Путь на восток

Поочередно открываю обе морозильные камеры, но подозрения не подтверждаются — среди толстых залежей льда покоится только с десяток ощипанных куриных тушек.

Никаких инструментов, которые могли бы подойти для расчленения человеческого трупа, в зоне видимости тоже не обнаруживается. Все ножи стандартного размера, нет даже кухонных тесаков с широким лезвием.

С улицы вдруг доносится заливистый собачий лай — и я стремглав бросаюсь прочь из кухни, уже предчувствуя самое худшее.

Oh merda. Голодное стадо тварей наверняка пришло сюда вслед за нами, за километры учуяв соблазнительный запах свежей плоти.

Резко толкаю входную дверь плечом, на ходу снимая автомат с предохранителя — и тут же останавливаюсь как вкопанная.

Тварей нигде не видно. А мой пёс носится по местами высохшему газону за тощими облезлыми курами, которые с громкими воплями бестолково машут крыльями и разбегаются от него во все стороны.

И это тоже выглядит таким удивительно нормальным, что я невольно замираю на месте на несколько секунд, прежде чем окликнуть собаку и прекратить эту вакханалию.

— Доброе утро, Аддамс, — за моей спиной раздаётся голос Бьянки.

Я быстро возвращаю предохранитель в крайнее верхнее положение, убираю автомат за спину и оборачиваюсь к ней — Барклай обходит меня и останавливается на террасе, облокотившись на широкие перила. Запускает руку в задний карман джинсов и достаёт оттуда смятую пачку вишнёвого Чапмана.

— Будешь?

Молча кивнув в ответ, вытягиваю одну сигарету и склоняюсь над предложенной зажигалкой.

Горьковатый едкий дым заполняет лёгкие, с первой же затяжки вызывая небольшое головокружение — но это даже приятно.

Поэтому я выхожу на террасу следом за ней и усаживаюсь в плетёное садовое кресло-качалку.

Некоторое время мы курим молча, вглядываясь в ровные ряды вычурных особняков, протянувшихся до самого горизонта. В ослепительно ярком свете весеннего солнца очень легко забыть, что эти дома давно необитаемы. Кажется, что широкая улица вот-вот заполнится вереницей автомобилей, на газоны выскочат шумные дети с водными пистолетами и яркими мячами — и пафосный район маленького городка заиграет привычной жизненной суетой.

— Впервые за последние месяцы нормально выспалась, представляешь? — вальяжно усмехается Барклай, выпуская изо рта сизый никотиновый дым с лёгким ароматом вишни.

Неопределённо пожимаю плечами в ответ и машинально подтягиваю повыше широкий ворот видавшей виды чёрной футболки, чтобы скрыть явные свидетельства того, что сегодняшней ночью мне было совсем не до сна. Ладно, если уж быть до конца откровенной, я тоже успела выспаться — без уже ставших привычными кошмаров о мёртвом брате, без вечной настороженности и без тревожных мыслей о том, что твари могут напасть в любой момент.

Мягкая уютная постель, ограждение из колючей проволоки под высоковольтным напряжением и, чего греха таить, близость доморощенного героя — всё это в совокупности подействовало на меня непозволительно расслабляюще.

— Слушай… Может, к чёрту Сент-Джонс? Может быть, нам стоит остаться здесь? — задумчиво произносит Бьянка, обернувшись ко мне. Выдерживает короткую паузу, докурив сигарету в две глубоких затяжки, а потом щелчком пальцев отправляет окурок в свободный полёт с крыльца и продолжает. — Поговори с ним, Уэнсдэй. Он послушается только тебя.

— Зачем нам оставаться здесь? — и хотя моя подозрительность немного успокоилась после осмотра особняка, оставаться тут насовсем кажется абсурдной идеей. Хотя бы потому, что Уимс предлагала только временное убежище, но никак не постоянное проживание.

— Энид совсем разбита, у неё на руках грудной ребёнок. Мы все очень устали, — резонно возражает Барклай. — Чего мы ищем? Здесь есть всё. Можем занять любой из этих домов, обнести забор защитным ограждением и начать просто жить. Нормально. По-человечески.

— Не жить, — я делаю слишком глубокую затяжку, и в горле тут же появляется неприятный колючий комок, обещающий надсадный кашель. — И даже не выживать. А просто доживать оставшиеся годы.

— А что в этом плохого? — она подходит ближе и занимает соседнее кресло, закинув ногу на ногу. — У нас наконец-то будет дом. Неужели тебе не хочется прекратить скитания? Не хочется остановиться и выдохнуть?

Я не отвечаю. Не знаю, что ответить.

С одной стороны, Бьянка абсолютно права — мы слепо бредём навстречу неизвестности, движимые призрачной иллюзией надежды. Теряем время, теряем силы, теряем людей.

И даже не знаем наверняка, что именно нас ждёт в Сент-Джонсе. Может быть, мы обнаружим лишь развалины, кишащие тварями.

И на фоне подобных безрадостных перспектив возможность остаться тут кажется довольно манящей.

Но с другой… Райский уголок в любой момент может стать смертоносной ловушкой. Нет никакой гарантии, что ограждение из проволоки под напряжением выдержит нападение голодного стада. Мнимое окружающее спокойствие легко может обернуться капканом, из которого мы уже не сумеем выбраться.

— Я не стану никого ни в чём убеждать, — потушив недокуренную сигарету о широкий подлокотник деревянного кресла, я решительно поднимаюсь на ноги. — Я хочу навестить Энид.

— Нам всё равно придётся принять какое-то решение… — кричит Бьянка мне вслед, но я уже не слушаю. Роль первой леди при доморощенном лидере мне не нужна.

Но когда я без стука вхожу в комнату Синклер, решимость продолжить путешествие мгновенно ослабевает — блондинка лежит поперёк кровати, невидящим взглядом уставившись в потолок, и её лицо с ввалившимися щеками практически не отличается по цвету от снежно-белых простыней. Под запавшими, покрасневшими от слёз глазами залегли огромные чернильные круги, а хрупкие плечики заметно подрагивают от беззвучных рыданий.

Крохотный свёрток с младенцем тихо хнычет рядом с матерью. Круглый поднос с нетронутым ужином стоит на прикроватной тумбочке. Судя по полному стакану воды, она отказывается не только от еды, но и от питья. И вдобавок Энид абсолютно не реагирует на моё появление.

Дело дрянь. Нужно что-то предпринять.

— Хочешь умереть от обезвоживания? Не самый приятный способ самоубийства, — я прохожу в спальню и сажусь на край постели, подобрав ноги под себя. Блондинка словно и вовсе не замечает моего присутствия, но я не намерена сдаваться так легко. — Расскажу тебе, почему. Очень скоро твой организм начнёт восполнять недостаток жидкости, забирая её из жизненно важных органов. Начнутся адские головные боли, затем судороги. Кровь постепенно станет токсичной и будет медленно отравлять каждую клетку твоего тела.