Путем актера

Я вскользь подумал, что у Мисаила не самая дешевая модель телефона. Я посмотрел на его стоптанные ботинки. Интересно, подумал я. Внешний вид обманчив. А у меня и сотового-то до сих пор нет… Впрочем, у Эдика, с его замшевым пиджаком, тоже.

–  Мне все это напоминает “овощную базу”, - вслух сказал я, почему-то обращаясь к Диме, - вы-то, наверное, не помните, что это такое…

–  Да-с, - отвечал Дима с достоинством.
– Не довелось.

Я покачал головой:

–  Очень похоже… А как вы думаете, когда мы понадобимся, нас найдут?

–  Найдут, - успокоил меня Дима.
– Я когда в рекламе пива “Восход” снимался, у нас визажист так набрался, что заснул в деревенском сортире. Мы ролик в деревне снимали. Рожь там, поле, лес, коровки, туда-сюда. И ничего, даже его нашли.

–  А как же он людей-то гримировал?
– удивился я.

–  А так и гримировал… - Дима пожал плечами. По-моему, его удивил мой вопрос.
– На автопилоте. Это ж профессионал.

Я вздохнул. Чудесный, чудесный мир… Визажист, реклама, деревня, рожь, автопилот, профессионал… А что я могу вспомнить? Как студентки филфака пьют водку в кафе “Пироги”? Интернет-переписку с редакторами, споры в знакомой редакции о политике? Скучно. Скучно, девушки!..

–  Знаете, - сказал я Диме, - я все-таки, пожалуй, скажу жене, где мы, а то вдруг не найдут?..

Дима пожал плечами.

–  Напрасно, - сказал он.
– Ваша жена будет недовольна, а если мы понадобимся, нас позовут, будьте уверены.

Дима был прав.

–  Не надо!
– сказала Марина, когда я рассказал ей о своих новых друзьях.
– Не надо!.. Тебя начнут гримировать, а от тебя водкой разит. Что это такое?! Вот снимут твою сцену, и выпьете. Ты что, не можешь два часа подождать? Почитай вот.
– И она сунула мне номер журнала с моими рассказами, который я взял с собой, чтобы при случае вручить фон К. Может, ему сценаристы нужны.
– Сейчас уже начнут. Сказали, фон К. приехал.

–  Ваш Эдик, кстати, тоже пьет, - обиделся я.
– Это он меня позвал.

–  Он не наш, - сказала жена, - начнем с этого. А ты здесь в первый раз! Ты с поезда, плохо спал, если тебя развезет, будешь потом жалеть!..

Она была права. Я немного подумал, но потом все-таки решился.

–  Такие милые люди, - сказал я.
– Мы очень хорошо беседуем… Я пойду, честное слово.

–  Ты все себе испортишь!..
– сказала жена.

–  Ну что, попало?
– участливо спросил Дима, увидев мое расстроенное лицо.
– Я же говорил, не ходи.

Я махнул рукой:

–  Ладно.

–  Выпей, все пройдет.
– Олександр полез в сумку и достал новую бутылку “Златоглавой с черносливом”.

–  Не надо новую, - запротестовал я, - потом…

–  Когда потом?
– удивился Олександр.
– Потом - само собой.

Эдик поддержал меня:

–  Он прав. Я тоже не буду.

У Димы сделалось обиженное лицо.

–  Вот я тут у Довлатова читал, - сказал Дима, - как он в кино снимался. Еще при Советской власти. Читал Довлатова?
– обратился он ко мне.

–  Конечно, - сказал я.

–  Гениальный писатель, - сказал Дима.
– Я в восторге. Помнишь, как они за пивом в костюме Петра I стояли?..

Помолчали.

–  Эдик говорил, ты тоже писатель?
– спросил Дима после паузы. Чувствовалось, что он не успокоится просто так.

Я застеснялся:

–  Я? Да так…

–  Сейчас всем по хрену, - сочувственно сказал Дима, - писатель ты, актер… Сейчас все только и думают про бабки. Где бы бабок надыбать.

– Он сплюнул.
– Про искусство никто не думает. Всем плевать. Вот тебе за то, что ты здесь целый день говно пинать будешь, сколько заплатят?

–  Пятьсот рэ в день, - сказал я.

Дима удивился:

–  Пятьсот? Что-то много. Миша сказывал, триста.

–  Какая разница, - засмеялся подошедший Мисаил, - триста, пятьсот…

Он выглядел умиротворенным и даже спокойным. Помирился с женой, подумал я и, вспомнив о сидящей в автобусе Марине, заволновался:

–  Не в деньгах дело. Почетно. Все же К.

–  К., - Дима сплюнул.
– Да… Хорошо. Почетно. Но неужели сам фон К. (он сделал на этих словах ударение) не может надыбать бабок, чтобы заплатить актерам на эпизодической роли хотя бы по двадцать баксов в день?! Говорят, он костюмы для вас заказывал чуть ли не у Армани!

–  Наверное, так, на сьемки взял, - сказал Мисаил.

–  Все равно!
– Дима загорячился.
– Что у него, лишних десяти баксов нет?! Что за ставка - триста рублей?

–  Да, - сказал я, - абсолютно с вами согласен. Это хамство.

–  Это не хамство, - сказал Дима, - это издевательство над людьми. И обман, как всегда. На эти десять баксов он с какой-нибудь бабой лишний раз в Доме кино нарежется. Если их у него до того эта коротышка Света не скомуниздит. А русский художник… - В голосе Димы появился настоящий трагизм.
– Он как был нищим, так нищим и останется!..

–  Фон К. на десять баксов не нарежется, - дружески-примирительно сказал Мисаил, похлопав Диму по плечу.
– Это все же не тот человек. Вот ты бы нарезался.

Я неожиданно ни к селу ни к городу вспомнил, что недавно купил в книжном магазине РГГУ книгу стихов Элиота. Наверное, по ассоциации…

–  Вот вы говорите - Довлатов, - сказал я Диме, - а я тут Элиота недавно купил. Томаса-Стернза. И недорого. Не слыхали про такого?

–  Слыхал, - сказал Дима.
– Но не читал. Как вы сказали, Элиот?..

–  Да, - сказал я.
– Раньше за ним бы хвост стоял, до самой Маяковки, а сейчас никто не берет. Всем плевать. А между прочим, лауреат Нобелевской премии.

Эдик вдруг засмеялся.

–  Раньше, - сказал он с неожиданной мудростью, - в РГГУ была Высшая партийная школа, если не ошибаюсь. Там не было книжного магазина и, соответственно, книг поэта Элиота. Да и вообще никаких.

Я удивился.

–  Откуда вы знаете про ВПШ?

Эдик пожал плечами.

–  У меня старший брат в “Менделеевке” учился. Там недалеко.

Олександр наконец открутил головку у “Златоглавой” и разлил ее по стаканчикам.

–  За перемены к лучшему!

Я запротестовал:

–  Говорили же - не будем! Мне немного. Поменьше.
– И пояснил: - Знаете, все-таки снимать будут.

–  Вы что, в первый раз?
– Мне показалось, Олександр искренне удививился.

Я потупился.

–  Да. Вообще странная какая-то история… Я ведь не актер. Меня сюда выбирали, вы не поверите, по голосу.

Мисаил радостно засмеялся:

–  Как? И вас?