Пять новелл для принцессы книга 7
Шрифт:
– Цена - твоя жизнь. Твои слова по поводу кодекса вразумили меня. Мне не нужен предатель среди близких. Я уничтожу тебя.
– Так тому и быть, добрейший владыка.
Книга 7 Пять новелл для принцессы Новелла 5
Глава 1 Бродяга
День клонился к вечеру. Из храма уходили последние посетители. Шелизет подбирала развеянные по полу сквозняком лепестки цветов. Последние цветы в этом году. Ей было жаль выбрасывать их, и она складывала их в маленькую корзинку.
За своим занятием
Шелизет вздохнула, вспоминая, что король вдруг ушел. Она молилась ежедневно о том, чтобы он вернулся. Где сыщется еще один великий, чтобы поселиться среди глупых людей? Она подняла голову, чтобы обратиться к статуе. Едва различимо в сумерках ей привиделась темная фигура. Мгновение Шелизет колебалась, принимая ее за призрак. Коленопреклоненная фигура не шелохнулась. Шелизет набралась храбрости и заставила себя приблизиться. Это был не призрак. Просто одежда человека была черной. "Наверное, иностранец", - подумала она. Девочка раздумывала, как ей поступить. В сумерках храм не принято посещать, и следует сделать чужаку замечание, но, с другой стороны, он мог проделать большой путь, чтобы поклониться святыне, гнать его было несправедливо.
Тут фигура поднялась. Капюшон упал с головы, и Шелизет увидела незнакомого человека.
– Я уже ухожу, - прозвучал мелодичный голос, который показался Шелизет очень приятным и выдал женщину.
– Я помешала вам молиться?
– Я не умею молиться. Я пришла просить о помощи. У нее.
Шелизет переводила взгляд со статуи на женщину и обратно. Она не могла решить: статуя напоминает ту, что говорит с ней или наоборот? Ответом была улыбка гостьи.
– Говорят, что я очень похожа на нее?
Шелизет смутилась.
– Не очень, - она наморщила лоб и сделал строгое лицо.
– Я не знаю. Наклонитесь, пожалуйста, в сумерках мне плохо видно.
В ответ гостья рассмеялась.
– Если вы голодны, то у нас любят оказывать гостеприимство.
– Благодарю. Я спешу.
– Мне не чего вам дать. Эти лепестки, - она протянула гостье корзинку, одной рукой, а другой платок.- Возьмите. Это последние цветы в этом году.
Гостья легким движение словно смахнула платок с ее руки, потом опустила руку, обтянутую темной тканью, в корзинку и извлекла пригоршню лепестков.
– Благодарю, - пропел голос.
– Берите все, - предложила Шелизет.
– Я не могу их выбросить. Мне жалко.
Гостья опустошила корзинку, ссыпав все лепестки в платок, завернув и спрятав в походную сумку.
– Простите, но я не могу вас здесь оставить одну. Придется уйти до утра. Нельзя смотреть на статую слишком долго. Можно ослепнуть, как ослепла дочка нашего короля.
– Неужели?
– удивилась гостья.
– Да. А вы не знаете эту историю?
– Знаю, что ваш король потерял дочь. А вот про то, что статуя повинна в ее слепоте, слышу впервые.
– Увы, это так.
– Давай не станем нарушать правил. Выйдем наружу, а по дороге ты расскажешь мне, как все было, предложила незнакомка.
– Да. Так будет лучше. Вы из дальних краев?
– Из очень дальних.
– А откуда у вас наш символ? Медальон
у вас на груди?– Он не только ваш символ.
– А точно. Мой отец говорил, что это карта.
– Твой отец знаток символов?
– Мой отец - хранитель архива.
– Неужели? В ваш дом пускают гостей?
– Только очень именитых. Вы кто?
– Как минимум принцесса…
***
Повозка застряла в грязи. Перекосило ось. Он пытался поднять ее, но тяжесть была явно не по плечу. После трехдневного перехода в непогоду все устали. Он шел рядом с повозкой, чтобы животному было не так тяжело. В повозке ехало три женщины, следовало бы им идти рядом с ним, но он не посмел просить их шагать по осенней грязи. Повозка принадлежала ему, однако, он давно не считал ее своей.
Год назад он прибился к бродячей труппе певцов, привязался к ним, была и другая причина, так и ходил с ними. Зачем-то их влекло из более благополучных краев сюда - в край холодного ветра и слякоти.
Он не возражал. Он только хозяин повозки.
Тут он понял, что с его рук сама собой сошла тяжесть, повозка крякнула, животное, почуяв свободу, дернуло ее со всей силы, и колесо освободилось из плена осенней жижи. Он не видел больше колеса, зато в грязи по щиколотку стоял кто-то в черном, выше колена сапоге.
– Толкай или снова застрянем. Еще немного в гору, - заговорил он с черным сапогом.
Кто-то без возражений толкнул повозку снова.
Грязь кончилась, дорога пошла ровней, и он мог, наконец, посмотреть на своего помощника.
Молодой человек, весь в черном, с тонкими чертами лица сдвинул назад капюшон своей куртки, очевидно, давая себя рассмотреть.
Ничего не осталось, как вежливо поблагодарить его поклоном. Ни единого слова невозможно было произнести. Какой странный он!
– Ты онемел?
– спросил черный.
– Нет. Ты откуда взялся?
– Оттуда.
– Он мотнул головой в сторону ближайшего поворота дороги.
Полог его крытой повозки откинулся, и Мирра высунула свое личико, морщась от холодного ветра.
– Бродяга! Кто здесь?!
– оживленнее, чем обычно воскликнула она, прислушиваясь к окружающему.
– Я слышала какой-то звук или звон.
– Силы небесные, - прошептал человек в черном и остолбенел, глядя на девушку.
Лицо его так переменилось, что стало неузнаваемым. Оно вспыхнуло радостью. Улыбка заиграла на губах, глаза расширились, точно он увидел чудо. Он глядел на Мирру с восхищением и обожанием.
А Мирра невидящими глазами глядела в его сторону. Бродягу пронзила стрела ревности. Ему хотелось оттолкнуть незнакомца от повозки, прогнать его.
– Это только прохожий. Он помог толкнуть мне повозку, - сказал он намеренно равнодушно.
Мирра протянула ему руку, хотела коснуться незнакомца, искала возможность коснуться его. Он благоразумно не посмел сделать шаг к столь откровенному знакомству. Он только не сводил глаз с нее!
– Я звук слышала. Красивый звук. Редкий. Ну, дайте же мне сойти тогда.
И Мирра скользнула через край, зацепилась за выступ повозки и должна была упасть прямо лицом в лужу на дороге. Они оба кинулись на помощь, но человек в черном оказался ловчей, устал меньше. Он подхватил Мирру у самой земли, она даже не ушиблась. Нужно отдать ему должное, он был ловок.