Путь на Юг. Океаны Айдена
Шрифт:
Странно, очень странно. Ведающие Истину, каста ученых, медиков и инженеров, обитавших в Оконхо, знали многое. Если они, как разумные люди, и не претендовали на познание всей истины целиком, то уж немалая ее часть была им, безусловно, ведома. И часть эта касалась Айдена. Они знали, когда сеять и когда собирать плоды, как лечить животных и людей, как плавить металлы, строить города, крепости, плоты, корабли и военные машины, каким образом прокладывать путь на суше и на море. Они знали даже о Древних, хотя не имели понятия, куда те исчезли. Еще они хранили язык, письменность и историю Айдена, умели шлифовать стекло, чеканить монету, изготавливать пергамент и ткани, тянуть проволоку, использовать энергию воды и ветра. И империя почитала их, наделяя не только уважением, но и немалым реальным могуществом. Ибо, кто бы ни стоял
Однако бар Занкор ничего не мог поведать о том, что творится за стенами дворца из цветного камня, гордо вознесшегося над Тагрой.
Не мог или не захотел?
Дорога, словно лезвие меча из темного обсидиана, рассекала чащу.
Тут уже не было фортов, как на равнине, но через каждые восемьдесят тысяч локтей стоял поселок лесных жителей. Армия миновала шесть таких деревень, последняя из которых находилась на границе леса и дикой степи.
Здесь кончался вымощенный каменными плитами военный тракт, а с ним и власть империи. Дальше лежала пустошь, Ничья Земля. Зеленая и многотравная вначале, по мере продвижения армии к югу становившаяся все суше и скуднее. Однако она все же не походила на пустыню; даже летом, когда тропическое солнце выжигало растительность, тут можно было найти зеленые оазисы и воду, обычно в глубоких тенистых оврагах.
Ничья Земля тянулась без малого на полторы тысячи километров до широкой гряды холмов, известной под названием Врата Юга. Там были ручьи и даже небольшие речки, берущие начало от ключей, что били из-под земли. Эту холмистую местность можно было преодолеть, пройдя лабиринты долин, извивавшихся вдоль водных потоков. Но никто не знал, что ожидало путника по другую сторону Врат Юга – во всяком случае, никто в Айдене.
Для крупного воинского отряда, с хорошими проводниками, было несложно проделать путь через степь – особенно сейчас, весной, в пору буйного цветения трав. И айденские экспедиции неоднократно совершали это, снова и снова утаптывая дорогу сотнями лошадиных копыт и тысячами обутых в солдатские башмаки ног. Но в холмах их поджидали ксамиты. Путь из южного Ксама к Вратам Юга был чуть ли не в два раза короче и легче, чем из Айдена, и потому в холмистую страну могли добраться не только всадники, стрелки и легковооруженные бойцы, но и тяжелая пехота, непобедимые фаланги эдора – таков был титул ксамитского властителя.
Империя посылала войско за войском, а эдорат бил их; всякий раз его армия, сосредоточенная у Врат Юга, оказывалась многочисленнее и сильнее айденской. Выйти к южным пределам много западнее, подальше от границ эдората, было невозможно; к западу холмы быстро повышались, формируя вулканическую горную цепь. Неприступная, выжженная солнцем, бесплодная, мертвая, дымящаяся ядовитыми парами, она тянулась до самого океана. Дарас Кор, Огненная Стена, называли этот хребет. Кроме того, существовали веские причины, по которым и морские экспедиции не могли продвинуться к югу дальше той точки побережья, где Дарас Кор врезался в океан цепью скалистых островков с действующими вулканами.
Никто не сомневался, что и на этот раз ксамиты подстерегают армию бар Нурата где-то в холмах; встреча с ними была только вопросом времени. Правда, сейчас у имперских войск имелись реальные шансы на успех. Никогда еще на юг не посылалась такая многочисленная и хорошо оснащенная экспедиция, под командованием одного из лучших полководцев Айдена. Никогда еще в этих походах не участвовали северные наемники, непобедимая хайритская кавалерия. И, конечно, впервые с армией империи шел Георгий Одинцов, понимавший в воинской науке много больше всех полководцев империи. Во всяком случае, в глазах самого Одинцова это обстоятельство перевешивало все остальное, вместе взятое.
В деревнях на границе степи и лесов обитало племя охотников и скотоводов – высокие крепкие люди с кожей более смуглой, чем у жителей прибрежной равнины. Прекрасные следопыты и стрелки, они испокон веков охраняли рубежи империи от набегов. Впрочем, империя как таковая их мало интересовала; другое дело – лес! Лес принадлежал им, и ни один чужак не сумел бы скрыться в нем незамеченным –
острые глаза и не менее острые стрелы нашли бы его и в глухой чаще, и на мощенном камнем тракте. С дорогой этой южане мирились как с неизбежным злом, поскольку в случае серьезной опасности могли рассчитывать на скорую помощь регулярных войск.Десяток лучших следопытов из этого народа присоединился к армии в качестве проводников, и после однодневного отдыха поход был продолжен. Теперь впереди на рысях шел отряд северян, приминая тысячами копыт высокие, по грудь пешему, травы. Затем катился объединенный обоз – сотня тяжелых хайритских возов, запряженных тархами, и полтысячи имперских возов, которые тянули четверки лошадей; обоз охраняли остроглазые джейдские лучники. Последней двигалась пехота – двенадцать орд, четырнадцать тысяч ратников. Три орды молодых солдат вел бар Кирот; этому сардару еще не стукнуло и тридцати пяти, но поговаривали, что со временем он затмит бар Нурата. Сам верховный стратег следовал дальше во главе шести джейдских орд, укомплектованных опытными бойцами, уроженцами западных провинций империи. Арьергард прикрывали три орды ветеранов под началом бар Ворта. Темп движения резко ускорился; по прикидке Одинцова, за десять часов безостановочного марша армия покрывала не меньше сорока километров. Выносливость пехотинцев поражала даже его, опытного солдата, – ратники шагали, как заведенные, и на ходу грызли сухари да жевали сушеное мясо. Воды вокруг в это время года было в избытке; им часто встречались ручьи и небольшие речки, которые воины переходили вброд.
Хайритские всадники нередко удалялись на десять—двадцать километров от основного войска. Широким веером они вместе с айденскими конными дозорами прочесывали окрестности; заодно северяне взяли на себя заботу о подготовке места для ночлега. Когда к вечерней стоянке подтягивался обоз и пешие ратники, челюсти сотен тархов уже успевали выкосить в густой траве круг в шесть сотен шагов. Травы им, однако, было недостаточно, и хайриты экономно подкармливали своих зверей зерном из обозных запасов, а иногда и мясом. В степи попадалась дичь: огромные нелетающие птицы с костяным гребнем и крепким клювом, большие и малые антилопы, саблезубые кошки размером с ягуара и огромные, похожие на сказочных драконов ящерицы. Но шестиногих среди них не было.
Проходил день за днем; двадцатитысячное войско торило дорогу в знойной степи, оставляя за собой распуганных животных и широкий прямой проход в травяном море, нить, на которую были нанизаны круглые утоптанные площадки ночных становищ с выгребными ямами и следами костров. Забот у Одинцова прибавилось – трижды он просыпался ночью, чувствуя, как в его мозгу копошатся осторожные щупальца, покалывавшие нервы едва заметными электрическими разрядами. Виролайнен с Шаховым не теряли времени даром, пытаясь – скорее всего, из самых благих побуждений – вернуть его к родным пенатам. Каждый раз Одинцов просыпался в поту, но через пару минут начинал ухмыляться, представляя, что сейчас вытворяет в Баргузине его начальство. Всех на ковер – физиков, медиков, психологов и даже самого Виролайнена! Суета, инструкции, приказы, громы небесные! И все для того, чтобы вернуть его, Одинцова, посланца в неведомое… Который давно уже не посланец, не гонец, а просто беглец…
Что они еще предпримут? Чего ему ждать? Эта загадка мучила Одинцова, хотя в Айдене хватало и своих тайн. Но спокойное монотонное путешествие, длившееся по земному счету уже больше семи недель, будто отодвинуло на время и секрет зажигалки, покоившейся в его поясе рядом с кинжалом Асруда, и неведомых Древних, и загадочные речи бар Занкора, и даже память о златовласой Лидор.
На пятьдесят первый день пути размышления Одинцова на эту тему были прерваны. Войско достигло холмов, и конные дозоры обнаружили ксамитов.
Это известие поступило утром, на марше. Бар Нурат остановил пешие колонны, велел разбить укрепленный лагерь, немедленно выслал в лабиринт холмов конных разведчиков и, по их возвращении, назначил военный совет. Пока хайриты ставили шатры внутри периметра стянутых цепями возов, Одинцов с интересом наблюдал за суетой около палатки бар Нурата. Теперь стратегу предстояло доказать, что он по праву входит в число лучших и самых удачливых полководцев империи. И если то, что Одинцов слышал о тяжелой пехоте эдората, было правдой, бар Нурату предстояло потрудиться.