Путь к вершине

— Ошибся-а-а-а!!! — радостно заорал один из ведущих, в несколько шагов преодолел расстояние до Хару и со всей дури ударил его надувным молотком по голове, ровно по затылку, потому что Хару в этот момент кланялся, извиняясь за ошибку.

Несмотря на то, что это детская игрушка, просто резина и воздух, удар был сделан так быстро и мощно, что у Хару на секунду зазвенело в ушах и он интуитивно их прикрыл руками.

— За что так сильно? — искренне возмутился он, открывая уши.

Ведущий же заржал и лупанул Хару этой «игрушкой» снова. Получилось уже не так сильно, обошлось без звона в ушах, но все равно… это же игра, разве нет? К чему так колотить айдолов?

Ведущих двое. Тот, который так «радостно» ударил Хару — Ким Ынсоп.

Раньше он был комиком, сейчас работает ведущим здесь и еще в одном шоу. В Корее, к слову, практически нет стендаперов, зато достаточно популярен формат в стиле старых советских юмористов, с придуманными сценками и гротескным поведением. Ким Ынсоп был именно таким артистом, причем не самым популярным.

И вот сейчас такой «дядечка-юморист» лупит Хару надувным молотком, а Хару должен делать вид, что ему смешно… Он чуть встряхнул головой, пытаясь окончательно избавиться от неприятных ощущений. Обернулся обратно к парням и увидел, что те реально обеспокоены — во взглядах почти ужас. Видимо, со стороны удар тоже казался необоснованно сильным.

Желание сказать что-нибудь, а то и ударить в ответ было очень велико. Но Хару понимал, что сделать все «по-справедливости» сейчас — испортить и свой образ, и карьеру. Шутить, впрочем, моральных сил тоже не было. Поэтому он просто молча отошел в сторону и спокойно уточнил:

— Продолжаем?

— Ты что, обиделся? — расхохотался Ким Ынсоп.

Хару не стал отвечать, лишь улыбнулся. На площадке повисло молчание и Хару снова сказал:

— Мы же вроде участвовали в рандомных танцах? Продолжим?

Он знал, что этот момент не вырежут на монтаже. Понимал, что свою долю хейта он все равно словит. Но все же сделать вид, что подобное отношение ведущих его полностью устраивает, он не смог.

К счастью, режиссер решил не заострять внимание на подобном моменте и просто включил следующую песню.

Хару справился с двумя номерами подряд, а потом снова перепутал движение и ошибся. И снова Ким Ынсоп понесся на него с молотком, который он заранее занес над головой… Но не учел, что на площадке есть Тэюн.

Друг за пару шагов сократил расстояние до ведущего, пользуясь преимуществом в росте, схватил молоток за верхнюю, расширенную часть и резко рванул на себя.

— Аджос-си-и-и-и! — протянул он. — Не горячитесь. В вашем возрасте вредно так перенапрягаться! Спину потянете, какое-нибудь растяжение мышц заработаете.

Тэюн говорил с немного «старческой» интонацией в голосе, явно дразня ведущего.

— Эй! Отдай молоток! — смешно подскочил на месте ведущий, — Это мой рабочий инструмент, не твой!

— Да? — удивился Тэюн. — Тогда у вас только что украли табельное оружие, вам полагается штраф за невнимательность и халатность… три удара молотком.

Последнее он сказал уже без юмора, скорее, зловеще.

— Ты был вором, поэтому давай я буду наказывать за халатность, — вышел вперед Чанмин, демонстративно закатывая рукава.

— Эй-эй-эй! — закричал Ким Ынсоп, — Что за молодежь пошла?

Последнее он сказал уже немного другим тоном, не так, как говорил до этого. Словно из образа вышел. И действительно — дальше он начал возмущаться по-настоящему, без попыток быть смешным.

— Вы что творите? Столько групп было до вас, все нормально себя вели. В сценарии ясно написано: за ошибки в танце полагаются удары молотком.

Тэюн открыл было рот, чтобы что-то сказать, но теперь уже Хару сделал шаг вперед и поклонился. Не Ким Ынсопу, а режиссёру, который сидел рядом с оператором:

— Простите. Мы думали, что можем делать что угодно, если это выглядит смешно. Никто не говорил, что реквизит запрещено отбирать.

Хару обернулся парням, посмотрел сначала на Тэюна, благодаря, потом на Чанмина. Оба понимающе кивнули Хару, а потом так же — поклонились режиссёру.

Ким Ынсопа это рассердило еще больше — она начал громко возмущаться: какие-то новички посмели повести себя столь неуважительно. Его партнер по съемке смущенно улыбался и пытался оттащить разбушевавшегося коллегу в сторонку, чтобы вразумить. Режиссёр какое-то время сидел молча, а потом решительно заявил:

— Ким Ынсоп, достаточно. Удивительно, что они первые, кто придумал, как вам ответить. Запишите финал этой игры и продолжим съемку.

Препираться с режиссёром Ким Ынсоп не стал. Он снова нацепил маску ехидного ведущего, отснял подводку следующей игры, но периодически бросал на Хару недовольные взгляды. В процессе съемки, впрочем, он не позволял себе как-то перейти черту и слишком уж напирать на Хару. Но все же иногда вел себя не совсем корректно. Пару раз перебил Хару, один раз снова накричал. Последнее, правда, вне съемки.

Когда отсняли все, что требовалось, Хару выстроил парней перед стаффом, чтобы поблагодарить их за работу. Они традиционно поклонились, сказали «спасибо»… обычно после этого на площадке аплодируют. Это как бы традиция и часть этикета — в честь завершения съемки артисты благодарят, а стафф аплодирует. Но тут аплодисменты на площадке были прерваны недовольным голосом Ким Ынсопа:

— Я очень разочарован. Даже дебютировать еще не успели, а уже ведете себя как капризные дети. Вы еще — никто, не имеете права указывать более опытным коллегам. Никакого уважения к старшим! Ужасное поведение на съемочной площадке! Вы должны быть благодарны, что вас сюда пригласили! Обиделся он, видите ли, из-за удара детской игрушкой! То же мне — звезда! Ты даже не айдол — личинка! Трейни! Думаешь, раз мордашка симпатичная, имеешь право на какие-то привилегии?!

Хару молча слушал. Парни стояли рядом тоже молча. Он, конечно, мог бы попытаться возразить, как-то себя защитить, но… лучше не станет. Он ведь действительно — личинка айдола. У него пока нет собственной значимости, он не может требовать к себе не просто особого, а даже нормального отношения. Поэтому всякие комики-неудачники с комплексами из-за внешности пытаются отыграться на нем.

Если следовать всем традициям, то Хару должен поклониться старшему коллеге, извиниться перед ним, попросить прощения… назвать его сонбеннимом — то есть, уважаемым наставником. Поклониться Хару несложно, для жителя Кореи это практически рефлекс, но вот все остальное…

— Спасибо за заботу, аджосси, — поклонился он, — Вы дали мне пищу для размышлений. Я подумаю над своим поведением.

А потом он распрямился, нашел взглядом менеджера Пёна и подтолкнул в его сторону Сухёна, который стоял рядом с Хару. Снова обернулся к Ким Ынсопу, чуть поклонился:

— До свидания!

— До свидания?! Ты даже не собираешься извиняться?!

Менеджер Пён уже спешил навстречу парням, поэтому Хару немного развернулся к Ким Ынсопу:

— Я ничего не сделал, — спокойно ответил он. — Не кричал на вас, не оскорблял вас, даже не жаловался. За что я должен извиняться? За то, что вас оскорбляет сам факт моего существования? Простите, что я родился.