Путешествие на восток

— Дочь визиря не опускается до торговли!

Я замер на месте, а потом заметил, как в манящих зеленых глазах пляшут те самые демонята.

— Издеваешься? — прошипел я, силясь не улыбнуться. Меня били моим же оружием.

— Ага, — рассмеялась девушка и показала мне язык.

— Туше. Уела меня, гроза силхов и… сусликов.

— Но они страшные!

— Суслики-то? О да, бесспорно, настолько пугающие твари, что я порой ночами спать не могу.

— Я тебе уже говорила, что ты бессердечный варвар?

— Дай-ка подумать, — протянул я. К этому моменту мы уже почти покинули доки и теперь поднимались по лестнице, вырубленной в песчанике. Мия шла впереди, и поднимающийся на ветру подол сарафана открывал потрясающий вид на стройные ножки. — Примерно раз двести.

— Тогда мне надо придумать что-нибудь другое. — Девушка нахмурилась, надула губы и застучала указательным пальчиком по подбородку. — Как ты смотришь на непобедителя ужасного силха? Или на спасенного Лиамией Насалим Гуфар от страшной участи кошачьего обеда? А вот еще интересней…

— Все-все, — замотал я головой, поправляя поклажу. — Леди, я склоняюсь перед вашим коварством и воинской доблестью. Прошу, не мучайте меня своими ядовитыми речами.

— Вот видишь, — хихикнула Мия. — Это не так уж и сложно. Скоро и танцевать тебя научу, станешь цивилизованным человеком!

— Ну если танцы — это непременное отличие цивилизованности… То ты у нас просто светоч.

Некоторое время мы шли молча, и Лиамия хмурила свои изящные брови. А вокруг уже возрастал город. Его двух-, максимум трехэтажные дома из белого известняка, покрытого какими-то листьями. Улочки в основном песчаные, редко — вымощенные красным камнем, похожим на тертый кирпич. То тут, то там виднелись палатки торговцев, зазывающих покупателей различной стихоплетной рекламой. Бесновались дети, бегающие в толпе и явно спешащие подрезать чей-нибудь тугой кошель. От непривычного резкого запаха, в котором пот огромной толпы людей смешивался с ароматом переспелых фруктов и ядреных специй, слезились глаза и щипало в носу. А порой резкий свист местного аналога рикши, в маленькой повозке которого находился какой-нибудь богатей или вельможа, заставлял вздрагивать и резче отходить в сторону. Мия же явно чувствовала себе в этой обстановке огромного людского моря и бесконечного удушающего пекла как рыба в море. Она безошибочно выбрала направление, ведя нас куда-то. Мне вроде говорили куда, но я забыл. Слишком много дел навалилось, да и других проблем хватало.

— Знаешь, — вдруг очнулась Мия, — иногда я не могу понять, шутишь ты или нет, оскорбляешь или, наоборот, отвешиваешь комплименты.

Я только усмехнулся:

— Если бы было иначе, тебе было бы куда скучнее.

Девушка замерла, окидывая меня своим фирменным взглядом, а потом, как всегда, улыбнулась.

— Да. Ты прав. — Впрочем, Мия тут же нахмурилась и схватила меня обеими руками за локоть. — Так, идем, будем делать из тебя алиатца.

— О боги! — вздохнул я и покорно побрел следом.

Мы дошли до небольшого здания, больше смахивающего на двухэтажную коробку. Двери на входе не было, лишь какая-то тряпка, опять же наверняка имеющая свое хитрое название, от меня сокрытое. Там, внутри, что удивительно, было светло и совсем не душно. Уж не знаю, как местные этого добиваются, видимо, помогает опыт многих лет жизни в суровых условиях.

Мия быстренько нашла язык с лощеным продавцом, чьи усы вполне можно было спутать с тараканьими. Мне выбрали серые шаровары, в которые могли поместиться восемь пар моих ног, а в коленях, наверное, можно было спрятать как минимум половину казны султана. Подобрали свободную шелковую рубаху в тон, со столь же широкими рукавами, ну и неизменный шелковый пояс. Почему-то фиолетовый, шириной сантиметров двенадцать. Сам пояс был весьма длинным и обматывался вокруг тела несколько раз.

За вещи Лиамия торговалась лихо, даже я так не умею. Сам продавец тоже костей в языке не имел и умело держался наравне с дочкой визиря. Заслышав звуки торговли, с улицы стали заходить другие люди, они ничего не покупали, но болели либо за усатого, либо за красавицу. Порой торгующиеся к ним обращались с каким-нибудь вопросом, и покупатели вразнобой голосили. Это было до того непривычно, что я даже не понял, что думаю по этому поводу. В конечном счете Мия сошлась на пяти дитирах за все. Видимо, одежка была недешевая, я уже успел оценить ее качество. Быстренько переодевшись и убрав старое обмундирования в мешок, я вышел на улицу. Хотелось бы сказать — вдохнул свежий воздух полной грудью, но нет, ничего подобного. Дышать полной грудью здесь опасно, можно и легкие пожечь, будешь потом кашлять весь день.

— Я выгляжу как парусная лодка, — вздохнул я.

Приноровиться к этим шароварам было непросто, и первые двадцать минут я цеплялся за все, за что можно зацепиться. Сейчас же шел как-то неуклюже, ноги были расставлены колесом, будто я бывалый кавалерийский офицер с двадцатилетним военным стажем. Не хватает только плюмажа, шашки и штандарта.

— Есть немного, — кивнула Мия. — Ой, смотри, эмфер продают!

Девушка, лавируя между остальными посетителями базара, а весь Амхай — это один большой базар, заспешила к маленькой тележке, накрытой тентом. Что такое таинственный «эмфер», я не знал. У импровизированной лавки стояла старушка, замотанная в серые, плотные тряпки. Ее лицо было сокрыто в тени, но навскидку ей было никак не меньше, чем ректору Академии. Товар же был какой-то странный, некая фиолетовая жижа в мисочках.

— Здравствуйте, бабушка, — вежливо произнесла Мия.

— И тебе не хворать, дитя, — проскрипела продавщица. — Далеко путь держишь, маленькая?

— Домой, бабушка, домой.

— Дом — это хорошо.

— Наверное, — отчего-то грустно вздохнула Мия, я же пыхтел — палило солнце, да и мешки не пухом набиты. — А почем ваш эмфер?

— Полдитира за миску, деточка.

— Тогда нам две!

С этими словами Мия, не оборачиваясь, протянула открытую ладошку. Делать нечего, пришлось распрощаться с серебрухой. Девушка рассчиталась с бабушкой, попрощалась и, чуть ли не пританцовывая, отправилась дальше. Я развернулся, чтобы отправиться следом.

— Нехорошая у тебя судьба, юноша.

Я замер, убедился, что Мия достаточно далеко, и обернулся к продавщице.

— Вы бы, бабушка, свою жижу продавали и не пудрили народу мозги, — произнес я полушепотом на алиатском с ощутимым акцентом.

— Вот я и говорю, — со смешком протянула бабка. — Нехорошая…

Закатив глаза, я поспешил догнать подопечную. Вокруг сновали люди, и не только. Мне, привычному к Сантосу и ему подобным городам, было сложно понять местную логику. У них в Амхае, да и вообще в большинстве городов, не существовало такого понятия, как тротуар и проезжая часть. Иными словами, народ ходил где хотел, а извозчики ездили где хотели. При этом количество «аварий» было каким-то образом сведено к минимуму. Народ будто кормой чувствовал, когда нужно шарахнуться в сторону от лошади или целой повозки.

— И что это такое, твой эмфер? — спросил я у Мии. — Нет, мне просто любопытно, за что мы отдали целый дитир.

Девушка закатила глаза и мазнула пальцем по этой фиолетовой жиже, а потом протянула этот палец мне под нос.

— Попробуй, — безапелляционно заявила она.

Я немного смутился и недоуменно изогнул правую бровь. Но девушка лишь снова закатила глаза, а потом нахмурилась. Я уже знал, что в таком случае с ней бесполезно спорить. Пришлось облизнуть пальчик. Выглядело это, мне кажется, несколько необычно. На вкус жижа была чуть кисловата, но при этом, как бы это сказать, невероятно освежала. Я сразу почувствовал приятную свежесть во рту, да и потом стал меньше исходить.

— Из чего он сделан? — удивился я, облизывая губы и чуть хищно посматривая на две миски в руках девушки.

— Из…

— О нет-нет-нет, — тут же спохватился я. — Лучше не говори. Не хочу знать. А то узнаю — и потом есть отвратно будет.

Мия рассмеялась и подмигнула. Мы пошли дальше. Уже спустя четверть часа наша небольшая компания оказалась на пороге внушительных размеров здания. Вокруг стояли, будто склоняясь к земле, невысокие двухэтажные коробочки, это же было настоящим гигантом. В четыре этажа, длиной почти сто метров, вместо крыльца — навес на купольных арках, под которыми стоят столики, а за ними сидят самого различного вида разумные. Здесь были и гномы, все так же не снимающие тяжелых лат. Я когда-то недоумевал, как они в жару могут носить железо, а потом выяснил, что в их царствах температура чуть ли не под пятьдесят — шестьдесят градусов.