Путь к тишине. Часть 3

— Может быть, ты и прав, — тихо сказал МакЛауд, глядя себе под ноги. — Но поверить в это… Если нет ничего незыблемого, как жить? Как выбирать дорогу?

— Это и есть самое сложное, — отозвался Митос. — Научись находить точку отсчета в себе самом. Доверять себе, а не кем-то придуманным правилам. Тогда не будет страха сделать неверный выбор.

— Даже так?

— Да. Потому что универсально верного выбора не существует. Есть то, что приемлемо для тебя, для твоей натуры. Тебя сегодняшнего… Оно может оказаться неприемлемым для тебя завтрашнего. С этим тоже нужно учиться жить. Научишься — и будущее будет принадлежать тебе всегда. Застрянешь в прошлом — и в прошлом же исчезнешь, так же, как многие из тех, с кем тебе приходилось сражаться.

— Но чем тогда я буду отличаться от тех, с кем приходится сражаться? Любой из них делал то, что считал нужным и правильным сам, без оглядки на чьи-то правила.

— Далеко не любой. Отрицание правил — такая же ловушка, как слепое им следование. Дункан, не нужно быть в чем-то виноватым, чтобы проиграть бой сильному противнику, и не нужно быть кругом правым, чтобы победить. Ты не избег ловушки, начав связывать свои победы с ощущением собственной правоты. Однако то, что ты хорошо дерешься, означает только то, что ты хорошо дерешься. Только этого для выбора пути недостаточно.

МакЛауд недоверчиво качнул головой:

— По-твоему, любое решение хорошо и правильно, если не оглядываться на чужие правила?

— Ты у меня это спрашиваешь? — с невеселой усмешкой отозвался Митос. — Зная, что я полжизни провел, скрываясь от мной же содеянного в прошлом? Нет. Любое решение может обернуться и злом, и благом, принести и радость, и боль. И то, что представляется благом сейчас, может обернуться бедой завтра. Впрочем, это ты и сам знаешь. Но любое решение должно быть твоим решением. И отвечать за то, что решил, ты будешь сам. Если придется, заплатишь жизнью. Но за себя, Дункан. Не за чью-то ложь, или правду, неважно. Понимаешь? За себя.

Он отвернулся и пошел дальше, молча и глядя себе под ноги.

— Как же, оказывается, все просто, — проговорил МакЛауд, догоняя его. — И все мучения — всего лишь фантазии неопытного юнца. Почему раньше ты не говорил ничего такого?

— А ты бы меня услышал, начни я толковать обо всем этом года три-четыре назад? Уверен, что нет.

— Почему?

— Потому что ты меня в принципе не слышал. Неважно, о чем я говорил. То, что шло вразрез с твоими понятиями, ты просто снисходительно мне прощал — мол, что с него возьмешь, с бессовестного.

МакЛауд горько улыбнулся:

— Да, почти так.

— Ну, а теперь ты, наконец, созрел для того, чтобы количество перешло в качество. Дело за малым — научиться жить по этим новым правилам. Ты неплохо обосновался здесь, самое место посидеть и подумать, — Митос вздохнул и улыбнулся: — Я очень тебя прошу, не трать время на биение себя в грудь. Твои подозрения могли оказаться правдой, и тогда ты бы точно гордился своей проницательностью.

Некоторое время они шли по тропинке молча. Потом МакЛауд задумчиво произнес:

— И снова ты говоришь и делаешь не то, чего я от тебя ждал. Я точно был прав в одном: я тебя совершенно не знаю.

— Правильно, — согласился Митос. — Но знаешь ли ты хоть кого-нибудь так, как хотел бы знать меня? Говорят, смертных понять легче, ибо их память короче нашей. Можешь ли ты сказать, что знаешь, например, Джо?

— Когда-то думал, что знаю, — отозвался МакЛауд. — Потом вдруг понял, что нет.

— После столкновения с Трибуналом Стражей?

— Да.

Митос наклонил голову:

— Вот еще одна черта твоего характера, которая основательно портит тебе жизнь. Ты нелюбопытен. Вернее, любопытен избирательно. Когда с Джо сняли все обвинения и восстановили в правах Наблюдателя, ты не захотел узнать, в чем причина столь резких перемен во взглядах.

— Мне казалось, я знаю достаточно.

— Вот именно, казалось. Признаться, для меня загадка, как ты умудрился столько лет быть другом Наблюдателя, причем не рядового, и при этом так мало знать об Ордене. То, с чем тебе пришлось столкнуться, только верхушка айсберга! И даже Джек Шапиро был не так прост, как могло показаться. Не говоря о том, что сквозь тысячелетия истории Орден вели не Шапиро и не Хортоны.

— Я это уже видел, — хмыкнул МакЛауд.

— Верно. Это еще тема для размышлений на досуге. Орден Стражей — серьезная составляющая нашей жизни, с которой приходится считаться. И насчет их миссии лучше иллюзий не питать. «Наблюдать и не вмешиваться» — средство, а не цель.

— Но тогда цель?.. Если не охота на нас…

— Нет, не охота. Баланс сил, Дункан. Они своим знанием и присутствием лишают нас преимущества, которое дает наше Бессмертие. И в этом смысла куда больше, чем в невнятных лозунгах или истериках всяких Хортонов. Они именно Стражи, а не просто зрители на Большой Игре.

МакЛауд снова помолчал, потом улыбнулся:

— Как странно. Я так ждал этого разговора, мне казалось важно объясниться, попросить прощения… А вместо этого я получаю инструктаж по части приведения в порядок своих мыслей в условиях монастырской жизни.

— Ну вот, ты уже способен шутить, — сказал Митос. — Значит, все не так плохо. Инструктаж… Да, это подходящее слово. Именно инструктаж. Потому что все эти переживания — объяснения, извинения — попадают под одно определение. Точка отсчета. Посмотри на вещи с другой стороны, и увидишь, что моей вины в случившемся куда больше.

— Ну, в это я не поверю.

— Откуда вдруг такая твердость в вере?

Говорить об этом не хотелось, но МакЛауд все-таки решился:

— Митос, я… Понимаешь, пока ты лежал в коме, у меня было видение. Я был сначала в лабиринте, как тогда, когда… ну, ты понимаешь. А потом Грэйсон привел меня к Источнику.

— К Источнику? — удивился Митос. — Ты видел Источник?

— Да. Большой зал, по одной стене течет водопад… Вернее, не совсем водопад, а… Ты знаешь, что это за место?

— Да, знаю. И что ты еще там видел, у Источника?

— Тебя. Нет, наверно, это не был ты настоящий, раз ты сам этого не помнишь. Но еще я видел…

— Что?

— Себя. Твоими глазами.

По лицу Митоса прошла тень.

— Вот оно что… А я и впрямь не мог понять, с чего вдруг ты начал каяться в том, в чем не был виноват.

— Не был виноват? — вспыхнул МакЛауд. — Митос, я… Понимаешь, я все время думал не о том. Мне уже стало казаться, что все беды… и Демон, и смерть Ричи… все валится на меня из-за того предательства!..

— Предательства?