Путешественник из ниоткуда

Внесли малиновое мороженое, и баронесса Корф умолкла.

«И почему она внушала мне такую неприязнь? – думал я, глядя на нашу гостью. – Глупо, просто глупо... Обыкновенная женщина, но у нее непростая работа, отсюда и ее тон, а никак не желание унизить... И она явно очень умна, иначе бы ей не поручали подобные дела. С чего я так на нее взъелся? Приятно, конечно, воображать себя героем, но надо немедленно рассказать ей о ключе. Чем дальше, тем сильнее будет казаться странным, отчего я не упомянул о нем в самом начале».

Ключ жег мне карман. Я машинально ощупал его. Гости начали подниматься из-за стола. Я хотел подойти к баронессе, но тут меня оттер в угол хозяин имения.

– Сто рублей, – дохнул он мне в ухо.

– Простите, за что? – изумился я.

– Если вы найдете того подлеца, который душит собак, – скороговоркой промолвил он. Я хотел возразить, но он поднял руку: – Заметьте, я не говорю, что это должен быть обязательно Стариков. Ни-ни. Вы, как я вижу, человек честный, за то вас и ценю. – «Ага, в сто рублей», – подумал я. – Анна Львовна вчера полдня рыдала, а я не могу видеть, когда она плачет. – В голосе мужчины слышалось неподдельное волнение. – Ну так как? По рукам?

И, не дожидаясь моего ответа, он стиснул мне руку и отошел.

Я поискал глазами баронессу, но она уже уходила в сопровождении Ряжского и хозяйки дома, наперебой осыпавших ее комплиментами. Ряжский, следует отдать ему должное, преуспел больше – все-таки он был мужчина.

«Поговорю с ней, когда все разойдутся», – решил я.

Изабель уже ушла. Я обнаружил ее в саду, где она живо пререкалась о чем-то с поваром-французом, которого я мельком видел перед обедом. Заметив меня, оба умолкли.

– О чем вы тут беседуете? – полюбопытствовал я, подходя к ним.

– Мороженое. – Изабель сделала умильную гримаску и послала повару умоляющий взгляд. – Я прошу месье Эмиля выдать его секрет, а он ни в какую.

Повар пожал плечами и отошел.

– Экая вы сладкоежка, – шутливо заметил я Изабель.

– Мои прежние хозяева очень любили экономить на еде для слуг, – отозвалась она. – Хорошо, что здесь все иначе.

Мысленно я выругал себя за свою бестактность. Изабель безмятежно смотрела на меня, щурясь сквозь очки.

– Ваши помощники уже прибыли с моим кучером. Говорят, ничего не нашли, – сообщила француженка. – Теперь они пьют на кухне с прислугой.

– И Аркадий тоже?

– О, – протянула мадемуазель Плесси, – ну он-то никогда не откажется, если ему предложат!

Мы посмотрели друг на друга и бог весть почему рассмеялись. Неожиданно Изабель оборвала смех.

– Кто-то едет, – сказала она.

Весь в пыли, Никита Былинкин соскочил с лошади, которая недовольно закружила на месте. Наездником наш секретарь был не ахти каким.

– В чем дело, Никита? – спросил я.

Тот судорожно сглотнул.

– Аполлинарий Евграфыч... Там... там... – Никита почему-то покраснел под моим взглядом, что мне не понравилось. – Все должностные лица в отсутствии, ищут Петровского... Городовой Еремеев обходил гостиницы, и вот... случайно внимание обратил... идя, значит, мимо вашего дома...

– Что произошло? – спросил я быстро.

– Да квартира ваша... Там все вверх дном перевернуто... даже подушки вспороты... Средь бела дня, представляете? Честное слово, я ничего не понимаю...

Зато я понял сразу же, с чем был связан погром в моих апартаментах.

ГЛАВА XVII

Музыкальная шкатулка зазвенела печально и нежно и начала выстраивать какую-то сложную мелодию. Шкатулка была, пожалуй, единственным, что осталось мне на память от прадеда Марсильяка. Однако на середине ритурнели мелодия захрипела, забулькала и неожиданно умолкла. Неудивительно – после того, как хрупкую вещицу так грубо швырнули с подзеркального столика на пол...

«Убью мерзавца», – мрачно подумал я, бережно прикрывая крышку шкатулки.

Вздор, в сущности... Кого убью? И где его искать?

В разбитое окно время от времени врывался летний ветерок, и тогда облака перьев из растерзанных подушек начинали летать по комнате. Я плюхнулся на стул (его сиденье тоже было вспорото), обхватил голову руками и задумался.

Может быть, мне отомстил кто-то из тех, кто счел, что пострадал по моей вине? Тот же Антипка Кривой, к примеру, которого я пару месяцев назад упек в тюрьму. Или все же погром связан с убитым шпионом, Леманном-Петровским? Может быть, неизвестные искали здесь ключ?

Я сунул руку в карман, вытащил ключ и поднес его к глазам. И тут меня словно ударило электрическим током.

Это был не тот ключ, который я видел в кармане у Леманна. Но, вне всяких сомнений, именно ключ, подобранный мною у камня возле насыпи. На виденном у шпиона было, помнится, две бороздки, а тут имелось три, хотя внешне оба ключа походили друг на друга. Такие ключи нередко выдают постояльцам в гостиницах, так что неудивительно, что в первый раз я обознался.

«Но если у меня не ключ Леманна, – думал я, – то, может быть, тогда ключ человека, который спрятал его тело? В самом деле, наверное, труп было не так-то легко тащить... Тот, другой, наклонился, и ключ просто выскользнул из его кармана...»

Мои размышления прервала Изабель Плесси. Она постучала, вошла и ахнула:

– Боже, какой ужасный разгром! Вы уже узнали, кто его сделал?

– Нет, – вздохнул я. – Похоже, они искали этот ключ.

– Открыли дверь отмычкой? – деловито осведомилась мадемуазель Плесси. – В романах двери всегда только так и открывают. А что за ключ?

– Я нашел его возле насыпи.

– А, ключ того месье, который выпал из поезда?

– Нет, – ответил я на вопрос Изабель, которая восторженно смотрела на меня. – Похоже, он принадлежал тому, кто спрятал тело.

– Какая у вас интересная жизнь. Ни дня без тайны, – вздохнула Изабель и задумчиво поглядела на меня. – Интересно, а по ключу нельзя отыскать того, кому он принадлежал?

Я повертел железку в руках. Ключ как ключ, только на ободке выдавлена цифра 38.

– Кажется, и впрямь из гостиницы, – промолвил я вслух.

Изабель меж тем покрутилась перед зеркалом, быстро поправила непослушную прядь, выбившуюся из прически, и взяла раненую музыкальную шкатулку. Мелодия заиграла, захрипела и сорвалась.