Путь к тишине. Часть 3

МакЛауд тяжело опустился в кресло у окна и закрыл рукой глаза.

— Господи, что же это такое?

— Не знаю, — проговорила Кедвин. — Он может и не очнуться больше… После всего, что он мне рассказал, надежды маловато.

— Что такого он тебе рассказал?

Она посмотрела на него молча, потом не то вздохнула, не то всхлипнула:

— Ты все-таки упрямый дурак, Дункан МакЛауд! — Покачала головой, проглатывая слезы. — Неважно, что он рассказал мне. Важно, почему он не мог сказать того же тебе.

— Не понимаю.

— Все еще не понимаешь или просто не хочешь понять?

— Ты думаешь, во всем этом виноват я?

— Ничего я не думаю, — тяжело вздохнула она. — Теперь все равно, кто в чем виноват. Он всегда поступал так, как считал нужным, ни на кого не оглядываясь. Так кого винить?

МакЛауд встряхнулся и сел прямо:

— Все-таки, что он тебе рассказал? Он-то знал, что с ним творится. И может быть, знал, что делать?

— Он не хотел ничего делать, — отозвалась Кедвин.

Это сбило МакЛауда с толку.

— Что значит, не хотел?

— То и значит. Он думал, что это может повредить кому-нибудь из нас.

МакЛауд уставился на нее недоумевающе:

— Повредить? Извини…

— Я тоже ничего не понимаю! — вспыхнула Кедвин. — Но это его решение, Дункан. Он сказал, что не станет делать ничего, что могло бы причинить вред его близким… Если бы я знала, что все это значит!

МакЛауд нахмурился:

— То есть это его решение — просто сидеть и ждать смерти?

— Если угодно — да.

— Тогда тем более не понимаю…

— Так подумай еще раз!

МакЛауд замолчал. Что проку задавать вопросы, если некому отвечать, а Кедвин и вовсе начинает убеждать его, что все идет, как надо?

Воздух всколыхнулся — вернулась Мишель.

Кедвин встала:

— Побудешь здесь? Я приготовлю что-нибудь поесть и позову.

— Конечно, — кивнул МакЛауд.

Она ушла.

Оставшись вдвоем с Митосом, МакЛауд поймал себя на коротком страхе — он остался один. Прогоняя эту подлую дурь, МакЛауд встал с кресла и присел на край постели. Долго сидел, не двигаясь, чувствуя, как все-таки вползает в душу холодный страх.

Этого не могло, не должно было быть! Это противоречило всему, что он знал о природе Бессмертных.

В спальню тихо вошла Кедвин:

— Дункан.

Он вздрогнул и оглянулся:

— Да?

— Иди в кухню, поешь. Я посижу здесь.

Он согласно кивнул, хотя голода не чувствовал.

— Как он? — тихо спросила Мишель, когда он переступил порог кухни.

— Так же, — устало ответил МакЛауд. — Я вообще ничего не понимаю.

— Я тоже думала, что такого не бывает, — шепотом проговорила Мишель…

Закончив с едой, они вернулись в спальню вместе.

Кедвин сидела на кровати, спиной к двери, и немного замешкалась, прежде чем повернуться. Кажется, она хотела скрыть слезы.

МакЛауд, глянув на нее, отвел глаза. Легче было бы, если бы он плакала.

— Ладно, хватит ахов и вздохов, — сказала Кедвин. — Вопрос до сих пор открыт: что нам теперь делать?

— Не знаю, что мы можем сделать, — хмуро произнес МакЛауд, — но оставаться здесь нельзя. Нужно укрытие, безопасное.

— Священная Земля, — тихонько подсказала Мишель. — Но где?

— Только Святой Христофор, — отозвалась Кедвин. — Мишель.

— Да?

— Отправляйся домой.

— Кедвин!

— Послушай меня, девочка. Так будет лучше. У тебя своя жизнь, работа, обязанности. Постарайся этим не пренебрегать. А завтра утром…

— Я вернусь сюда?

— Нет. Ты отправишься в «Блюз-бар». Найди Доусона. Не рассказывай подробностей, но попроси узнать, где сейчас находится брат Ансельм и позвонить мне. Хорошо?

— Хорошо.

— Потом занимайся своими делами. Если случится что-то, я тебе сообщу, обещаю.

Мишель подумала.

— Ладно, — хмуро сказала она. — Только сообщи обязательно.

— Я же пообещала… Идем, я тебя провожу.

Мишель кивнула и оглянулась на МакЛауда:

— Пока, Дункан.

Он улыбнулся.

Кедвин и Мишель вышли из комнаты.

Очень неприятное чувство появилось у МакЛауда во время этого разговора. Это было твердое ощущение, что его мнение здесь никого не интересует. Кедвин не нужен был совет, чтобы избрать убежищем знаменитый монастырь, ведь поблизости больше ничего подходящего не было. А попробуй он возразить, его бы просто проигнорировали.

Кедвин всегда была мудрой и терпимой. Даже если она считает виноватым во всем его, МакЛауда, она этого не выскажет, но контролировать каждый свой жест и взгляд не сможет. Вот как сейчас.

Хуже всего то, что она права.

*

Понемногу наступал вечер.

Кедвин по-прежнему отмалчивалась, и МакЛауда начало тяготить ее показное равнодушие. Прежде она не скрывала от него свои чувства так тщательно. Исчезало что-то очень важное; доверие, близость — ему было трудно найти нужное слово. Да и в словах ли дело! Кедвин уходила, отдалялась от него, и он ничего не мог поделать.

Она не хотела оставлять Митоса без присмотра, и с этим МакЛауд спорить не стал. Предложил дежурить по очереди, и Кедвин тут же отправила его отдыхать — во вторую спальню. МакЛауд заикнулся было возразить, но вовремя понял, что она хочет побыть одна. Наедине с Митосом, если на то пошло… Может быть, выплакаться.

Сна не было даже близко, и он сидел в комнате или ходил из угла в угол. Думал.

Уже глубокой ночью МакЛауд заглянул в спальню Митоса с твердым намерением отправить Кедвин отдохнуть.

Переступив порог, он понял, что вопрос решился и без его участия. Кедвин спала, улегшись на кровати рядом с Митосом. Как будто задремала случайно.

МакЛауд осторожно передвинул ее подальше от края постели и поправил подушку. Тихонько опустился в то же кресло у окна. Долго сидел, глядя за окно, в темноту, раскрашенную кое-где городскими огнями…

Он, наверно, ненадолго отключился, потому что пришел в себя неожиданно и резко. Сразу почувствовал — что-то изменилось в комнате.

Свет.