.

– Может носки новые есть или трусы?

– Слышь ты, барахольщик - шел бы ты мимо.

– Чё сказал?!
– возмутился Чуркин,- ты кто такой?

– Ты глухой? Я говорю иди отсюда, ходишь тут побираешься. Знаю я ваши сборы, придете в отряд и все вещи с куревом по своим тумбочкам заныкаете.

– Ладно умник, вечером побазарим, готовься,- со злостью произнес Чуркин.

Бойким и оборотистым парнем оказался Сашка Воробьев. Его тоже, как и остальных привезли из тюрьмы. Наслышан он был об этой зоне, где гуляет беспредел со стороны псевдоблатных, и от администрации пощады тоже не стоило ждать.

Полгода назад его арестовали за групповую драку, и пока велось следствие, он поднимался среди заключенных в тюрьме за счет собственного ума и умения вести переговоры, но если возникала ситуация, требующая применения физической силы, то Сашка всегда указывал место хаму, наглецу или беспредельщику. Боец он был отменный, да и попал за решетку по хулиганской статье, хотя, как считал сам "Воробей", менты его пустили крайним. На самом деле он защищал жизнь своего друга, суд не объективно разобрался в его уголовном деле - пять лет: очень большой срок за обоюдную драку.

Пока он сидел под следствием, то улавливал основную суть тюремной жизни, да и родной отец, часто "гостивший" за решеткой, рассказывал ему, как нужно вести себя в зоне. Но разговор шел о строгих режимах, где гопстопников, насильников и прочих ловкачей не особо жаловали, а на общем режиме "двойке", куда пришел Сашка, их было не счесть. Он не знал, найдет ли в зоне земляков, встречающих своих соседей по району, как братьев, которые в последствие делятся крохами из скудного, продуктового магазина. Конечно, хорошо бы найти таких: они всегда помогут и поддержат в трудную минуту.

Но Сашка Воробьев знал еще о другом конце палки, когда блатные земляки, ища выгоду, поддерживают вновь прибывших. Определяют тепленькое место в отряде, на работе помогают увильнуть от трудовой повинности, но за такую поддержку нужно платить. Если у парня голова на своем месте, то будет первое время исполнителем воли блатных: разные поручения выполнять, кулаки тоже пригодятся, надо же, как-то статус блатных в отряде держать, а то вдруг мужики распоясаются и начнут "шерсть" на место ставить, вот и охраняют бдительно своих паханов шестерки разные и пристибаи.