Путь к тишине. Часть 3

Кедвин, приехав спустя часа два, застала его сидящим на уже застеленной кровати с письмом Роберта на коленях.

— Митос? — Она заглянула в комнату, потом переступила порог.

Он глубоко и с усилием вздохнул. Потом свернул листы письма и снова убрал в конверт.

— Извини, я тебя не встретил.

— Ничего, — тихо проговорила она, подходя и осторожно присаживаясь рядом. — Митос, я… наверно, виновата во всем больше, чем МакЛауд.

Он покачал головой, поглаживая кончиками пальцев край конверта.

— Нет… Никто из вас ни в чем не виноват, Кедвин. Роберт всегда поступал так, как считал нужным сам… Таких трудов стоило держать его в узде! — Он горько усмехнулся. — В итоге все равно не удержал.

Кедвин вздохнула:

— Если бы я не привела его к тебе…

— А если бы я был осторожнее в своих играх, вообще бы ничего не случилось, — перебил ее Митос. — Не нужно, Кедвин. Что сделано, то сделано. Если уж кто и приложил руку к этой истории, так это Кассандра.

— Кассандра? Не далековато ли ты пошел искать виноватых?

Митос встал, убрал письмо в ящик тумбочки и, выпрямившись, задумчиво глянул на Кедвин.

— Дело не в вине. Просто… Не знаю, как объяснить. Слишком много всего случилось за последнее время с ее участием и в ее присутствии. Я в такие совпадения не верю. Я был излишне благодушен… Пора исправить ошибку.

— Исправить ошибку? — повторила Кедвин, тоже вставая. — То есть… убить ее?

Он коротко ответил:

— Да.

Кедвин неодобрительно покачала головой, но промолчала.

*

На сей раз Митос вполне серьезно решил исчезнуть — поставить крест на личине Адама Пирсона. Кедвин считала, что личина эта ему очень идет, но не весь же остаток жизни притворяться сереньким интеллигентом.

Ей тоже было чем заняться — все-таки серьезные перемены намечались в жизни. И перемены эти были из тех, которые следует придерживать в тайне.

Еще Кедвин тревожило состояние Митоса. Он вроде бы полностью оправился от недавней слабости, но говорить, что все в порядке, она бы посчитала, что рано. Он часто выглядел задумчивым и сосредоточенным, но при этом упорно молчал. Высказав однажды намерение расправиться с Кассандрой, он больше к этой идее не возвращался, ни словом, ни намеком. Пару раз ездил к Доусону, но один, против обыкновения последнего времени Кедвин с собой не приглашая.

Она твердо решила не лезть в его дела и не выяснять, что он такое затеял. Он сказал, что скоро они уедут из Парижа, и все беды последнего времени останутся в прошлом — значит, так и будет.

Ей и самой было что сделать и кого навестить.

Маркус порадовался за нее и их с Митосом будущее. Мишель, услышав о выздоровлении Митоса, обрадовалась и тут же напросилась в гости. Известие о смерти Роберта произвело на нее тягостное впечатление, куда более серьезное, чем ожидала Кедвин, которая еще с первой встречи заметила интерес Мишель к Роберту. Даже к лучшему, что они не успели познакомиться ближе…

Помня, что Митос не желал ни говорить, ни слышать о МакЛауде, Кедвин выбрала время и сама съездила в «Блюз-бар» узнать последние новости. Оказалось, МакЛауд выполнил свое намерение. Разобравшись с текущими делами в Париже, он вернулся в монастырь. Про себя, Кедвин так и не могла решить, кажется ли такое решение ей самой правильным или нет. Само по себе оно ничего не меняло и ничего не оправдывало…

Новость про отъезд МакЛауда была единственной. Узнать, где сейчас Кассандра, Кедвин не удалось. Доусон только разводил руками в ответ. Что ж, Наблюдатели тоже не всеведущи, решила Кедвин — и отступилась. Если Митос захочет это узнать, он узнает.

Она много думала и о своем недавнем намерении прекратить отношения с Митосом. Намерение было вполне серьезным, но последние события показали ясно — лучше не пытаться. Расстаться с ним она еще не готова.

Хотя, как и все в жизни Бессмертных — это вопрос времени…

*

Митос сказал, что закончит свои срочные дела через пару недель. Кедвин не стала спорить — ей двух недель тоже должно было вполне хватить.

Вечером десятого дня они закончили ужинать и вышли в гостиную. Вдруг воздух наполнился отчетливым гулом Зова.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил Митос, прислушиваясь.

— Нет, — откликнулась Кедвин. — А ты?

В дверь позвонили. Это был жест вежливости, посетитель таким образом мог показать, что пришел с миром.

Кедвин пошла открывать. Митос расположился за дверью, для подстраховки.

На пороге стоял Ансельм.

Увидев его, Митос нахмурился. Кедвин заметила это и решила, что разговор наверняка предстоит именно на ту тему, которой он старался избегать.

— А я по делу, — произнес Ансельм после приветствий и традиционного обмена любезностями.

Кедвин жестом предложила ему пройти в гостиную, где Ансельм без промедлений уселся в одно из кресел.

— Догадываюсь, по какому именно, — заметил Митос прохладно, усаживаясь напротив.

— К тебе у меня нет большого списка дел. Конечно, речь о МакЛауде. — Ансельм говорил спокойно, но явно чувствовал себя скованно. — Адам… Я за эти дни трижды разговаривал с ним… То есть не в смысле беседовал, а…

— Понятно.

— Ну да. Так вот, мне удалось составить для себя представление о событиях, из-за которых он оказался в нашей обители.

— Ну и? — с прохладцей спросил Митос. — Надеюсь, ты не ждешь, что я вслед за ним кинусь скрываться от мира и очищать душу постом и молитвой?

— Не беспокойся, — улыбнулся Ансельм. — Не берусь судить, что именно тобой двигало, сейчас дело в другом.

— В чем же?

— Ты не довел дело до конца, Адам.

Митос поднял глаза и очень внимательно посмотрел на него:

— Объяснись.

— Что тут объяснять, — вздохнул Ансельм. — Ты задал ему сложную задачу, а ключа к решению не дал. Он изводит себя бесконечными самообвинениями, но ни причин, ни смысла происшедшего понять не может.

— Это его проблема, Ансельм, — произнес Митос. — Искал неприятности он без моей помощи. Пусть теперь сам ищет выход.

— Все это верно, Адам, — вздохнул тот. — Но согласись, после всего, что ему пришлось пережить…

— Ему? Что пришлось пережить ему? — с чувством спросил Митос, выпрямляясь в кресле. — А что пришлось пережить из-за него мне? Или это пустяки по сравнению с его растрепанными чувствами?

— Это не пустяки, — спокойно и твердо отозвался Ансельм. — Именно поэтому, думаю, ты не захочешь, чтобы все твои усилия оказались напрасными.