Путешествие на Запад. ТОМ IV

Каменистая тропка Травою и мхом поросла, И опутали узкую дверцу Густые лианы. Отовсюду стеснили лачужку Стволы-великаны, Исполины-утесы столпились, И мгла облегла. Пестрых пташек Разносится по лесу щебет и свист. Там приметишь ты сосен огромных Угрюмую хвою, Там ты заросли встретишь бамбука С веселой листвою. Сколько разных цветов! И ручей меж цветов серебрист… И в ущелье седом, Где туманы клубятся от века, За стеною бамбука Лачужка стоит дровосека.

Путники издалека увидели старушку, которая стояла у входа, прислонившись к дверце. Слезы струились из ее глаз. Она горько плакала о своем сыне, взывая к духам неба и земли.

Увидев родную матушку, дровосек оставил Танского монаха и побежал вперед. Приблизившись к лачуге, он бросился на колени:

– Матушка! – воскликнул он дрогнувшим голосом. – Твой сын вернулся!…

Старушка обняла сына.

– Сынок мой! – заговорила она. – Уж чего только я не передумала за эти дни, что тебя не было дома! Я уж говорила, что сам властитель горы схватил тебя и лишил жизни. Вся душа моя изныла и сердце изболелось… Раз с тобой ничего не случилось, почему же ты так замешкался и только нынче вернулся домой? Где твои веревки, коромысло, топор?

Дровосек, поклонившись матери до земли, отвечал:

– Матушка! Меня в самом деле схватил властитель горы и привязал к дереву. Я уж не думал, что останусь в живых. За счастливое избавление от гибели я обязан почтенным отцам-монахам! Вот этот почтенный отец, – сам архат из восточных земель; он послан Танским императором на Запад, к Будде за священными книгами. Его тоже схватил властитель горы и привязал к дереву. А эти почтенные монахи – ученики архата, обладающие великими волшебными чарами. Они с одного удара убили властителя горы, который оказался оборотнем пятнистого барса. Всех его бесов и бесенят сожгли без остатка. Они же спасли почтенного своего наставника, а заодно и меня, что поистине является милостью, равной Небу по высоте и Земле – по глубине! Если бы не они, я бы погиб. Теперь, наконец, здесь, на горе, воцарится спокойствие, и я смогу ходить без опаски даже глухой ночью.

Старушка, выслушав сына, стала поочередно кланяться Танскому монаху и его ученикам, пригласила их в лачугу и усадила. Там мать и сын стали снова отбивать земные поклоны и благодарить за спасение. Затем они наспех приготовили постное угощение, чтобы накормить монахов в знак благодарности.

– Брат-дровосек! – сказал Чжу Ба-цзе. – Ты не хлопочи и не старайся накормить нас досыта. Я знаю, что ты живешь бедно и твоего достатка едва хватит на одну мою еду.

– Не скрою от тебя, отец наш, – сказал дровосек, – что живу здесь, в горах, действительно очень бедно и не могу угостить тебя изысканными яствами: грибами «сянтань», грибами «могу» да еще сычуаньским перцем с разными дорогими приправами. Могу только предложить дикорастущие овощи, чтобы хоть как-нибудь выразить вам свою признательность…

Чжу Ба-цзе рассмеялся.

– Не дразни! Давай что есть, да только поскорее. Мы очень проголодались.

– Сейчас! Сейчас! – торопливо ответил дровосек. И действительно, прошло немного времени, и столы и табуретки были вытерты и расставлены, а затем подали еду, которая на самом деле состояла только из блюд дикорастущих овощей и растений.

Всех яств я перечислить не берусь!… Как одуванчики нежны на вкус Поджаренные! С уксусом приятны Накрошенные стебли богудин, И портулак, как роза, ароматный, И сладковатый овощ янь чан ин, Всегда растущий у речной воды. Побеги нежного, душистого бамбука Ян цзы бу лая, а на нем ряды Хрустящих сочных почек. Вместо лука Вот ма лань тоу; от него вблизи Дымится мякоть гоу цзяо цзи. Здесь горьких трав и сладких трав избыток; Вкусны кошачьи ушки, и не плох Лесной отлично сваренный горох. Размешанные с мякотью улиток Цзян дао гу и листья ню тан ли Рядами на простой поднос легли – С пастушьей сумкой смешаны, в имбирной Подливе, и дымящейся и жирной. И няо ин хуа поджарены цветы, Приятно их глотать с чилимсом вместе. Пугэня корни оценил бы ты И цзяо эр коренья и цветы, Чисомайнян – в румяном, нежном тесте… А вот «монаха ряса»; но, заметь, Ее ты можешь съесть, но не надеть! Простой травы, ненужной, подзаборной Немного «дикой конопли» возьми: Хотя она не ценится людьми, Но вкусно приготовлена бесспорно. Густых лесов, лугов нагорных дань – Хасунь – трава и бяоэр лин дань, На масле жаренные, пригодятся. Из чернобыльника густой отвар, И ароматная трава цинхар, – Над ней недаром бабочки кружатся! Собрать побольше ян эр ту стеблей И листьев златоцветника легко ведь, – Из них без перца и других затей Отличнейшее блюдо приготовить! Так скромный дровосек, в лесу собрав Различных овощей и диких трав, Добавил постный соус и приправу. Успел запечь, поджарить и сварить, И, чтоб своих спасителей почтить, Устроил пир – и угостил на славу!

Наставник с учениками наелись до отвала, собрали поклажу и отправились в путь. Дровосек не посмел их дольше задерживать, он попросил мать выйти и поблагодарить монахов, а сам стал на колени и отбивал перед ними земные поклоны. Затем он взял палку из финикового дерева, покрепче подпоясался и пошел провожать путников. Ша-сэн вел коня, Чжу Ба-цзе нес поклажу, а Сунь У-кун держался близко от наставника, идя то справа, то слева вслед за ним.

Танский монах, усевшись на коня, молитвенно сложил руки и обратился к дровосеку с такой просьбой:

– Брат-дровосек! прошу тебя провести нас только до большой дороги, а там мы распрощаемся с тобой!

И вот, поднимаясь на кручи, спускаясь в низины, огибая горные реки, находя пологие спуски, все двинулись в путь.

Танский монах ехал на коне в глубоком раздумье.

– Ученики мои! – воскликнул он наконец и заговорил стихами:

О, как давно С любимой родиной простился я И далеко на Запад углубился! И сколько рек осталось позади, И сколько гор осталось за спиною, Но от несчастий избавленья нет. Повсюду оборотни ждут меня, И стерегут повсюду злые духи, От демонов спастись мне не легко… А в сердце у меня одно желанье: Сокровище священных книг найти И привезти на родину мою. В душе моей живет одно стремленье: Молюсь я, чтоб скорее умереть И вознестись на небо… О, когда же, Когда наступит тот желанный день, И тяжкий путь успешно завершится? Как долго ждать, пока, окончив подвиг, На родину я снова возвращусь!

– Отец, – сказал дровосек, – не печалься! Отсюда, если идти по этой большой дороге на Запад, остается меньше тысячи ли до страны Зарослей небесного бамбука, родины высшего блаженсгва.

Услышав эти слова, Танский монах встрепенулся, слез с коня и сказал:

– Благодарю тебя, что ты потрудился так далеко проводить нас и вывел на большую дорогу. А теперь, прошу, не провожай нас больше и возвращайся к себе домой! Передай наш глубокий поклон твоей престарелой матушке. Мы ей очень благодарны за радушие и обильное угощение. Нам, бедным монахам, нечем отблагодарить вас. Мы будем только молиться, чтобы вы с матерью жили покойно и дожили бы до глубокой старости…

Дровосек почтительно простился с монахами и пошел обратно своей дорогой, а Танский наставник со своими учениками отправился дальше, на Запад.

На этот раз Святым монахам повезло: Избавились от бед И, уничтожив зло, Всех демонов они Сумели наказать. Из дьявольских когтей Спасенный дровосек, Хоть он и беден был – Достойный человек! – Их сытно накормил И путь им указал.

Если вы хотите знать, сколько времени еще предстояло нашим путникам идти до обители Будды, прочтите следующие главы.

ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ,

в которой, говорится о том, как округ Бессмертного феникса постигла засуха и как Великий Мудрец Сунь У-кун, обратив жителей округа к добру, вызвал обильный дождь

Сокровенен тот путь, И святыня его глубока. Но страшатся все демоны злые И темные духи, Чтобы в царство людское О нем не проникнули слухи, И великую тайну хранят Сквозь года и века. Этот путь проникает миры И глубины вселенной. Разгоняет туманы, Как яркий, таинственный луч. Он к вершинам познанья ведет, Он и мудр и могуч. Нет борьбы и печали В обители духов блаженной! Пред горою Линшань Драгоценнейший жемчуг горит И сверкает, вращаясь, Пятью неземными цветами. Этот свет озаряет Лазурное небо над нами, Озаряет людей на земле И живое живит. Кто в жемчужине этой Постигнет все тайны природы, Тот, как море и горы, Надолго продлит свои годы.

Итак, Танский монах и его ученики распростились с дровосеком, спустились с горы Хранительницы туманов и отправились дальше по большой дороге. Через несколько дней впереди показался город, окруженный стеной.

– У-кун! Взгляни, – воскликнул Танский монах, – не есть ли это страна Зарослей небесного бамбука?

– Нет! Нет! – ответил Сунь У-кун, махнув рукой, – В обители Будды нет никакого города, она зовется обителью Высшего блаженства. Там только высится огромная гора, а на ней башни, терема, дворцы и хоромы. Гора эта носит название Линшань, а обитель называется храм Раскатов грома. Страна Зарослей небесного бамбука – это еще не обитель Будды Татагаты. Столицу этой страны от горы Линшань отделяет огромное пространство. Думается мне, что город, который лежит перед нами, относится к какому-нибудь внешнему округу страны Зарослей небесного бамбука. Вот подойдем ближе, тогда все и узнаем.