Путь небес. Преодолевая бурю

Из крупнейшего разлома выступила мерцающая фигура Рассеченной Души, броня которого сверкала отсветами нематериального мира, громовой молот сиял, а золотой шлем окружала тлетворная пелена танцующих бликов.

Лорд-командующий Эйдолон, самый горделивый в легионе гордецов, обратил безжалостный взор смотровых линз на остатки наступавших танковых частей, открыл измученную глотку и закричал.

Разрушения, принесенные его братьями, в тот же миг показались мелкими. Треснула сама реальность, сорванная с фундамента шквалом варп-колебаний, отвергающих законы физики. После возрождения Эйдолон обрел новые силы, отныне могущество воина соответствовало его давнему высокомерию. Беспощадная ударная волна ринулась вперед, истребляя все на своем пути. Она рассекала корпуса застрявших бронемашин, раскалывала доспехи, дробила черепа, разрывала кровеносные сосуды. Вся палуба содрогнулась, и бойцы рухнули наземь, а грависпидеры врезались во вздыбившийся металл. Над разором поплыли клубы дыма, подсвеченные огнями пожаров, гонимые детонациями боекомплектов.

В тот момент казалось, что наступление захлебнется. Что отряды прорыва, встреченные стихийной мощью врага, утратят единство, отступят под натиском изменников к точкам высадки и будут сброшены в горящую пустоту. Но Пятый легион выиграл начальным рывком достаточно времени, чтобы «Копье небес» успело подойти на расстояние телепортации. Пока Эйдолон уничтожал доки, силуэт гигантского корабля выплыл из огненного шквала сражения. Великан, нос которого еще сиял золотом и белизной, непрерывно обстреливал роившиеся вокруг неприятельские космолеты.

Новые колонны иного света, вращаясь, пронзили воздух — теперь в рядах осажденных Белых Шрамов. В реальности с ревом возникли столпы беспримесной варп-материи, внутри каждого из которых виднелась фигура воина. Огромные в своих жемчужно-белых доспехах, расписанных золотыми и алыми завитками, они превосходили статью всех вокруг. Один за другим легионеры вставали в строй, держа силовые глефы с изогнутыми клинками чистого серебра, что пылали неоново-синим огнем. Их броню цвета слоновой кости, непокорно блиставшую среди крови и грязи, украшали племенные знаки Утраченного Чогориса и молитвенные свитки, которые трепетали на ветру.

Выступив из множества огненных коконов, воины воздели над головами тальвары, и пылающий воздух превратился в мерцающее море стали.

— Каган! — взревели они. — Орду гамана Джагатай!

Величайший из них, ослепительный в своем драконьем шлеме с изысканной золотой чеканкой, промолчал и направил объятый пламенем клинок в сердце урагана. Рядом с ним материализовались задын арга орды, известные Империуму как грозовые пророки, Приносящие бурю. Они указали на вихрь посохами с навершиями из черепов, и шквал мучительных звуков разорвало на части в столкновении двух катастрофических сил. Среди псайкеров в бело-костяных доспехах шагал один, непохожий на прочих, в багряной броне и латных перчатках, окруженных черным огнем. Возле него дули самые жестокие ветра, и, когда легионер вскинул руки, отвергая акустическое безумие, взрыв от соударения противоборствующих чар смел все вокруг в радиусе пятидесяти метров.

Воин в драконьем шлеме, что привел в доки свои последние силы, наконец заговорил. Хотя на поле сражения бушевал шумовой ураган, голос полководца прорвался сквозь какофонию, ясный и чистый, как сапфировые небеса над Алтаком.

— Враг перед вами, — сказал он, тяжелыми шагами приближаясь к лорду-командующему. — Его шея обнажена, так рассеките ее.

Глава пятая

Карио стоял неподвижно, заледенев от ярости. Вокруг него вихрь, поднятый улетающей «Грозовой птицей», волочил по палубе осколки бронестекла. Кто-то из Придворных Клинков наконец отыскал пульт управления и загерметизировал мостик. Свирепый рев атмосферного шквала сменился тишиной вакуума. Оставшиеся внутри куски тел и корпуса когитаторов бесшумно рухнули из-под купола.

Раваш медленно расслабил руку с мечом. К нему подошел Хайман, который, кажется, вышел из боя без единой царапины. Впрочем, примерно так легионер выглядел после любой схватки.

— Я ждал от них большего, — воксировал он по внутреннему каналу.

Сделав глубокий вдох, префектор кивнул. Он заставил себя выйти из ступора и убрал саблю в ножны.

— Так, — согласился Карио. — Зачем вообще захватывать конвой, чтобы потом сдать его?

На краю площадки, где располагался командный трон, уцелели несколько ауспиковых линз, и воин направился к ним. На темных дисплеях еще вспыхивали тактические схемы, отмечающие путь грузовых судов через круговорот сражения боевых космолетов. Положение выглядело достаточно очевидным: Белые Шрамы, серьезно проигрывавшие противнику в численности и мастерстве, отступали на свои фрегаты и прорывались к точке Мандевилля. В ходе эвакуации они потеряли немало десантных кораблей, но сохранили оба крупных звездолета. Только сейчас, глядя на световые маркеры, что скользили по стеклу, Раваш впервые ощутил смутное беспокойство.

— Грузовики набирали мощность для варп-прыжка, — пробормотал он, вспомнив слова неприятеля.

Хайман кивнул.

— Я отправил Вораинна остановить процесс.

Гул двигателей непрерывно усиливался с того момента, как легионеры высадились на «Терце-Фалион». Ближе к концу боя Карио решил, что такой шум нехарактерен для подготовки к переходу. Теперь, в вакууме, невозможно было понять, становится ли рокот громче.

«Зачем вообще захватывать конвой…»

Повернувшись на пятках, Раваш уставился в космос через неровную пробоину в наблюдательном куполе. Он разглядел громадные корпуса других транспортов, почти нетронутые бурей свирепого насилия, ярившейся вокруг. На мостике каждого судна находились Дети Императора. Они пробились туда очень быстро.

«…чтобы потом сдать его?»

Карио сорвался с места. От его абордажной группы осталось шестеро бойцов.

— Все за мной, — скомандовал он подчиненным. — Свяжитесь с Вораинном, пусть возвращается.

Отделение немедленно последовало за Равашем. Легионеры спешно отступали тем же путем, каким добирались до мостика. Как только воины прошли через герметичный люк в дальней стене и вернулись в отсеки с атмосферой, на них снова обрушился оглушительный вой двигателей. Он казался сдавленным, словно внизу был заперт дикий зверь, пытавшийся вырваться из клетки.

— Внимание всем истребительным командам — отходим! Отходим в пустоту!

Префектор перешел на бег. Тут же в одном из многочисленных боковых проходов появился Вораинн и припустил вдогонку.

— Сколько еще? — спросил Карио.

— Секунды, — хладнокровно ответил легионер.

Раваш выругался. До ангаров было далеко, к тому же Белые Шрамы не оставили бы там свои абордажные суда. Наверняка враги уже отвели или уничтожили их. Карио помчался быстрее, во всех мелочах представляя дорогу, по которой они поднимались.

«Тут должны быть спасательные капсулы. Возле мостика, для офицеров».

Пол содрогнулся у него под ногами. Вой двигателей, отражавшийся от высокого потолка, перешел в гортанный хрип, чем-то похожий на придушенный визг.

Префектор добрался до перекрестка с поперечным коридором. За правым поворотом начинался путь, которым легионеры прибыли на мостик, за левым — неизвестная часть судна.

Карио свернул влево. В тот же миг прогремел первый взрыв, и стены за спинами воинов прогнулись внутрь. Юрелиаса, бежавшего сзади, раздавило сомкнувшимися переборками. Остальные прибавили ходу и ринулись вперед по сминающимся коридорам, где из-под выбитых панелей выстреливали языки пламени.

По судну разносились отголоски мощных хлопков, накладывающихся друг на друга. Раваш представил штабеля боеприпасов в глубине трюмов, и ему стало не по себе.

— Блок спасательных капсул, — доложил Вораинн.

Едва легионер договорил, как на него обвалился потолок, пробитый сгустком раскаленной плазмы. Пол мгновенно превратился в пылающее решето, и Вораинн с тремя другими бойцами рухнул в недра корабля.

Последним выжившим, Карио и Хайману, оставалось только спасаться бегством от накатывающейся на них волны безудержных разрушений. В мареве немыслимого жара сгибались и лопались опорные балки. Огненный ад настигал легионеров, хватая за пятки.