Путь к вершине

Стало немного некомфортно. Было видно, что мужчине-японцу неудобно, что клиент ударился, но сделать он ничего не может. Хару тоже было неудобно — и табличку не заметил, и низкий дверной проем не разглядел. Нужно, пожалуй, что-нибудь купить, чтобы снизить уровень неловкости.

Зашли они, как оказалось, в антикварную лавку. Не в ту, где торгуют ювелирными изделиями и мебелью девятнадцатого века, а попроще, современнее. Выглядело все очень аутентично. На полках посуда, рядом — пластиковые коллекционные фигурки. Под стеклом разложены часы и украшения, но там же хранятся какие-то карточки. На одном манекене кимоно, на другом — пальто с лисой на воротнике. Как это правильно называется? Комиссионный магазин?

Хару прошелся мимо полок с посудой и замер, заприметив кое-что интересное.

Набор для чайной церемонии. Не полный. Или это старый набор.

Бабуля говорила, что где-то с семидесятых многие мастера начали делать чайные наборы на шесть и более персон: традиция делать «парадные» комплекты на трех-четырех человек отошла в прошлое. В Корее сама церемония не слишком распространена, ее сохраняют лишь отдельные семьи, и им куда приятнее делить чай с близкими за одним столом, а семья может быть немаленькой.

В наборе, который увидел Хару, было всего пять чашек. И они точно не японские. Японцы пьют матча — порошковый чай, который взбивают специальным венчиком, поэтому чашки там другой формы и с толстыми стенками. Да и вообще, эта посуда казалась более домашней, лишенной японской формальности.

Небольшая тарелка для сладостей показалась Хару главным доказательством того, что это корейский набор. Вроде бы, в Китае к чаю не подают рисовые пирожные… Хотя Хару не уверен — в традиционном корейском наборе блюдо для сладостей тоже не значится, но во всех бабулиных сервизах оно есть.

Цены не были указаны, а Хару хотел бы купить этот набор. Деньги у него есть, но недавно он и так прилично потратился, поэтому задумался. Бабуле, скорее всего, набор понравится. Рисунок — птицы на ветках — сделан вручную: везде есть небольшие отличия. Но… ручная работа и стоить будет прилично. Нужно ли тратить деньги на вещь, которая ему не особо-то и нужна? С другой стороны — очень хотелось что-нибудь купить в этом магазинчике.

— Нравится посуда? — спросил японец по-английски.

Чувствовалось, что он не очень хорошо знает язык. Это к лучшему — Хару тоже не очень хорошо знает английский.

— Да. Красиво. Он не японский.

Мужчина кивнул, а потом поинтересовался:

— Как поняли?

— Форма кружек, — ответил Хару, — А эта тарелка — как для дома.

Звучало все немного коряво. Он вообще не знает, есть ли в английском специальный термин для маленьких чайных чашек, а еще не уверен, что блюдо для сладостей допустимо называть тарелкой. Ну и он начисто забыл слово «церемония».

— Вы умеете этим пользоваться? — уточнил мужчина.

— Немного. Бабушка учила меня. Сколько он стоит?

— А сколько вы готовы заплатить?

Хару неловко улыбнулся:

— Я не знаю даже сколько стоит современная посуда в супермаркете. Я в растерянности, — честно ответил он.

В Японии, насколько ему известно, не принято торговаться. Какую бы цену не назвал продавец — либо платишь, либо уходишь. Японец снова улыбнулся:

— Он стоит у меня уже около двадцати лет. Японцы не покупают его, потому что он не подходит нам. Иностранцы — потому что не знают, зачем он нужен. Но такая посуда не должна стоять без дела, мне очень его жаль. Пойдемте сюда. Я отдам его за столько.

Он вбил на калькуляторе цену. Шестнадцать тысяч йен. Хару действительно не понимал — много это, или мало. Он вежливо поинтересовался — может ли он сделать фото. Сфотографировал, отправил бабуле, написал цену в йенах… через полторы минуты получил сообщение с кучей восклицательных знаков: «Покупай!!!»

Хару снова неловко улыбнулся продавцу и оформил покупку. Получил чек, написал адрес отеля и свое имя. Продавец сам упакует фарфор и доставит в нужное место сразу в коробке и пакете.

Хару пока плохо понимал, как он повезет посуду обратно в Корею… видимо, ему придется свои вещи распихать по сумкам парней, чтобы посуда стала ручной кладью. Когда вышел из магазина, позвонил бабуле. Та сказала, что сервиз, если это не подделка, может стоить в Корее до десяти тысяч долларов — какая-то особая форма чего-то там, Хару быстро перестал понимать бабулины восторги. Даже если сервиз– подделка, он все равно хорошо сделан, потому что в таких лавках откровенный ширпотреб не держат. Значит, точно стоит дороже той суммы, которую Хару заплатил.

И тут он понял, что ему еще и декларировать эту посуду… ох, добавил он себе проблем, конечно.

Когда Хару, Тэюн и Шэнь вышли из магазина, студентов на улице стало заметно меньше. Видимо, первоначально они «удачно» покинули отель одновременно с окончанием занятий.

Парни немного посмеивались над Хару — «купил в Японии посуду!», но это были безобидные шутки, так что Хару тоже смеялся. По дороге зашли в кафе с надписью на английском «Возьми кофе с собой». Купили какие-то кофейные напитки с кучей топпингов и добавок. Как понял Хару, японцы не очень любят ярко выраженную сладость. И это… радует. Сам Хару не любит сладости в Корее, потому что они ну очень уж сладкие, иногда вкус настолько приторный, что даже неприятно. Но в Японии — идеальный баланс легкой горечи кофе и сладких добавок.

Они направлялись к традиционному японскому саду, но по дороге часто останавливались, чтобы сделать фото или просто поглазеть на что-то странное. Здесь было много магазинчиков со всяким старьем, сэконхендов с очень хорошей, часто брендовой, одеждой, лавки с коллекционными фигурками. Ну, и книжные, разумеется. Во все магазины подряд они не заходили, но иногда было очень уж любопытно. Тэюн купил себе очки — старый мерч к какому-то аниме. Шэнь откопал крутую кожаную куртку с аппликацией лисицы на спине. Купил, разумеется. Хару не смог устоять перед кожаным рюкзаком. Он был немного потертым, но очень уж… колоритным. Именно так представляешь рюкзак путешественника — объемные карманы спереди, а традиционный для таких рюкзаков верхний клапан крепится не на магнитную застежку, а на маленький ремешок. Собственно, в рюкзак Хару и сложили все спонтанные покупки.

Хару вроде и понимал, что покупает что-то симпатичное, но все равно была легкая тревожность из-за того, что он тратит деньги…

Из-за постоянных остановок до токийского стадиона шли около часа. А потом замерли, увидев его вблизи.

— Громадный, — пораженно произнес Тэюн.

— И здесь нам завтра выступать? — удивленно покачал головой Шэнь.

Хару тоже был поражен. Он понимал, что площадка в Токио больше той, что была в Сеуле, но плохо осознавал это. Вот только стадион оказался реально громадным, даже не верилось, что они уже завтра там выступят. Пусть это всего один номер, а не сольный концерт, но все равно масштабы немного подавляют.

Встряхнув головой, Хару потащил парней дальше. О выступлении подумают завтра, сегодня у них выходной. По саду прогулялись с удовольствием. Шэнь бегал и фотографировал разные цветочки-листочки, Хару больше наслаждался атмосферой. Тихо, спокойно, очень красиво. Даже не верится, что это место находится в центре огромного мегаполиса. Воспользовавшись относительным уединением, Хару наконец-то рассказал Шэню, из-за чего он был так расстроен несколько дней назад, но имени Хесон, разумеется, не упоминал. Скорее всего, Шэнь и так все понял — увольнение Хесон многие в агентстве обсуждали, потому что случилось это слишком уж внезапно.