Пять невест и одна демоница. Трилогия

Третий.

Снова дверь.

И галерея.

Узкая такая. Темная. Я даже теряюсь от этой темноты.

– …ты уверен? – голос резкий, раздраженный. И незнакомый. Еще один призрак?

– Сколько их у тебя? – шепотом спрашиваю я у Замка. Он вздыхает.

Много.

Он очень старый Замок, вот и накопилось.

– Нет, мне кажется, ты ошибаешься, – теперь в голосе звучит сомнение. – Он, конечно, весьма своеобразен, но все объяснимо. Все-таки возраст. Характер. Дурной характер – это еще не признак безумия.

Я стою.

И дышу-то через раз. Почему-то кажется, что эти видения слишком хрупки. И в то же время важны. Не будь важно, меня бы не подняли посреди ночи.

Но кого я вижу?

Мужчину.

Он выступает из темноты так резко, что я едва успеваю отступить к стене. Стена кажется ледяной. И не кажется. Её покрывает изморозь. И я вздрагиваю от прикосновения. Мужчина же идет мимо. Он мрачен. Задумчив. А еще я его, кажется, видела.

Точно видела.

Темные волосы. Тонкие черты лица. Нос с характерной горбинкой. Резкая линия скул. И шрам на щеке. Помню. На одном из портретов был этот, со шрамом.

– Погоди, – второй тоже выступает из темноты и он похож на первого, как брат. А может, брат и есть? Точно. – Ты не можешь отрицать очевидного!

– Я и не отрицаю.

– Он уничтожил ту деревеньку!

– Знаю.

– И? Ты и вправду веришь ему? Веришь, что их коснулась тьма? Что люди были заражены? Все, до одного?

– Может, и не все, – тот, который со шрамом, остановился. И закрыл лицо руками. – Скорее всего, что не все… но как определить? Как понять, кто изменится, а кто останется прежним?

– Подождать.

– Чего? Когда люди начнут превращаться в тварей? Когда станут пожирать друг друга? Когда… когда кто-нибудь прорвется сквозь оцепление и понесет заразу дальше?

Тишина.

Бьет по нервам. А я понимаю, что то, что случилось, это было давно. Очень давно. Задолго до появления Ричарда на свет.

– Он подарил им быструю смерть. И безболезненную. Это уже много.

– Да, но… – тот, второй, мнется. – Я осматривал тела.

– Ты?!

– Я. Осматривал. Я… понимаю, но… я должен был убедиться!

– Скажи, что ты не прикасался?

– Нет, конечно! Я… я знаю. Понимаю. Я защитил себя, но… дело в том, что я не нашел.

Молчание.

Вздох.

– Она всегда оставляет отметины. Но я не нашел. Ни одной! Ни на ком! – и это почти крик, он срывается, тонет в коридоре. А тот, второй, зажимает брату рот.

– Тише. И… и это еще ничего не значит. Выброс был. И тот бродяга тоже, который добрался до деревушки. И туман поднимался. Туман сползал в долину. Деревня стояла на его пути. Так что или так, или этак, но заражение произошло. Да, возможно, что симптомы не проявились.

– Ты пытаешься меня успокоить? Или себя? Или, может, все иначе? Дело не в них, не в людях, а в нашем отце? Что если тьма коснулась не их, а его?

– Это невозможно.

– Почему? Да, кровь защищает нас, но… её слишком давно не обновляли.

И видение тает.

Последнее, что я слышу:

– Мы должны остановить его…

И тишина.

В этой тишине громко колотится сердце. Мое сердце. А на стенах тают белые узоры инея.

Глава 26 Где принимается важное решение

«А наглавнейшим признаком одержимости девы, ежели в том есть подозрение, является то, что обретает сия дева преудивительную красоту, устоять пред которою мужчине не по силам…»

«О ведьмовстве, одержимости и прочих женских недостатках»

Ксандр, опустившись на корточки, обнюхивал плиты. Действие это вызывало какое-то престранное чувство неправильности. На плитах еще остались темные пятна крови, которую долго не выйдет смыть. Останки твари убрали, да и галерею осмотрели сверху донизу, но ничего не нашли.

А ведь тварь крупная.

Твари.

Пара.

Парой они сходятся лишь по осени, когда начинают строить гнезда. Да и то выбирают места подальше от людей, норовят подняться повыше, найти какую-нибудь трещину поглубже, так, чтобы другие криги до яиц не добрались, да и кроме криг хватало желающих на легкую добычу.

А эти в замке.

Парой.

И без гнезда.

Ксандр тоже нахмурился и лоб потер.

– Не понимаю, – признался он.

Редкий случай.

– Может, случайно забрели? – предположил Ричард, сам понимая, сколь нелепо это предположение. Замок закрыт щитами и заклятьями, и ни одно творение тьмы не способно проникнуть внутрь.

Кроме тех, кого призовут.

Но…

– Знаешь, если бы я хотел убить тебя, я бы выбрал тварь поопасней. Криги… они агрессивны, но туповаты, да и не сказать, чтобы быстры.

– Я ничего такого не думал! – Ричард с тоской понял, что снова краснеет.

– Брось, – отмахнулся Ксандр. – Это вполне нормально.

– Подозревать друга?

– И друга, и недруга… и вообще. Но это и странно, что напрочь лишено смысла. Допустим… допустим, кто-то хотел тебя убить.

– Кто?

– Кто-то, кто знает Замок. Знает хорошо. Настолько, чтобы быть уверенным, что этот Замок примет его хозяином.

Ксандр разогнулся и заложил руки за спину. Он подошел к краю галереи и выглянул вниз.

– Это невозможно, – Ричард покачал головой. – Я последний в роду. Ты сам говорил.

– Говорил. И скажу. И поэтому вопрос надо решать поскорее, – Ксандр смотрел вниз, на опустевший двор. В сумерках тот казался совсем уж огромным.

И тоскливо-пустым.

А ведь когда-то, если верить записям, в замке жили люди.

Двор.

И свита.

И те, кто сражался бок о бок с прадедом и его семьей. Их семьи. Дети и дети детей. Слуги и служанки, тоже живые. Куда все подевалось? Как вышло так, что ныне замок пуст? А Ричард остался… нет, не один.

Почти один.

Сейчас это вот одиночество ощущалось особенно остро. А ведь, казалось, привык. Приспособился. Научился жить в этой звенящей тишине. И даже тосковать не тосковал.

К чему?

А тут навалилось.

– Возьми наложниц. Пока. Двух или трех. Да хоть десяток. Поручи Гроббе, он поищет. Он знает, где искать. И справится раньше, чем эти твои… невесты тут появятся. Заделай детей. Столько, сколько сможешь, – Ксандр вцепился в край галереи и показалось вдруг, что тонкие пальцы его того и гляди сомнут камень. – И принцесс оставь. Всех.