Путь на восток

— Проклятье! — хренов герой подскакивает к окну и пытается провернуть ручку.

Но я не позволяю ему этого сделать, вцепившись в запястье мёртвой хваткой, и буквально отталкиваю Торпа назад.

Всю сознательную жизнь мне было наплевать на всех и вся, но теперь я вдруг осознаю, что попросту не могу позволить ему умереть.

Не смогу простить себе такого, потому что… Черт побери, да не знаю я, почему. Просто не смогу и всё. Только не теперь.

— Пусти! Ему надо помочь! — доморощенный лидер отчаянно борется со мной, пытаясь высвободить руки из стального захвата моих предательски дрожащих пальцев.

— Ты ничем ему не поможешь! — грубо встряхиваю Торпа, заставляя его посмотреть мне в глаза.

Выразительные черты лица искажены мучительной гримасой, в глубине тёмно-зелёной трясины плещется океан боли — я запоздало вспоминаю, что хренов герой мнит, будто бы несёт идиотскую ответственность за каждого из нас. Прилагаю немало сил, чтобы оттащить его подальше от окна, прямо за которым проклятые твари наверняка уже рвут на части несчастного Петрополуса. Всё-таки Аякс — непроходимый кретин и однозначно выиграл премию Дарвина за самую нелепую смерть. Кажется, он даже не пытается стрелять. Когда живые мертвецы вдоволь полакомятся его свежей плотью, они вернутся и снова возьмут нас в осаду.

— Он уже труп, — звучит жестоко, но это правда. И Ксавье тоже это понимает, продолжая сопротивляться скорее по инерции.

А долю секунды спустя я вдруг понимаю, что Петрополус вовсе не идиот. У него действительно был план.

Раздаётся оглушительный звук взрыва — стёкла жалобно дребезжат от ударной волны, и на несколько мгновений полностью закладывает уши. В моей голове яркой лампочкой вспыхивает осознание, что часть гранат, найденных на базе ВВС, мы спрятали в салоне трейлера.

Мы с Торпом, не сговариваясь, бросаемся назад к окну. Остов огромного автомобиля охвачен пламенем сильнейшего пожара, густые столпы чёрного дыма поднимаются к затянутому тучами небу, а большая часть тварей не двигается — потому что двигаться уже некому, вся парковка усеяна ошмётками их гнилой плоти.

Всё кончено. Человек, которого я всегда считала безвольным тюфяком и слабоумным идиотом, пожертвовал собой, чтобы спасти нас всех — и ни секунды не колебался. Его жена осталась вдовой, а его ребёнок никогда не увидит отца.

Но зато они будут жить. И мы тоже.

— Боже… — бессвязно бормочет хренов герой и проводит ладонью по лицу в бесплодной попытке стереть болезненное выражение.

Я угрюмо молчу.

Не знаю, что должна сказать.

Что никогда особо не жаловала Аякса?

Что едва его знала?

Что считала его неспособным на такое?

Что мне… жаль?

Да, мне и вправду жаль — внутри разливается гнетущая сосущая пустота, оцарапнувшая внутренности тупым зазубренным ножом.

— Что случилось?! — дверь распахивается, и на пороге возникает взъерошенный миротворец, держащий перед собой испачканные в крови руки. Пребывая в шоковом состоянии, я даже не расслышала, как отодвинулась скамейка, заблокировавшая нам выход. А может, всему виной заложенность в ушах после взрыва — в голове до сих пор неприятно шумит, и все звуки доносятся как сквозь плотную толщу воды. Тайлер обводит нас обоих непонимающим взглядом и немного растерянного улыбается. — Пойдёмте… У Энид мальчик родился. Кстати, а куда счастливый папаша слинял?

Не удостоив его ответом, я выхожу из кабинета и молча бреду в импровизированную родильную комнату словно на автопилоте. Торп вяло плетётся следом, так и не удосужившись объяснить Галпину, что счастливый папаша уже не сможет взять на руки новорождённого сына.

В крохотном помещении удушающе пахнет солью и металлом, большая часть кушетки залита кровью, стекающей на пыльный кафельный пол. Бьянка сидит прямо на полу, устало привалившись спиной к стене — лоб покрыт испариной, рукава клетчатой рубашки закатаны до локтей, но на утомлённом лице сияет широкая довольная улыбка. Укрытая простынёй Энид выглядит ещё хуже — на раскрасневшихся щеках видны мокрые дорожки слёз, белокурые волосы всклокочены, но она тоже улыбается. Улыбается так счастливо и так безмятежно, обеими руками прижимая к груди крошечный тихо хнычущий свёрток.

— Уэнс, ты только посмотри… — щебечет она совсем слабым голосом, глядя мне прямо в глаза. Не в силах выдержать взгляд её сияющих глаз цвета безоблачного неба, я молча опускаю голову. — Ты только взгляни, он такой маленький… Кстати, а где Аякс?

========== Часть 10 ==========

Комментарий к Часть 10

Саундтрек:

WarKings — Fight

Приятного чтения!

— Так и знала, что не нужно было позволять ему на всё это смотреть… — задумчиво бормочет Энид, вновь склоняясь над тихо хныкающим свёртком и бережно поправляя кусок цветастой наволочки, заменяющей пелёнки. — Ему стало плохо, да?

Oh merda, она не понимает.

Не осознаёт в дурмане гормональной эйфории, что случилось что-то непоправимое.

Но вот разум остальных не парализован окситоциновым пиком — и широкая белозубая улыбка на лице Бьянки медленно гаснет, сменившись настороженным выражением.

Кудрявый миротворец переводит взгляд с меня на Торпа и обратно — он явно успел заподозрить неладное, но никак не решается задать вслух самый волнующий вопрос.

— Ну что вы молчите? — блондинка непонимающе хмурится, на лбу, покрытом испариной, залегает сетка мелких мимических морщин. — Позовите скорее Аякса, хватит ему прохлаждаться на улице. Он должен увидеть сына… Он ведь так его ждал.

— Энид… — хренов герой осекается, едва начав говорить.

Он выдерживает продолжительную тягостную паузу — звенящая тишина повисает в комнате подобно туго натянутой тетиве, которая вот-вот оборвётся. Торп негромко прокашливается в кулак, прочищая горло. Синклер растерянно хлопает ясными небесными глазами и не без труда принимает сидячее положение, крепче прижимая к груди новорождённого сына.

— Где Аякс? — с нажимом повторяет она.

— Энид, послушай… — доморощенный лидер подходит ближе к кушетке и усаживается перед ней на корточки, положив ладони на колени блондинки, укрытые испачканной в крови простынёй. — Энид, его нет.

— В каком смысле? — кукольное личико искажает странная гримаса. Синклер улыбается какой-то неживой, совершенно механической улыбкой, пока небесная синева широко распахнутых глаз быстро наполняется слезами. — Что ты такое говоришь? Как это его нет? Он уехал? Уехал, да?! Он бросил нас, да?!

В голосе Энид слышатся нотки подступающей истерики, и ребёнок на её руках принимается хныкать громче. Она смотрит прямо перед собой невидящим взглядом и неверяще мотает головой из стороны в сторону — быстро-быстро, словно дурацкая игрушка собачки на приборной панели автомобиля, и уже не замечает никого и ничего вокруг. И неустанно твердит неразборчивые фразы о том, что Аякс уехал, сбежал, бросил её и сына… Чёрт. Мне хочется закрыть уши руками и уйти отсюда, но ноги словно приросли к полу, не позволяя покинуть это злополучное место, ставшее для нас одновременно и роддомом и усыпальницей.