Путешествие в Тунис

Seven

7 выдержек из личного дневника, 7 подтяжек из затхлого сундука, 7 пар носков на ветру в пустоте Трепещут и рвутся как полотнище судьбы. Они проговорили 7 часов и засобирались в дорогу, Отведав подозрительного супа. В общем, уехали они, отведав тайского супа, Как выяснилось позже, китайского. Уроды засобирались. Попутного ветра вам в жопу, Господа! Носки трепещут на ветру. 7 пар, блин, на ветру. Прага, 2007

A Journey

So high above the ocean still hours ahead And still so low he hangs above the waves He sees the blue azure he always hangs above Its obvious immortal path free fall of love A silence is of gold he murmurs as he dives But in the midst of it a flame an oriflame That lits the sphere it tilts away His breath izz next izz ours we all respire the freedom Be blessed, you travellers and pioneers Прага, 2007

Бой

Полуторачасовой бой закончился смертельным ранением ваххабита. И он, умирая, прошептал: мне хорошо рядом с тобой. О, это ползущее глиссандо! Он был какой-то хрен моржовый, и что с ним стало? Прага, 2007

Товарищ Краузе

Noch nicht ist alles verloren mein Freund, noch nicht. Еще не валяется в стружке башка, И чиж веселый вьется над крышей беседки. Пока еще нет. Еще не докатились слезы Гекубы до уст ее дочерей. Но близко, очень близко Товарищ Краузе, Мы слышим его шаги. Прага, 2007

Волки

Они не выдохлись. Они долго ждали. Вытянув чуткие морды навстречу закату. Ветер дул над степью, и их загривки тихо шевелились. Впереди была погоня. Впереди были световые года счастья. И новые миражи под видом охоты.

Прага, 2008

Белая смерть

Ночь. Взрыв. Обгорелый документ. Ты слышишь, читатель? Он не дышит. (В.Альбанов не дышит). Он не отвечает. Крупная слеза. И ему нечего сказать. Солнце, сани. Хруст полозней. Конец: он едет навстречу. Точка. Все. Все. Тихо. В Финском заливе тонет пароход. Прага, 2008

Глиссада

Le niveau de testosteron est bas, Il n'y a pas de sexe, La vie de famille ne fonctionne pas, On ne controle plus les finances, On mange trop, Et on glisse vers le Neant Прага, 2008

Ночь

Где тебя носит холодный, упругий ветер приключений? Микки Маус читает комикс, сидя на диване, Енот скребет в подземной лавке. Темная ночь. Фридрихштрассе. Темная ночь. Берлин, 2005

Siberia

И вот. Наконец-то он. Высморкался, встал и вышел вон. Ледяное небо, бледная лазурь и легкие дымки по горизонту. Далекий лай собак. Как хороша наша Сибирь! Мы все здесь живем природой И природу же губим. В порыве страсти, беззакония и разрывания пластов На гидроразрыв. Бригадно-кустовым способом И лучезарным видом северной зари, Глотнувши спирту. Мы хотим ввести штрих-код, но они не дают. Они не пущают. Они скалят зубы и точат лясы. Капают слюной и таращат зены. А мы сидим тихо, Как будто ничего не было. И не будет. Прага, 2010

Наталья Смирнова Лабиринт всесилен

^{(о романе «Моменты Ру»)}

Роман Дмитрия Добродеева «Моменты Ру» состоит из фрагментов: событий, фактов, эпизодов, размышлений, воспоминаний и строится как коллаж или паззл. На вопрос, когда и где происходит действие, ответы даны отдельно перед каждым фрагментом: в Петрограде в 1917-м, в Батуми в 29-м, подо Ржевом в 42-м, в Берлине в 45-м, в Вене в 53-м, на Кубани в 58-м, в Каире в 71-м, в Баковке в 78-м, в Дакаре в 89-м, во Владимирском централе в 90-м, на Брайтон-бич в 93-м, в Лейпциге в 95-м, в Тель-Авиве в 97-м, в Серебряном Бору в 99-м (плавно переходим в XXI век), в Заполярье в 2002-м, в Багдаде в 2003-м, в Грозном в 2004-м, а также в винных погребках Чехии и Германии, в Библиотеке Конгресса, в супермаркете Дюссельдорфа, на судне «Куин Элизабет», в музее Орсэ, на овощебазе Краснопресненского района, на Горбушке, в борделе во Франкфурте, на трассе Москва-Серпухов и т. д. (список далеко не полон).

Сейчас издатели хотят от авторов романов, а получают «как всегда». Серьезные люди на романы замахиваются не часто, потому что реальность разваливается на куски и никаким концептом ее не соберешь, а Дмитрий Добродеев написал эпический роман, а если точнее — лиро-эпический. Очень серьезную и печально-ироничную книгу про свою страну и ее «героев времени», а также про много других стран и их «героев времени». Персонажей в романе легион, а автор один, и как ему удается все связать в цельное полотно — это уже вопрос писательской техники (не будем употреблять слово «полифония»). Эпические романы вроде бы пора писать, все-таки век миновал. Смельчак нашелся, а если роман выглядит сборником одноактных драм, стихотворений в прозе, мантр, афоризмов и анекдотов, то так, наверное, и выглядит реальность, если ее взять и записать. Чтение, между прочим, захватывающее.

Теперь в искусстве доминирует монтаж, создание контрапункта. Тогда текст начинает развиваться по своим ритмическим законам. Сам автор утверждает, что не «повествует», а «фиксирует», пытаясь убить в себе повествовательный XIX век, который парализует литературу, что, кстати, соответствует процессам восприятия, которые открываются в нас через «цифровую революцию», видеоклипы и музыку. Нейробиологи и психологи только сейчас начинают понимать механизм памяти и восприятия: обрывки информации, отдельные эпизоды и события расставляются по особым, уже готовым матрицам и ячейкам. Логика предъявленного романа не линейная, а ассоциативная и ритмическая. И его рваные ритмы соответствуют этой глубинной логике.

Разнообразие «Моментов» держит жесткий каркас, система оценок. Другое дело, что источник суждений, или автор, вездесущ, многолик, не имеет точно обозначенных национальности, профессии, возраста, социального статуса и «порта приписки». Оттого он загадочен. Некий архетип гражданина мира. Он живет, думает, говорит, словно не вдаваясь в партийные, религиозные или национальные распри, не идентифицируясь ни с кем и в то же время со всеми.

В пространстве романа действуют центробежные и центростремительные силы. Последовательной истории в книге нет, но последовательность, то есть логика, наличествует, хотя не подана на блюде. Мир дефрагментируется и собирается одновременно. Нам крутят кино, в котором внешне все запутано, а на самом деле виртуозно смонтировано. Соседствующие фрагменты — диссонансны (хотя на самом деле — внешне).

Главные фигуранты текста Добродеева — пространство и время, и то и другое в крайне подвижном и зыбком состоянии. Непрерывно изменяясь, они включают смену антуражей и атрибутов: то монокль, то дигитальная камера, то «Клинское», то «Шатонеф дю пап». Столь же разнообразны и средства перемещения: вагоны с надписью «Рот фронт», моторикши и лимузины. Пестрота страшная, зато люди все те же. Мужчины и женщины, старые и молодые, худые и толстые, богачи и нищие, с оралом и аналом, мозгами и практически без. Не важно, через что они смотрят на мир: через цейссовский бинокль или камеру с двойной вспышкой, оптические приборы меняются, а удел человеческий — нет. Суть все равно не в атрибутах, а в качестве зрения и мыслительных процессов, вопросах и ответах.