Пять новелл для принцессы книга 7

Теперь ей было совершенно ясно, что они смогли ускользнуть из миров.

Эл припомнила погоню, падение Радоборта в воду со странником на руках, ее выдумку со сменой внешности. Она не рассчитывала, что затея кончится успехом. Чистой воды эксперимент. Она осталась, чтобы увидеть последствия, она была уверена только в том, что ее наглость спровоцирует владыку, козни жрецов мало интересовали ее. Ей стало легко и весело. Жрецы сердито смотрели на нее, им невдомек было, что веселит этот темный персонаж. Эл расхохоталась в голос, она смеялась в удовольствие им в лицо, потому что это было их самое позорное фиаско.

Молодой жрец ринулся к ней. Может быть, у него сдали нервы, что сомнительно при их методах воспитания, а может, он припомнил заблуждение, которое бытовало в их мире, будто бы прикоснувшись к великому, можно забрать часть его силы. Его обманула веселость Эл. Рывок был ей на руку. Она снова засмеялась, тряхнула кистью, шарик диаметром с ее мизинец выскочил из центра ладони и угодил в живот жрецу. Он изогнулся, как лук, нацеленный на нее, а она, спрыгнув с ограждения колодца, выхватила тонкий хлыст из-за его пояса, признак его сана, и толкнула его обратно в сторону товарищей. Жрецы попятились еще немного, а Эл вскочила свое место.

–  Не терпится, ребята? Может, спляшете ритуальный танец перед началом? Ваш коллега Наскат оказался в неудобном положении, но хоть жить останется. Я убью вас всех. Сколько раз вам доказывать, что отсюда возврата не будет.

–  Полно. Взгляните, как она одета. Она в наряде слуги. Она притворяется, - успокоил всех пожилой жрец.
– У нее нет меча, близок закат, а ночью она впадает в забытье.

Эл усмехнулась в ответ. И это уже знают. Не знают только, что спит она по своему желанию.

Она посмотрела на черные носки сапог. Выхода нет. Они не уйдут. Когда речь идет о силе, они, словно влекомые инстинктом животные, будут добиваться права обладать ей. Они не отступятся, не уйдут, если затеять стычку ни один не побежит, они настырно пойдут на смерть. Эл приняла решение, они умрут до того, как сядет светило. Быть может, дверь еще откроется ей.

–  Вас не устраивает мой вид?
– гордо подняв голову, заявила она.
– Не броско? Слишком скромно? Куда мне до ваших одеяний?

Голос ее становился громче не с каждой фразой, а с каждым слогом. У нее самой волосы шевельнулись на затылке, когда из колодца пошла холодная волна, точно за спиной вырастает ледяная гора. Голову стиснуло так сильно, что пришлось зажмуриться, а грудь обожгло - запылал медальон. Она качнулась, и ей пришлось спрыгнуть с ограждения. Ступни врезались в песок до боли, и показалось, что земля вибрирует, словно громадный валун грохнулся где-то близко. Воздух наполнился звуком от тонких колокольчиков переходящий в гул.

Она смотрела перед собой и пыталась сделать грозное лицо, но того не требовалось. Перед ней стояло пятеро ошалевших от страха человек, краски заката багрянцем играли на лицах.

В руке она все еще сжимала хлыст, отобранный у молодого жреца. Он взметнулся вверх и рассек воздух, издал щелчок подобный треску молнии.

–  Мне довольно и вашего оружия, - прошипела она угрожающе.

–  В колодце нет двери, - с дрожью в голосе сообщил тот, у кого был отобран хлыст.

– Колодец - путь вне времени и пространства. Он не приведет тебя за пределы мира. Дверь там, но ее нельзя отворить без веления владыки.

Он указал в сторону обелисков.

–  Молчи, малодушный, - рыкнул на него более старший.

–  Пусть уходит. Это же тот самый.

–  Та самая, - угрожающе и певуче поправила его Эл.

–  Создатели всего сущего!
– воскликнул другой жрец и распластался перед ней на песке.

В ответ она ударила его самым концом, но удар оказался сильным, рассек одежды и поранил его.

–  Поднимись, смертный! Прими смерть, как подобает сану! Вставай, трус!
– во весь голос закричала она.

Ветер пронесся по вершинам кустов, а жрецы вдруг, не договариваясь, бросились бежать. Никогда она не слышала, чтобы кто-то из их сословия унизился до бегства, и будет дурным примером другим утрата стойкости.

Что на нее нашло? Она не злилась уже, но кинулась гонять их по кустам, играя, как хищник с добычей, сгоняя к обелискам, в круг, из которого им не уйти. Звук хлыста заставлял их мчаться прочь, куда ей было угодно.

Оказавшись между обелисками и ею, они попали в круг сил, которые тяжелы даже для них. И от бессилия, впадая в истерику, они уже молили о пощаде, а Эл без жалости хлестала их.

–  Я вытравлю из вас дурь и спесь! Ни один из вас не будет жить здесь и диктовать условия, паразиты проклятые!

Ей остался малый шаг. Пылавший медальон предупреждал, что проход вот-вот откроется, а там за пределами двери они будут уже не на своей территории.

И встав в проеме двери, Эл забыла о них в то же мгновение, как увидела пейзаж с красными скалами. Эта была та самая дверь, которая открылась Дмитрию и очевидно он, где-то там. Жив ли?

–  Тебе рано туда, Эл…

Голос был знакомым, громким, но она не могла вспомнить ни облика, ни имени.

Шаг назад и волна заставила ее отбежать от двери. Она натолкнулась на кого-то, отскочила в сторону, развернулась, занося хлыст, и казалась лицом к лицу с владыкой.

Стало так холодно, что замерзли пальцы. Холод так был похож на тот холод из колодца.

–  Вернись в прежний облик. Я приказываю, - спокойно, но весомо произнес он.

Эл очнулась уже собой. Кругом был покой. Жрецы пропали. Она обернулась и в проеме между обелисками увидела последний закатный луч. Все.

–  Ты вернешься сама или мне применить силу?
– спросил он.

Эл посмотрела на него удивленно, будто рядом не владыка, не ее господин, а только еще одно существо, одно из тех многих в ее жизни, которые стремились к тому, чтобы она слушалась их.

Он не дождался ответа, задал другой вопрос. Ей показалось, что он сопровождался насмешкой.

–  Зачем отпустила Радоборта? Почему не ушла сама?

–  Ему нужнее. А меня бы вы не отпустили.

–  Да, дитя мое. Ты еще можешь удивить. Даже меня.

Его веселость Эл не понравилась.

–  Я хотела взглянуть в глаза тому, кто так долго обманывал меня.