Пять новелл для принцессы книга 7

Эл опешила. Голова действительно не болела, и состояние разительно отличалось от того, к чему Эл привыкла. Ни смущения, ни неприязни, ни напряжения. Между ними возникла связь не ощущаемая прежде.

–  Мне всегда нравилось, как ты удивляешься. Твоя искренность покорит любого, даже мудрого. Я благодарен судьбе, что она научила тебя узнавать истинные ценности. Ты завершила круг и мне радостно видеть рядом существо достойное лучших похвал.

–  Это вы обо мне?

Он рассмеялся.

–  Могу я задать тебе вопрос?

–  Что я могу сказать владыке, чего он не знает.

–  А где же твое: я не буду вам служить.

Эл улыбнулась в ответ.

–  Ты почти поселилась на скале. Я не вижу в этом ни рвения, ни утоления любопытства. Ты увлечена смертными, больше чем кто-то из твоих предшественников побывавших там. Как ты объясняешь этот интерес?

–  Меня преследует догадка, точнее она превратилась в гипотезу, подтверждения которой я нахожу в моих наблюдениях.

–  Продолжай.

–  Миры. Они нестабильны. И это не есть процесс трансформации, совершенствования, перехода от малого к великому.

–  Скажи точнее. То, что действительно ощутила.

–  Они… распадаются. Рушатся. Страшно такое говорить.

–  Тебя это пугает?

–  Нет. Я видела катастрофы. Стремительные. Неотвратимые. Может быть, потому и обратила внимание, что прошлый мой опыт связан с катастрофами.

–  Прежде ты изумлялась, что тебя тянет именно в те области, где непременно случается сбой, нарушение, резкая смена состояний. Тебе хотелось вмешаться. Тебе хотелось стать преградой, остановить, предотвратить.

–  Или смягчить, - добавила Эл.

–  Элли.

Эл снова внимательно посмотрела на него. И вдруг произнесла:

–  Да, отец.

–  Так иди и исправь, если найдешь способ.

Эл не сводила с него глаз.

–  Только одно условие. Ты должна вернуться к церемонии. Время относительно, но ты умеешь чувствовать сумерки. Успеешь вернуться, я подумаю о том, чтобы сделать это ежедневной привилегией.

Эл глазом моргнула и ощутила перемену, на ней была другая одежда взамен изящного длиннополого платья. Чтобы убедиться, она согнула ногу в колене и хлопнула перчаткой по голенищу сапога. При этом она не сводила с владыки взгляда.

–  Вы отпускаете меня?
– осторожным шепотом спросила она.

–  В границах миров. Ты теряешь ценное время, - копируя ее тон, сказал владыка.
– Не забудь, что у двери можно оказаться простым перемещением.

Книга 7 Пять новелл для принцессы Новелла 2

Глава 1 Отзвуки беды

Близились сумерки. У кромки белой дорожки Браззавиль ожидал Эл. Теперь он совершал обходы быстрее, дворец приводился в порядок задолго на наступления сумерек.

Браззавиль не знал, что значит - терзаться ожиданием. Он мирно ждал возвращения госпожи.

Едва завершалась церемония, Эл стремительно рвалась к двери. Преобразиться на ходу у нее не выходило, поэтому она пользовалась простым способом переодевания. Величественный наряд сбрасывался без сожаления, сменялся потрепанным одеянием. Случалось, она на бегу накидывала куртку, поправляла сапог, смешно спотыкалась. В подобных сценах она утрачивала налет величественности и выглядела забавной, наивной, увлеченной предстоящим событием.

К этим дням костюм стал поношенным, но дочь владыки упрямо не желала его менять, утверждая, что потертый вид хорош для путешественника, не привлекает внимания. Браззавилю разрешалось почистить его, если она возвращалась в грязном виде.

Слуга помнил каждый уход и возвращение, но не знал, как она проводит время за границами обиталища владыки. Эл накануне находила поле деятельности, ее действия не были поиском приключений, она обстоятельно беседовала с отцом или расспрашивала Лоролана, прежде чем совершить очередной уход. Она сама вела счет победам и промахам. Лишь следы на одежде рассказывали слуге об очередном странствии. В исключительных случаях она делилась впечатлениями, преимущественно, когда буквально вваливалась в двери, не в силах удержаться на ногах от изнеможения. Она не осознавала, что вернулась и грезила пережитыми событиями, пока сам владыка не приводил ее в чувства. Браззавиль несколько раз находил ее без сил на этом самом месте. Он счел, что ждать ее тут полезно, она может возникнуть в последний момент, и он поможет ей не опоздать к церемонии. Ей удавалось возвратиться в срок.

Браззавиль распознал движение в проходе. Эл вошла, слуга поспешил навстречу.

–  Ничего. Стою сама, - отмахнулась девушка.

Она была сильно изранена, плечо было повреждено так, что казалось одной большой раной. Она вернулась раньше, чем всегда.

–  Не могу идти на церемонию в таком виде, - сказав так, она застонала.

–  Мой дом или грот?
– спросил Браззавиль.

–  Дом. Ближе.

Он хотел отнести ее, Эл запротестовала.

–  Не трогай. Я один сплошной кровоподтек.

Она шагала прихрамывая.

–  Кто тебя так? Боюсь недовольства владыки, - заметил Браззавиль.

–  Животное. Что с него требовать. Сама виновата. Зарекалась уже лезть в эти горы.

–  Потребуется много сил, чтобы привести тебя в должный вид, - осматривая Эл со спины, заметил Браззавиль.

–  Сомневаюсь. Этот день может быть последним.

Тем не менее, она сама дошла до дома слуги. Лишь здесь Браззавиль почуял убийственный запах, просторная комната быстро наполнилась смрадом.

–  Я думаю, что всей моей одежде пришел конец, придется уничтожить этот наряд, - бормотала Эл.
– Да простят меня утонченные обитатели этого светлого места. Жуткий запах. Лучше я выйду наружу.

Браззавиль не возражал. Он принес заранее приготовленную одежду, как раз для такого случая.

Его госпожа тщетно пыталась снять присохшую к телу рубашку. Кровь на ранах запеклась, Браззавиль представил, что ему придется причинять ей боль, извинился про себя и решил помочь.

Вдруг мягкий голос Милинды остановил его.

–  Нужно много жидкости.

В ее руках была большая неглубокая чаша. Она поставила ее у ног озадаченной Эл и, окунув руки, набрала жидкость в ладони. Она плеснула ее на спину Эл. Проделав эту манипуляцию несколько раз, Милинда высвободила стонущую Эл из рубахи.

Браззавиль поджал губы и изобразил недовольство.

–  Большое, наверное, было животное, - сказал он.

Ран было много, плечо сильно разбито, эта рана самая большая кровоточила до сих пор.

–  Ступай, - сказал Милинда.
– Я умою ее.