Путь к тишине. Часть 2

— Ты мертв. Этого не может быть! Это просто сон…

Грэйсон не удивился.

— Нельзя увидеть во сне то, чего никогда не видел наяву, — спокойно произнес он.

Между ними проплыла туманная рябь, он стал выглядеть совсем иначе. Таким — с длинными волосами, в костюме начала тысячелетия — МакЛауд его никогда не видел и не пытался вообразить.

Туман рассеялся, видение исчезло.

— Это не сон, — сказал Грэйсон, — и будет лучше, если ты перестанешь трястись и болтать чепуху и выслушаешь меня.

— Ты… но как это возможно?..

— Силы Источника потревожены, МакЛауд, — произнес Грэйсон. — Сейчас невозможное оказывается возможным… Тебе следует быть осторожнее.

— В чем? — невольно вырвалось у МакЛауда.

— В желаниях. Они могут исполниться. Но не так, как ты того ждешь.

— Постой, я ничего не понимаю. Что значит «силы Источника потревожены»? О чем речь, что за Источник?

— Ты довольно безграмотен для Избранного, — усмехнулся Грэйсон. — Речь об Источнике нашего Бессмертия. Силы его потревожены. И ты, Избранник, должен ощутить это в первую очередь.

— Я помню легенду. Но кто мог?

— Этого я не знаю. Я ведь вижу и слышу не больше, чем видишь и слышишь ты.

— Разве моя миссия еще не закончена? — растерянно спросил МакЛауд. — Ведь Ариман исчез!

— Тысячелетие еще не закончилось, — сказал Грэйсон. — Поэтому будь осторожен. Тебе потребуется помощь.

— Помощь?

— Вернее, защита. Может случиться даже так, что тебе понадобится защита от собственной силы.

— Но кто должен защитить меня? Чушь какая-то!

— Не такая чушь, как тебе кажется. А защитник — это Бессмертный, который будет чувствовать то, что происходит, так же, как ты. Он поможет тебе сохранить волю и ясность мысли. Кто это будет, не спрашивай, не знаю.

МакЛауд уже достаточно оправился от первого изумления и испуга, чтобы вспомнить о другом.

— Почему я должен тебе верить? Мы же были врагами, а теперь ты хочешь мне помочь. Почему?

Грэйсон сжал губы и нахмурился:

— Во-первых, мы не были врагами. Мы были противниками, а при иных обстоятельствах могли оказаться союзниками. Во-вторых, я говорил тогда и могу повторить сейчас: ты мне симпатичен.

— Но почему никто из моих друзей?..

— Они слишком слабы. Не каждому удается пройти барьер. Еще раз говорю — будь осторожен. Я даю совет, но не могу защитить тебя. Подумай, для такого визита сил достаточно не только у меня.

— Я должен бояться призраков? — переспросил МакЛауд.

Грэйсон улыбнулся, неторопливо сделал шаг вперед — и вдруг со всей силой наотмашь ударил МакЛауда по лицу.

МакЛауд рухнул на пол. Кое-как пришел в себя, потряс головой и поднялся на ноги. Со стола упал и разбился стеклянный стакан.

— Не такой уж я и призрак, — сказал Грэйсон.

МакЛауд медленно выпрямился, потирая челюсть.

— Могут быть и другие визитеры?

— Да. Поэтому я и говорил о защитнике.

— Мне нужен телохранитель?

— Нет, защита нужна на другом уровне. Ни меня, ни кого-то другого никто, кроме тебя, видеть не будет.

— Как же он сможет мне помочь?

— Фактом своего присутствия.

— Но как?

— Ты уже слышал больше, чем может пойти тебе на пользу, МакЛауд. Думай сам, ищи советчиков среди живых. И помни то, что я тебе сказал.

— Грэйсон! Подожди.

Но Грэйсон уже шагнул назад, в тень, и через миг растворился в ней.

МакЛауд постоял немного, потом медленно пошел назад к камину. Сел, вспомнил о разбитом стакане и, поднявшись, направился к кухне снова.

Стакан стоял на на столе, совершенно целый.

МакЛауда затрясло. Он метнулся к зеркалу — нет, все-таки не сон! На правой щеке у него красовался роскошный кровоподтек — след удара.

Он вернулся к камину, сел и уставился в пламя.

Тысячелетие еще не кончилось…

*

Вернувшись в Париж Кедвин тут же отправилась домой. Митос тоже вернулся к себе. Он решил, что романтическая страсть Кедвин осталась там, в загородном доме, и здесь, в Париже, среди привычной обстановки и забот, места ей не было. Что ж, и такое бывает. Не любовь, не привязанность — просто попытка немного развеять набившее оскомину одиночество. По крайней мере, она не стала его обманывать, сразу прервав разговор о любви.

Жаловаться ему было не на что, но и считать себя безнадежно проигравшим он не хотел. Она не сказала твердого «нет».

Он вернулся домой, впервые за последнее время чувствуя себя отдохнувшим. Уже три ночи он провел спокойно, не просыпаясь в холодном поту и со вкусом могильной земли на губах. И это было хорошим знаком; если его предположение о природе проклятых кошмаров верно, если это своеобразный «красный свет», значит, он на верном пути.

Вот только на пути к чему?

*

Телефон зазвонил.

Если Митос и ожидал звонка, то разве что от Ника Вольфа — в его поисках могли быть какие-нибудь результаты. Но звонил не Ник.

— Да?

— Адам? Это вы?

— Да, Лиам, я слушаю. Что-то случилось?

— Да, то есть пока нет, — голос Лиама Райли звучал неуверенно. — Я хотел попросить вас… Мы могли бы встретиться и поговорить?

— Конечно, я постараюсь заглянуть к вам в течение дня. Это вас устроит?

— Да, вполне… Благодарю вас.

Митос положил трубку. Если бы речь шла о чем-то действительно важном и срочном, Райли не стал бы откладывать разговор на потом. Но ему нужно?

Заглянуть в церковь у него получилось незадолго до полудня. Райли ждал его, хотя выглядел сомневающимся.

— Итак? — спросил Митос, усаживаясь в предложенное кресло и стараясь не слишком уходить от привычной Райли маски Адама Пирсона. — Вы хотели сообщить мне что-то важное?

— Не знаю, покажется ли это важным вам, — начал Райли, садясь напротив. — Видите ли, недавно мне пришлось посетить в больнице одну мою прихожанку. Ее врач попросил меня, раз уж я оказался поблизости, побеседовать еще с одним пациентом. Молодой парнишка, попал в реанимацию после попытки самоубийства. Я не отказал в такой просьбе.

— И что же? — спросил Митос, все еще не видя в этой истории ничего для себя интересного.

— Этим мальчиком оказался Поль Лушар. Хотя его фамилию вы, возможно, и не знали.

Митос глянул на него с интересом:

— Поль? С которым мы встречались в том особняке? Смазливый такой парнишка? И что дальше?

— Сначала он испугался, — вздохнул Райли. — Потом… Мне удалось убедить его, что я не причиню ему вреда, а наоборот, хочу помочь… Вы не догадываетесь, из-за чего он оказался в реанимации, Адам?