Пять новелл для принцессы книга 7

–  Что у вас тут?!
– к ним с грозным окриком подходил Жеймир.
– Ну? Застряли, что ли?

Повозка встала и это заметили остальные певцы, три другие повозки тоже остановились.

–  Нет. Уже нет. Вот он помог нам.

Он указал Жеймиру на незнакомца, и сердце опять кольнуло. Он стоял перед Миррой, высокий и статный, хорошо одетый, а она с беззастенчивостью ощупывала его руки и лицо, волосы и одежду, прильнула к его груди щекой, вдыхала его запахи.

Мирра рассмеялась заливистым смехом.

–  Бродяга! Ой, умора! Простите его, добрая странница. Он спутал вас с юношей! Не злитесь только.

Она продолжала хохотать.

–  Это не кажется мне ни забавным, ни смешным. Меня иногда путают из-за одежды, - она обратилась к Жеймиру, как к старшему.

– Можно мне пройти с вами некоторый путь?

–  Вам что? Скучно господ… госпожа? Ни слуг при вас. Ни стражи. Потерялись?

–  Нет.

Она не стала объяснять.

–  Ну, право ваше. Можете не говорить, - отмахнулся Жеймир.
– Лезьте что ли в повозку. Что вам сапоги грязью мазать?

–  Ничего. Они хорошо отмываются, - вежливо отказалась она.

–  Поторапливайтесь. Засветло нужно встать у торга, чтобы место было получше, - поторопил Жеймир и ушел вперед.

–  Как ваше имя?
– спросила она, плохо скрывая усмешку.

–  Бродяга, - фыркнул он.

–  Я не сержусь за ошибку. Это бывает.

–  Ваше право.

Она приблизилась, улыбнулась и сказала едва слышно, только ему:

–  Ну, нет же больше повода ревновать. Я не парень.

От этой улыбки у него отлегло от сердца, а потом его захватила тревога. Он знает это лицо!

Прошло два дня. Незнакомка прижилась в их труппе. Ее привечали тетушки, Жеймир опекал ее, справлялся, что ей угодно, а Мирра прилипла к ней, словно ее приковали цепью. Тетушки находили, что она исхудала и прикармливали самым вкусным из запасов. А как радовались, что она не отказывается от их забот! Жеймир опасался, что нагрянет обязательно какой-нибудь брошенный жених, потому что такой красоты девица не может бродить по дорогам в одиночку. Она представилась, как Эл, никаких титулов, приставок к имени, что заставило Жеймира подозревать ее высокородное происхождение. Бродяге она постепенно тоже понравилась, но сердце начинало гореть огнем, если он вглядывался в ее лицо украдкой. Черты эти словно были выжжены в его памяти, до этого момента он не мог достоверно утверждать, что помнит что-то, кроме этого лица. Где же он мог видеть ее?

Они встали на торге, чтобы к началу занять лучшее место и поменять разные украшения да безделицы, не нужные скитальцам, на еду, одежду и вещи, которые всегда нужны. Этот промысел затеял Полага, нанятый Жеймиром всех охранять. Полага разживался по дороге странными, диковинными вещицами, ему то дарили, то отдавали их за ненадобностью встречные люди, селяне, горожане, торговцы. Полага обходился с приобретениями по своему разумению, придумывал истории о том, что эта вещь оттуда-то, а эта, например, волшебная. Так безделушка превращалась в предмет значимый и обменивалась. Жеймир не возражал против невинного вранья, поскольку всем была от этого только польза. Полага бескорыстно, без жадности, делился всем добытым во время обмена с другими членами их компании.

Закавыка вышла, когда он попытался выменять что-то у Эл. Его предложение было строго отвергнуто, а Полага явно затаил обиду, сочтя ее жадной. Он стал недолюбливать новую знакомую. В пути он старательно сгонял всех вместе, поругивал, когда кто-то отставал, отходил в сторону от дороги. С Эл у него не получалось ладить. Она брела в хвосте, в стороне, могла отлучиться и вернуться, вызывая тем самым недовольство охранника. В дополнение она посоветовала совсем не охранять ее. Полага обиделся.

С началом большого осеннего торга Эл просто исчезла. Бродяга думал, что больше не увидит ее, но Мирра была совершенно уверена, что Эл возвратиться, что она яко бы пришла именно к ним. Тут он не всегда доверял словам Мирры, она хоть и обладала способностью прорицать, но ошибалась, когда увлекалась слишком своими мыслями. Эл очень понравилась ей, потому Мирра не хотела верить, что Эл добралась с ними только до торга, а дальше у нее своя дорога.

Несколько дней пролетели незаметно. Певцы развлекали пением и представлениями всех желающих. Мирра по обыкновению практиковалась в предсказаниях. Ей поставили отдельную палатку, и она распевала предсказания на манер старинных песен, строфы потоком лились из ее уст, голос был чудесным, звонким, проникновенным. Ее слепота делала ей славу святой, которая видит не глазами.

В последний день большого осеннего торга ей устроили огромный шатер и попросили сделать самое значительное предсказание, какое она сможет произвести своим искусством. Бродяга был против, но Мирра согласилась. Частные визиты изматывали ее, толпа же выпьет все ее силы. Первую половину дня он уговаривал ее отказаться, к полудню они повздорили, она его прогнала.

Злой он бродил между рядов торгующих, ему никто уже не предлагал товары, начались сборы в обратный путь, погода портилась, все спешили. Он бродил мрачнее этого дня, клялся себе, что ни за что не вступит в общий шатер. Он забрел в маленькую кухню, чтобы утолить голод и заметил там Эл. Он с трудом мог представить ее участницей общего скудного обеда, который готовили тем, у кого средств было мало. Он хотел сделать вид, что не видит ее, она сама подозвала его. Он присел напротив и не удержался от вопроса:

–  Что ты тут делаешь?

Потом он заметил на ней другую куртку, коричневую из плотной ткани, одетую поверх ее обычной одежды. Она делала ее не столь статной и важной, как черный костюм. Через плечо был перекинут мешок. Если бы не лицо, которое так притягивало его, то он мог бы счесть ее обычным прохожим.

–  Я зашла поесть. Выменяла одежду. Моя не достаточно греет в такую погоду. Я собираюсь и дальше идти с вами, поэтому не буду обузой, все, что мне нужно, я нашла здесь.

–  Мы решили, что ты совсем ушла.

–  Нет. Меня интересовали местные сплетни, свои заботы. Я слышала, Мирра собирается петь сегодня.

–  Да.

–  Поссорились. Из-за этого?

Он кивнул.

Она принесла ему еды. Сама. Он вспомнил утренние раздоры и голод пропал.

–  Она так пожелала, - пожала плечами Эл.
– Соглашусь, что ее дар не для площадной певуньи, но другой судьбы ей никто не сулил. Ты давно ее знаешь?

–  Год.

–  Мало.

–  Она сирота. Певцы ухаживают за ней, потому что она как огонь в ночи. Нас пускают в города, кормят, привечают, потому что она способна одарить прорицанием. Люди, имеющие власть, недолюбливают людей нашего ремесла, но благодаря Мирре и ее предсказаниям нам открыты все дороги. Скоро все закончится. Вот-вот ей найдут мужа. Жеймир хотел выдать ее за вельможу. Он считает, что ездить в повозке скоро станет ей в тягость. Пока она еще молода, она не думает о своей слепоте, не предает ей значения. Он говорит, что ее следует приучить к оседлой жизни.

–  А ты против?

–  Ее дар пропадет, когда ее оградят стенами дома и супружества. Она существо тонкой души. Жеймир говорит, что знает, кто ей годится в мужья, но помалкивает. Как тетушки не пытали его, он не проговорился, кого имел в виду.

Тут она взяла его за руку, и он ощутил дрожь в теле. Он высвободил руку, осталось приятное чувство тепла, но ее жест озадачил его. Он принялся торопливо за еду, делая вид, что ничего не случилось, но она так откровенно смотрела на него, что комок застрял в горле.