Пять четвертинок апельсина (др. перевод)

Я оттолкнула ее с такой силой, что сама удивилась.

– Нет!

И вдруг я ощутила, что все это время Поль безмолвно стоит у меня за спиной; бутон ужаса, сковавший меня, словно распустился, расцвел, превратившись в огромный цветок гнева и ликования. Я не одна! Рядом Поль, мой верный старый друг!

– Подумайте, тетушка Фрамбуаза, как много это значило бы для всей нашей семьи.

– Нет!

Я выпихала их за дверь и попыталась ее закрыть, однако Лора успела вставить в щель высоченный каблук.

– Вы не можете прятаться вечно.

И тут вперед вышел Поль. Он заговорил спокойно, чуть растягивая слова, как человек, который либо пребывает в полном согласии с самим собой, либо просто не очень быстро соображает.

– Возможно, вы не расслышали, что сказала Фрамбуаза? – Улыбка у него была почти сонной, однако он подмигнул мне, и в этот момент в сердце моем вспыхнула такая любовь к нему, что я даже растерялась и отчего-то сразу утратила весь гневный пыл. – Насколько я понял, она совершенно не хочет участвовать в ваших делах. Или я не прав?

– Кто это? – возмутилась Лора. – Что он здесь делает?

Поль ласково ей улыбнулся и с тем же чуть сонным видом неторопливо пояснил:

– Просто друг. Давний. Из далекого прошлого.

– Фрамбуаза, – крикнула Лора из-за плеча Поля, – вы все-таки подумайте о нашем предложении! Обдумайте все хорошенько! Это очень важно, иначе мы бы и спрашивать у вас ничего не стали. Подумайте!

– Конечно, она подумает.

Дружелюбно кивнув, Поль закрыл дверь. Лора тут же принялась настойчиво в нее барабанить, но он запер дверь на засов, да еще и цепочку в гнездо вставил. Некоторое время за массивной деревянной дверью еще слышался ее голос, в котором теперь звучали пронзительные, визгливые нотки, как вой циркулярной пилы.

– Фрамбуаза! Будьте благоразумны! Я велю Люку уехать! И все опять встанет на свои места! Фрамбуаза!

– Кофе? – предложил Поль и направился на кухню. – Он, знаешь ли, здорово бодрит.

Я все еще смотрела на дверь и наконец дрожащим голосом вымолвила:

– Ну и особа. Вот дрянь.

Поль пожал плечами.

– Пусть себе бесится сколько влезет. На кухне ее и слышно-то не будет.

До чего же у него все просто и легко получалось! Я послушно последовала за ним на кухню, чувствуя, что лишилась последних сил. Он моментально поставил передо мной большую чашку горячего черного кофе с корицей, со сливками и сахаром, а еще тарелку с куском черничного пирога. Я молча жевала пирог и прихлебывала кофе; с каждым глотком ко мне возвращалось былое мужество.

– Только она ни за что не отступит, – заметила я, глядя на Поля, – и будет продолжать осаду, пока меня отсюда не выкурит. И тогда сразу потеряет ко мне интерес, ведь я уже не буду хранительницей великой тайны… – Я невольно коснулась ладонью лба: у меня отчего-то страшно разболелась голова. – Она знает, что долго мне не продержаться. Ничего, придется ей немного подождать. Впрочем, я в любом случае долго не проживу.

– Значит, ты собралась сдаваться, так, что ли? – уточнил Поль спокойно, но не без любопытства.

– Ни за что! – взвилась я.

Он пожал плечами.

– Ну так не надо и говорить так, словно ты уже сдаешься. Ты ведь куда умнее этой Лоры. – И он отчего-то вдруг покраснел. – И прекрасно понимаешь, что имеешь шанс победить, если постараешься.

– Как мне их победить-то? – Голос звучал резко, в точности как у матери, но я ничего не могла с собой поделать. – Как мне бороться с Люком Дессанжем и его дружками? Как победить Лору и Янника? Еще и двух месяцев не прошло, а они уже порушили мое хозяйство! Им всего и нужно – продолжать в том же духе, и к весне… – Я в полном отчаянии взмахнула рукой. – А уж если они начнут болтать… Впрочем, им и болтать-то особенно не придется, достаточно один раз обмолвиться, что… – Я поперхнулась словами. – Достаточно просто упомянуть имя моей матери.

Поль покачал головой.

– Вряд ли они это сделают. Во всяком случае, сразу не решатся на это. Они еще и поторговаться с тобой желают. Им ведь известно, чего ты боишься.

– Кассис им все рассказал, – устало подтвердила я.

– Ну и что? – Поль пожал плечами. – Это уже неважно. На какое-то время они все равно оставят тебя в покое; они надеются, что ты сама к ним прибежишь. Надеются, что ты проявишь благоразумие. И потом, им, конечно, хочется, чтобы ты сделала это по собственному почину.

– И сколько времени они будут ждать? – Теперь весь мой гнев обрушился уже на Поля, но удержаться я не смогла. – Месяц? Два? Что я могу сделать за два месяца? Да я и за год ничего умного не придумаю, даже если мозги наизнанку выверну…

– Неправда, – спокойно, без малейшего возмущения произнес Поль; он вытащил из кармана рубашки одинокую мятую сигарету, чиркнул спичкой о ноготь большого пальца и закурил. – Ты способна сделать все, что задумаешь. И всегда была способна. – Он посмотрел на меня, и за красным огоньком зажатой в пальцах сигареты мелькнула его неяркая печальная улыбка. – Я хорошо помню те летние дни. Ведь ты тогда все-таки поймала Старую щуку? Поймала?

– Это разные вещи, – возразила я.

– Разные-то разные, да не совсем. – Поль выпустил изо рта клуб едкого дыма. – Ты и сама наверняка это понимаешь. Когда на такую рыбину охотишься, можно многому в жизни научиться.

Я озадаченно на него взглянула, а он продолжал как ни в чем не бывало:

– Ну вот как ты ухитрилась тогда поймать Старуху, если больше никому это не удавалось?

На минутку я задумалась, вспоминая себя в детстве, девятилетнюю, затем ответила:

– Я изучала реку. Наблюдала. Старалась узнать об этой щуке как можно больше. Какие у нее привычки, где она кормится и чем. И потом, я набралась терпения и выжидала. Мне просто повезло, вот и все.

– Хм… – Сигарета в пальцах Поля ярко вспыхнула, когда он снова затянулся. Он выпустил дым через ноздри и спросил: – А если бы этот Люк Дессанж был рыбой? Как бы ты тогда на него охотилась? – Он вдруг усмехнулся. – Ты поищи, где он кормится, да правильную наживку для него выбери. Вот и поймаешь. Прав я или нет?

Я молча на него смотрела.

– Ну так я прав?

Возможно. Тоненьким серебристым лучиком в сердце шевельнулась надежда. Возможно.

– Слишком я стара сражаться с ними, – буркнула я. – Слишком стара и слишком устала.

Поль накрыл мою ладонь своей грубоватой загорелой рукой и улыбнулся:

– Только не для меня.

8

Поль был, конечно, прав. В жизни и впрямь можно понять немало, пока рыбу ловишь. Это, кстати, как и многое другое, мне еще Томас объяснил. В тот год мы с ним обсуждали разные темы, прямо стали настоящими друзьями. А вот когда с нами были Кассис и Рен, болтали в основном о всякой ерунде вроде контрабандной жвачки, шоколада, крема для лица (это, конечно, для Рен) или апельсинов. Томас, судя по всему, пользовался неисчерпаемым источником подобных товаров и раздавал их с небрежной легкостью. С нами он в те времена почти всегда встречался один.