Путин. В зеркале «Изборского клуба»

Войны XXI века характеризуются многообразием форм и способов развязывания вооружённого конфликта и заблаговременным — задолго до начала боевых действий — нанесением максимального ущерба противнику с помощью «организационного оружия», этого ноу-хау современной войны. Что предполагает, прежде всего, дистанционное и «бесконтактное» нарушение функционирования структур управления атакуемой страны, инициирование раскола её политических элит, нарушение в этой стране социальной стабильности за счёт сочетания подрывных пропагандистско-психологических, экономических и специальных операций.

Последующая фаза боевых действий характеризуется скоротечным характером сражений, стремлением в максимально короткие сроки нанести неприемлемый ущерб системам управления и военной инфраструктуре противника, ведением боевых действий как на всю глубину фронта, так и «по вертикали»: в воздушном и космическом пространстве. Технологически развитые армии стремятся к ведению боевых действий дистанционно, без прямого соприкосновения с противником. Поэтому приоритет сегодня отдаётся развитию средств разведки, автоматического управления и высокоточного вооружения как средствам реализации преимущества в объёме и качестве получаемой информации, а также в сроках её обработки и использования.

Есть все признаки того, что Президент России Владимир Путин осознаёт перспективные угрозы военной безопасности России и пытается дать на них адекватный ответ. В последнее время им, как Верховным главнокомандующим Вооружённых сил страны, были предприняты беспрецедентные усилия реформирования военной сферы. Это проявилось:

• во-первых, в выделении 23 трлн рублей до 2020 года на глубокую модернизацию армии и флота России

• во-вторых, в публичном провозглашении стратегических установок на перспективное строительство Вооружённых сил (Послание Президента РФ Федеральному собранию от 12 декабря 2013 года);

• в-третьих, в постоянном личном участии во всех основных учениях и совещаниях по совершенствованию структуры Вооружённых сил и их боевой эффективности.

Всё это позволяет с высокой эффективностью и в кратчайшие сроки доводить принимаемые решения до стадии реализации. Однако, к сожалению, на начальном этапе реформы был допущен ряд серьёзных ошибок, которые самым фатальным образом сказались на эффективности её первого. Речь, прежде всего, идёт о назначении министром обороны бывшего руководителя федеральной налоговой службы Анатолия Сердюкова.

Вместо научно обоснованной, продуманной работы новым руководством ВС РФ была начата тотальная ломка армии и волюнтаристское сокращение офицерского корпуса, мало чем отличающиеся от массовых репрессий 30-х годов. За три года из армии было уволено более 50 % офицеров, 80 % прапорщиков и мичманов, что привело к коллапсу военного управления.

Шла ломка всего и вся, прежде всего — систем технической поддержки и ремонта вооружений, военной техники и военного имущества, сворачивание военного образования, военной науки, военной медицины, служб тыла.

Возобладало слепое доверие в этих вопросах к личности Сердюкова и выдача ему карт-бланша на соответствующие преобразования. Кадровые ошибки присущи любым организационным системам, однако их негатвное влияние определяется прежде всего не количеством сбоев и неверных шагов, а способностью своевременно выявлять эти отклонения и, главное, принимать назревшие меры по их исправлению и радикальному устранению.

В своё время в качестве образца реформы новое российское военное руководство выбрало американскую военную организацию, даже не потрудившись как-то адаптировать её к реалиям нашей страны и общества. Всё это привело к тому, что к концу 2012 года Вооружённые силы России оказались в состоянии глубочайшего организационного кризиса, который был усугублён масштабной коррупцией, развившейся при попустительстве Анатолия Сердюкова в структурах Министерства обороны РФ. В этих условиях президент России был вынужден вмешаться и снять с должности министра обороны Анатолия Сердюкова, заменив его на Сергея Шойгу.

Болезненный урок сердюковщины ещё раз показал, что военное ведомство не может и не должно самостоятельно разрабатывать концепцию военной реформы, исходные требования к преобразованиям в боевой сфере следует формировать и контролировать только на уровне высшего политического руководства государства.

Можно бесконечно долго писать и обсуждать положительные и отрицательные итоги придания армии «нового облика», ответственности и безответственности должностных лиц, непонимания или предательства, но сейчас это уже не актуально. Несомненно, в ходе реформы сделано немало позитивного, но и недостатков осталось предостаточно. Известный афоризм «кто не работает, тот не ошибается» — здесь неприменим. С реформой, а вернее — со строительством армии, ошибаться нельзя.

Но и забывать ничего нельзя. Нужно всё проанализировать, всё учесть, всё расследовать и дать объективную оценку. Сейчас должно быть предоставлено слово «товарищу маузеру», в лице военной прокуратуры и военной контрразведки. Без этих жёстких действий, без выжигания калёным железом коррупции, взяточничества, откатов, откровенного воровства, преступной халатности, обмана, без преодоления очковтирательства, показухи, безответственности, — новую армию построить невозможно.

Для нас важно другое — определение верной стратегии развития и боевого применения Вооружённых сил, проведение по-настоящему эффективной военной реформы, прежде всего — в сфере боевого применения, радикальное улучшение нынешнего состояния и перспектив боеготовности Вооружённых сил. Судя по всему, сейчас лишь только начались те процессы, без которых реальная реформа ВС непредставима. То, что эти принципиальные вопросы стали, наконец, предметом особого и постоянного внимания президента РФ и высшего руководства страны, внушает определённый оптимизм.

Новому министру обороны РФ генералу армии Сергею Шойгу предстоит решить сверхсложную задачу строительства и возрождения российской армии. С одной стороны, нельзя войти два раза в одну и ту же реку, а значит — нельзя вернуться к армии советского образца, просто этого не выдержит нынешняя экономика страны. С другой стороны, и это объективно видно даже поверхностным взглядом простых обывателей, нельзя без серьёзных корректив продолжать то, что было реализовано в ходе придания армии «нового облика». И здесь меньше всего нужно слушать оценки и предложения либералов…

Отметим, прежде всего, следующее реальное позитивное решение — президент РФ инициировал и неоднократно подтверждал намерение радикально модернизировать вооружения армии и флота, определив до 2020 года расходы на эти цели в сумме около 23 трлн рублей. Важно, однако, осознать, что только выделения финансовых ресурсов для решения проблемы эффективной военной модернизации явно недостаточно. Рациональное освоение огромных финансовых средств требует также многих иных по характеру принципиальных решений на уровне Верховного главнокомандующего.

Во-первых, назрела острая потребность формирования концепции будущих войн и вооружённых конфликтов. Во-вторых, требует серьёзной доработки и корректировки Доктрина боевого использования Вооружённых сил. В-третьих, назрела необходимость разработки современных научных и производственных программ создания новых вооружений и военной техники, использующих такие управленческие и кадровые подходы, которые существовали в недавнем прошлом, но практически полностью исчезли сегодня.

То, что запущен, наконец, процесс реального осмысления фундаментальных вопросов военного строительства и будущего облика Вооружённых сил, явно проявилось в президентском послании 2013 года. Особо обратили на себя внимание высказанные соображениях, касающиеся американской концепции обезоруживающего мгновенного глобального удара (концепция ОМГУ). Ранее на государственном уровне подобных серьёзных публичных рассуждений военно-стратегического плана не отмечалось. Сюда же можно отнести и высказывания руководства оборонно-промышленного блока правительства о своём видении возможных видов и масштабов будущих военных конфликтов (например, осеннее 2013 года выступление на эту тему Д. О. Рогозина). Всё это явно придаёт осмысленность процессам военного реформирования и призвано составить необходимую основу для определения перспективных программ создания новых вооружений и военной техники.