Путь к вершине

— О-о-о! — восхищенно протянула Пэгун, — Не говори больше ничего, мы обсудим это потом, во время записи программы. Я спросила больше для того, чтобы понять, какой текст тебе больше подойдет.

Пэгун вернулась к столу, порылась там и вручила Хару листы с лирикой, сама села за инструмент. Наиграла мелодию, Хару попытался подстроиться под нее. Песня была именно «по мотивам», она не повторяла сюжет книги. Называлась она «Незнакомец». Текст полностью на корейском: лирический герой встречает незнакомца, загадочного человека, который убеждает героя, что нужно сражаться за свои мечты. И в припеве звучит фраза «и тогда я поспешил к тебе, моя Рита».

— Почему Рита? — удивленно спросил Хару.

Это имя, разумеется, звучит приятнее корейскому слуху, чем длинное «Маргарита», но сокращение, насколько знает Хару, больше в ходу в России.

— Я умею пользоваться интернетом, — доверительно сообщила Пэгун, улыбаясь, — И давно знаю, что в русском языке, как и во многих европейских, есть короткие версии имен, оставалось только найти русский вариант сокращения.

Хару смущенно улыбнулся. Ну да, логично.

Они обсуждали песню. По сути, Пэгун вынудила Хару стать соавтором. При этом он почти ничего не делал сам, только предлагал, как что-то исправить — где-то сменить акценты, где-то он может спеть выше, а тут лучше изменить текст. В итоге получилась приятная поп-баллада. Они записали ее просто на камеру, чтобы потом отдать аранжировщику — тот сделает музыку сложнее, добавит немного мрачности. И тогда уже Хару запишет трек.

Это был интересный опыт. Когда закончили, Хару вышел из кабинета Пэгун в хорошем настроении — приятно поработали, еще и закончили быстро. Возможно, ему повезло и погода еще не изменилась, тогда он прогуляется до общежития, пройдя обходным путем. Но в коридоре его внезапно «поймал» Роун.

— Какие люди! — обрадовался он. — Пойдем, поработаем над треками для вашего камбека. Вам их скоро записывать.

Хару обреченно вздохнул. Прогулка по вечернему Сеулу снова отложена на «когда-нибудь потом».

До этого Хару уже слышал, какие песни Пэгун готовит для их камбеков. Там были красивые баллады про плохих парней и несчастных девчонок — кажется, такие песни станут «фирменными» для Black Thorn, потому что добавлять их планируют строго по одной в каждый камбек. Но большую часть треков пишет-то Роун.

Хару зашел в другую комнату «для творчества». Роун был не один, здесь же сидел Бэкан, уже знакомый Хару по работе над саундтреком, и какой-то неизвестный мужчина лет тридцати пяти.

— Ким Ынсоль, — представился он Хару, — Можно просто Bass.

— Вы писали рэп-вставки! — сразу понял Хару.

Тот с улыбкой кивнул. На рэпера он был не особо похож. Скорее — на преподавателя музыкальной школы. В джинсах и обычном свитере, в очочках, аккуратно причесанный. У него были очень красивые руки — даже Хару было сложно это не оценить: длинные тонкие пальцы с немного выступающими суставами, про такие обычно говорят — «руки пианиста». Скорее всего — он действительно профессионально играет на каком-нибудь инструменте, только не на пианино, — у него на пальцах мозоли, по которым всегда можно безошибочно определить человека, который часто трогает струны. Хару, например, сейчас снова тяжело играть на гитаре — в салоне на маникюре ему безжалостно убрали все, что успело огрубеть во время тренировок. Твердая кожа на кончиках пальцев Ким Ынсоля выдает в нем человека, который играет каждый день, а не просто поигрывает для души. И он — рэпер?

У Хару окончательно сформировалось убеждение, что в студии «Encore» собрались самые главные фрики из сонграйтеров. Единственный в студии специалист по рэп-партиям то ли в консерватории преподает, то ли в оркестре играет.

Хару было так интересно понять, прав ли он в своих наблюдениях, что он напрямую спросил:

— Простите… Вы — профессиональный музыкант?

Ким Ынсоль сразу понял, как Хару определил его профессию: он сам посмотрел на свои руки, а потом перевел удивленный взгляд сначала на Хару, потом на Роуна, потом обратно на Хару:

— Я — виолончелист. Но… как ты понял? Разве он играет? — последнее он спросил уже у Роуна.

— Играет,, — ответил Бэкан. — Но, вроде бы, непрофессионально.

— Пианист? — удивился Ынсоль, посмотрев на руки Хару.

Хару хихикнул:

— Я айдол на контракте, всем плевать на то, удобно ли мне играть на гитаре с идеальным маникюром.

Ынсоль болезненно поморщился. Ну да. Для профессионального музыканта мозоли — рабочий инструмент.

— Мне стало окончательно понятно, почему Пэгун вцепилась клещами в этого парня, — немного недовольно буркнул Роун, — Не только слух абсолютный, но еще и с порога определил сферу деятельности человека.

— Я очень сильно удивлюсь, если кто-то по моему внешнему виду поймет, что я рэп на досуге сочиняю, — фыркнул Ынсоль, — А музыканта во мне определит любой, кто долго занимался игрой на любом струнном инструменте. Но… давайте к работе, Я, вообще-то, хочу сегодня выспаться, у меня завтра репетиция в полдень. Включай ребенку песню.

Хару сразу понял, что «ребенок» — это про него, потому что в этой комнате моложе только мебель.

— Мы сейчас работаем над песнями для вашего первого камбека. Нужна реакция со стороны. И кого-то молодого… а не местных ворчливых алкоголиков, — добавил Роун.

— Я… не самая лучшая фокус-группа, — напомнил Хару, — Большая часть к-поп музыки мне все еще кажется редкостным… продуктом жизнедеятельности.

Мужчины замерли на секунду, а потом начали ржать.

— Не стесняйся, — посоветовал Роун, — Камер нет, а за нецензурную брань мы не штрафуем.

Хару печально вздохнул:

— Расслаблюсь, потом начну выражаться постоянно… нет уж. Лучше заменять маты названиями цветочков…

Роун ковырялся в ноутбуке, а Ынсоль с хитрой улыбкой обратился к Хару:

— Может, пивка? У нас в холодильнике есть…

Хару посмотрел на него с осуждением. Ну вот, докатился. Уже едва знакомые корейские «аджосси» учат его «плохому»: пить и материться.

— Если я сегодня с вами выпью, то меня мой менеджер следующие полгода даже в туалет одного не отпустит.

Мужчины снова начали ржать. Хару печально вздохнул. Еще и пивом дразнятся… Судя по количеству смеха они уже даже немного выпили.

— В любом случае, уровень твоего вовлечения к поп-музыку неважен, — подытожил Роун. — Главное — цепляет ли, интересно ли звучит. У нас все равно не было цели создавать для вас то же, что делают для других. Весь смысл этого заведения — в экспериментах. Ладно, слушай.

И Роун включил песню. Записывали трек на три голоса, все тут же и сидят. Бэкан, как оказалось, исполняет большую часть партий для демо-версий, потому что мог бы стать неплохим вокалистом. Роун тоже неплохо поет, хотя это первое демо, где Хару услышал его голос. Ну, а Ынсоль читал рэп.

И рэпа было много — весь второй куплет и бридж. А заметная часть припева — это вообще отдельные фразы… и томные вздохи. Потому что песня… Далеко не про первые невинные чувства. «Lose control» намекала, что вот-вот что-то будет, здесь же… с помощью сленга и двусмысленных английских фраз передается атмосфера вечеринки во время жаркого летнего вечера. Посыл считывается просто прекрасно: здесь так жарко, мы такие потные, а в припеве — я заряжен, чтобы продолжать, моя сочная малышка… нужно быть полным идиотом, чтобы не догадаться, что это песня про секс. Из-за использования сленга в тексте нет никаких пошлых или матерных слов, но…