Путешествие в молодость

В первом же припеве толпа разверзлась и перед нами нарисовалась Анька. Та, что Чижа мандавошками наградила.

Ей, видать, тоже хорошо было. Так задницей крутить начала! Мужики смекнули, что к чему, смели с ближайшего к сцене стола все, что там было и водрузили на него нашу знакомую.

А та и рада стараться. Крутит задницей под нашу самодеятельность. А потом и оголяться начала. И только до трусов она дошла, как я кончил. Играть, в смысле, кончил. Песня закончилась. Да и пальцы перерыва настоятельно требовали.

И тут меня такой флешбэк постиг. Мужики, один в один, как в Тарантиновской кинохе лицами поменялись. Ломанули к Аньке и давай её за всякое лапать и на близости настаивать.

А эта дура не придумала ничего лучше, как схватить, что из валяющихся на столе шмоток под руку попалось, и ломануть к нам. С воплем: “Помогите, вые. ть хотят!”

Я даже и сообразить чего происходит, не успел, как эта мандель спряталась за моей спиной, а я лицезрел как минимум десяток синих и жаждущих близости рыл.

В голове была полнейшая пустота.

И как выпутываться из этой херни было непонятно. Хотя один проверенный вариант, всё же был…

Я, аккуратно отодвинул микрофонную стойку, перехватил инструмент поудобнее, на манер биты бейсбольной, и с воплем: “Кому испанский галстук! Недорого! — размахивая древней акустикой над головой, начал пробиваться к выходу.

Эффект неожиданности сработал в нужную сторону. Анька и Чиж смекнули, чё по чём и прикрывали тылы, отмахиваясь микрофоном и стойкой от этого девайса.

Эффект неожиданности сыграл нам на руку, но до выхода мы добежать не успели. Мужики отвисли, перекрыв единственный путь к отступлению.

Я уже замахнулся, прицеливаясь вмазать по самой наглой башке.

— Бах, бах, бах, — раздались три резких и сухих, но оглушительно громких щелчка. Как будто пастух кнутом вдарил.

Толпа затихла и замерла. Мы тоже застыли.

— Чё это было? — пискнул кто-то.

— А ну стоять, млять! — прогремел знакомый голос.

— Петрович! — расплылся я в улыбке, признав участкового.

— Петрович! — обрадовался Чиж.

— Пять минут и больше вас двоих я ни в этом кабаке, ни в этой деревне не наблюдаю. Никогда! — отчеканил мент. — И шалаву свою забирайте. Время пошло!

Усатый не шутил. Это я по растопыренным усам понял.

Да, пинание наших бренных тел он выстрелами в воздух предотвратил, а вот отписываться за пальбу ему теперь до китайской пасхи придётся.

— Спасибо, Петрович, — шепнул я, прежде чем закрыть дверь этого гостеприимного заведения.

— Ты ещё тут? — скривился мент.

Намёк я понял. Не дурак. Буркнул на замешкавшегося Чижа, отвесил пенделя Аньке и быстрым шагом двинул к своей старушке.

— Нет, вот ты мне скажи? Как так? — возмущался я, нарезая круги вокруг джавы. — Как ты тут нарисовалась то? Откуда ты такая? По морде же видно — не местная! Ты заговоренная что ли? Как тебя не встретим, так в лютый писец стопроцентно вляпаемся.

— Из города. Приехала на фестиваль. А по поводу приключений, так это же наоборот прикольно. Будет, что в старости вспомнить, — заулыбалась Анька.

— Ога! — оскалился я. — Чиж, вон, тебя точно до самой смерти вспоминать будет. Как выпьет стопочку в хорошей компании, так и будет вспоминать.

— Дебилы, — огрызнулась Анька. — Злые дебилы. Полюбому от недотраха! Может потрахаемся? А? А то мне сегодня переночевать негде.

— Ты видел? Нет, ну ты видел? Точнее, слышал? — завопил я, размахивая руками. — Злые мы. Значит. От недотраха. Может потрахамся? — передразнил я подругу. — Прыгай в коляску и мандой там не тряси! В бане отмоешься, живность выведешь, а потом и переночуешь. И то, если насосёшь на ночлег, — смилостивился я, почесывая причинное место.

— Что-то чешется в мудях, не помру ли я на днях? Череп ломит, спасу нету! Кто там квакает в кустах? — продекламировал Чиж, взбираясь на сидуху “старушки”. — Хотя, нет. Ты говорила, что ни с кем ты не былааа, и что я первый, кому ты дала! — заорал дружан мне в ухо, и мы поехали в родные пенаты.

Анька вроде бы возмутилась нашей бестактности и пошлым намёкам на наличие у неё живности, но слова её потонули в реве мотоциклетного движка.

Глава 31. Как в старой сказке

Делать нам нечего, и вот один раз

Решили записать альбом, ну полный атас!

Даже не альбом, а сказку ваще

Где участвует козёл — Бессмертный Кащей

Где участвует царь с сыновьями и женой

Также Баба-Яга со своею избой

«Сектор газа».

Мурлыкал я себе под нос, наблюдая закат с крыльца бабкиной бани. А чего ещё делать, если настроение подходящее? Минорное такое. Да и с чего бы радоваться то? Ближе ко второй половине августа всегда такая фигня. Одним прекрасным вечером ты ощущаешь дыхание осени и всё. Писец.

А ты ещё столько не сделал…

Об этом я думал и вчера, да и сегодня взгрустнулось что-то. И это несмотря на половые ништяки. А что без них бы было бы?

Итак, восстанавливая хронологию.

За три дня, что прошли с момента нашего визита в недружественное нам село ничего интересного не произошло. Моя бабка Аньку приняла, против её обитания в бане не то, что не возражала, а недоумевала, какого лешего подругу в бане то поселили.

— Ну трахайтесь вы в бане, если вам так нравится. Спать то и дома можете. Диван то большой, — недоумевала она.

Про Анькину живность, и что она из-за неё третий день на половом карантине и прочие моменты нашего знакомства я тактично умолчал. Благо Анька помогла. Заверила мою старушку, что она хипповую юность вспоминает. А без единения с природой нужного эффекта не будет.

Короче, махнула бабка на нас рукой, и посасывала нам Анюта по утрам и вечерам. Нам — это мне и Чижу.

— Ну а что? Хипповать, так хипповать, — пронеслась в моей голове мысль, как только солнце скрылось за ближайшим лесом.