Пьяная жизнь

отложились в памяти несколькими проблесками реальности. Во

время последнего Юрка сказал, что меня уже ждет у подъезда

такси, которое он вызвал, как договаривались. Я этого не помнил,

но виду не подал. Обнялись. Простились.

Пьянь конченая мы оба! Разве можно мне было уезжать на

поезде, который прибывает на Белорусский вокзал в час ночи?!

Хорошо проводница сжалилась, продала мне бутылку и строго –

настрого наказала не отделяться от толпы, выходящей из поезда,

проскакивать, не останавливаясь, через вокзал, не приближаться

к таксистам, уходить темными местами подальше от вокзала и

ловить частника.

Получилось, как научила. Парень довез до цырка

Никулина на Цветном бульваре. Толя жил во дворах через

бульвар напротив. Его сторона, кусок квартала, куда я должен

был идти, почему-то не освещались. А был-то я у него днем, к

тому же первый раз, к тому же он меня встретил рядом с

памятником Никулину. Куда идти?

Пока еще спокойно расстегнул портфель, пошарил рукой

внутри в поисках записной и… обмер, вспомнив, что адрес и

телефон его были записаны на листке в папке с деловыми

бумагами, которую оставил, чтоб не потерять, у родственников

жены…

И силы сразу начали покидать. Захотелось лечь прямо на

скамейку. Невероятным усилием воли (неужели еще остается в

таком состоянии) заставил себя перейти бульвар и войти в

темноту, абсолютно не представляя зачем. Скорее всего, прятался

во тьме.

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Уткнулся в здание и, ощупывая его левой рукой, начал

двигаться вправо. Дойдя до угла, двинулся вдоль торца,

получается во двор. Впереди, в глубине двора, увидел широкую,

освещенную с улицы и изнутри, стеклянную дверь. В холле за

столом сидел человек в форме охранника. Я постучал.

– Что надо? – недовольно «рявкнуло» переговорное

устройство.

– Извините, я приехал из Одессы (последнее слово -

магическое, выручавшее не раз) к своему другу, но потерял его

адрес и телефон. Он живет где-то тут рядом…

– Я что вам бесплатное справочное бюро?

– Вам ненадо звонить в «справочное», - в хмельной голове

неожиданно вспыхнула фантастическая идея, - наберите Одессу,

пусть жена посмотрит в тетради рядом с телефоном, на первой

странице адрес и телефон. Это секундное дело. Я вам заплачу!

– Давайте номер в Одессе.

Через несколько минут все проблемы были решены. Он

еще и разбудил Аллу, жену Толика. Та вышла за мной из

соседнего дома.

Утром испытал шок на фоне запоя (смесь страха и

нежелания жить), когда Толик пришел к выводу, что обойти дом

на Цветном справа я не мог, так как там роют котлован за

высоким забором.

– Клянусь, я шел, держась левой рукой за здание, вправо!

– Ну, идем, убедишься сам.

Деревянный забор к углу здания, где я на ощупь повернул

налево, ВПЛОТНУЮ не премыкал. Со стороны Цветного

оставалась щель шириной около метра. Войдя в щель, я попал на

узкую полоску земли между торцом слева и котлованом справа.

Валерий Варзацкий

На этом уступе я и разминулся со смертью. Шансов уцелеть

практически небыло.

– Оп-па! – только и выдавил друг. – Пошли в «стекляшку».

Там Виктор Павлович уже заждался.

Виктор Павлович оказался приятным в общении коренным

москвичем наших лет. Пили на воздухе, выпивку вынося из

«стекляшки». Тут Толя куда-то заторопился, велев мне не

стесняться и идти к нему, если он через пару часов не

возвратится. Дочка – инвалид постоянно дома.

Вдвоем посидели с часок. После недельной пъянки без

«закуси» меня начал «пробивать» аппетит. Так иногда во время

запоя бывает. Есть, все равно не могу, разве что пару кусочков

чего-то, но кажется, что съел бы много.

– Виктор Павлович, а нельзя ли где-то пельмешек

перехватить?

– Если деньги есть, можем купить, зайти ко мне, сварить.

Купили, зашли, сварили. Огромная кухня в огромной

квартире (его отец был начальником союзного уровня по

химической промышленности) располагала к любимому занятию

– задушевной беседе о жизни.

Только я, закусив пельмешком, хотел начать как хряснула

входная дверь (хозяин, сжавшись, побледнел), раздались

быстрые, тяжелые шаги и на пороге кухни возник бритый, с

пудовой золотой цепью на шее, в кожаной куртке, спортивных

штанах.

– Это кто?! – рыкнул басом из-под сломаного носа.

– Это мой товарищ, профессор. Мы уже уходим.

– Пять секунд до двери! Раз! Два!

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Виктор Павлович махнул рукой в сторону выхода и

помчался впереди меня. Я рефлекторно – за ним, успев схватить

портфель. «Пять!» мы уже не слышали.

Во дворе стоял «Джып» бритоголового. Из салона неслись

блатные записи, мат, истерический смех проститутки.

– Сынок мой, будь он неладен,- плюнул Витя. – Скажи

честно, у тебя деньги на пропой есть?

– Есть!

– Поехали ко мне на дачу в Фирсановку. Там благодать.

Два этажа, два телевизора, банька, у соседа самогон на клюкве.

Наверное, есть питейно – лингвистическая связь между

словами «клюква» и «наклюкались». Сосед был за «третьего» и

за «гонца». Говорили, плакали у телевизора, дружно падали по

кроватям, ползали к туалету, не умывались, не брились, не

убирали, не открывая окон безпрерывно курили, пили, пили,

пили…

Однажды утром я услышал из телевизора день недели и