Путь к вершине
Шрифт:
Мгновение — и все чинно расселись по своим местам. Оператор, прибежав к ним, заснял лишь постные физиономии скучающих людей. Горестно вздохнув, мужчина все же не стал уходить. Встал рядом и демонстративно направил камеру на Хару. Решив, что грех упускать шанс близкой съемки, Хару положил ногу на ногу, чуть наклонился вперед, скрестив руки на колене и сделал вид, что ему ну очень интересно происходящее на сцене. К счастью, там выступала мужская группа, за такой интерес к женской группе можно и огрести от фанаток.
Оператор уходить не спешил. Из-за него и Тэюн стеснялся, сидел с идеально
Им всем заранее сообщили, что одна из верхних камер будет смотреть на трибуну с артистами. Она как бы делает кадры стадиона с высоты птичьего полета. Но их там будет почти не видно, потому что далеко. Даже при сильном увеличении не получится сделать качественный крупный план. Поэтому на трибуну отправили оператора, который снимал айдолов и их реакцию на выступления. Большую часть времени он «тусовался» рядом с топовыми группами, но, видимо, получил распоряжение бежать к месту рассадки новичков, где происходит что-то интересное.
Трансляции всегда идут с отставанием хотя бы в одну минуту. Это все еще прямой эфир, но небольшая задержка позволяет координаторам отслеживать картинку с разных камер и оперативно принимать решение о включении определенных кадров. Это шанс показать себя. И не только себя.
Хару чуть наклонился к Тэюну и шепотом спросил:
— Ты ведь в курсе, что нас снимают?
— Это сложно не заметить, — буркнул Тэюн. — Когда он уйдет? Ты, кажется, загипнотизировал его своим вижуалом и он не может встать с колен.
Все это он говорил недовольным тоном, очень тихо, но с улыбкой на лице. Они же милые айдолы.
— Он дает нам прекрасный шанс засветиться на экране, — Хару еще сильнее наклонился и практически прошептал Тэюну на ухо: — Сделай удивленный вид, отстранись и скажи примерно то же Шэню — у нас тут в планах то ли стрельба вижуалом по операторам, то ли извращенный фансервис.
Тэюн покорно якобы удивился, отодвинулся от Хару и наклонился к Шэню. Оператор так же покорно следил камерой за этими «фейковыми» перешептываниями. Как, оказывается, бывает просто управлять людьми…
Когда их все же позвали готовиться к выступлению, Хару был спокоен и даже весел — было забавно вспоминать, что оператор попался на глупую уловку с перешептыванием. Весело ему было недолго, только пока шел до гримерки. Потом осознал, что ему сейчас предстоит выйти на сцену перед этой толпой и отработать весь номер целиком.
Им Минсо тоже была в гримерке, причем пришла практически одновременно с ними — наверное, до этого наблюдала за происходящим из командного центра трансляции. Но сейчас она даже Хару мало волновала — нужно быстро переодеться, еще раз проверить надежность закрепления оборудования, размяться и разогреть голос. На это у них всего полчаса.
Распеваться начали
еще в процессе переодевания. Пока за ширмами меняли официальные костюмы на сценические брюки и рубашки, разминали губы, выполняли простейшие упражнения. Из-за ширм вышли к стилистам, чтобы те поправили все, что неправильно надето. Петь в лицо стилистам было немного неловко, поэтому больше молчали.— Хару, мне страшно, — признался Тэюн.
Он стоял, разведя руки в стороны, потому что стилистка затягивала на нем кожаную портупею — в этом году это модно, так что такой сомнительный аксессуар достался не только ему.
— Там такой огромный зал, а вдруг я ошибусь?
— Уверен, что все получится хорошо. Мы вчера так много репетировали, что это практически часть мышечной памяти, — сказал Хару, хотя сам тоже безумно волновался.
— И все же, — вздохнул Тэюн. — Такой большой концерт…
— Такие нытики всегда ошибаются, — отрезала Ким Ынтхэ, — Это твоя работа. Не можешь сделать хорошо — не надо было сюда лезть.
Тэюн вздрогнул, а Хару недовольно повернулся к женщине. Вежливость, конечно, важна, но это уже переходит все разумные границы.
— Вы считаете, что нормально говорить ему такое сейчас? — прямо спросил он.
Суа и та девчонка, которая работала с Тэюном, одинаково вздрогнули — видимо, не ожидали, что кто-то посмеет осадить вредную «профессионалку».
— А что я такого сказала? — хмыкнула Ынтхэ, — Тоже мне, нежные нашлись!
— Это наше первое крупное выступление, пророчить неудачу в такие моменты — весьма подло. Не можете поддержать — промолчите, — спокойно сказал Хару.
— Ты? Мне? Будешь указывать? — уже достаточно громко возмутилась Ынтхэ. — Тоже мне, звезда нашлась! Еще ничего не добился, а уже условия ставит!
— Всего лишь напоминаю о ваших обязанностях: помочь нам делать свою работу хорошо, а не пытаться унизить, — по-прежнему ровным тоном, максимально вежливо ответил Хару.
Наверное, не стоило ввязываться в этот скандал. Но он… просто не смог промолчать. Какая-то скандалистка будет оскорблять его друзей, а он должен молчать и улыбаться? Нет, так он не умеет.
— Что происходит? — раздался голос Им Минсо.
Откровенно говоря, Хару уже и забыл, что она здесь — так тихо та сидела в дальней части гримерки.
— Ничего особенного, — Ынтхэ натянула на лицо улыбку и чуть поклонилась, — Просто рабочие вопросы.
— Продюсер Им, — обратился к ней Хару. — А мы можем влиять на состав нашей команды?
Им Минсо сначала удивилась, а потом улыбнулась:
— Значит, все же что-то случилось?
— Ой, всего лишь небольшой конфликт! — тут же вклинилась Ынтхэ, — Скажите же, девочки, ничего серьезного?
Хару тут же понял, что Ынтхэ все же какие-то правила нарушила. У него были подозрения, что стаффу запрещено критиковать, как минимум, его внешность. Ему никогда ничего не говорили о его несовершенствах. Да, его лицо считается почти эталонным, но было бы желание — можно найти, к чему придраться. Но Хару только хвалили. Шэнь как-то сказал, что так часто «воспитывают» центр, чтобы тот был абсолютно уверен в себе и своей внешности. Типа — критики и так найдутся, а уверенность на сцене нуждается в постоянной похвале.