Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки

Более простая просьба поступила от капо Сэла Авеллино, контролировавшего в семье Луккезе индустрию каршеринга мусора на Лонг-Айленде. В связи с делом Комиссии нужно было свести несколько старых счетов. Авеллино хотел расправиться с Робертом Кубекой, смелым извозчиком, чья работа под прикрытием на оперативную группу по борьбе с организованной преступностью штата привела к прослушиванию машины Авеллино. Записи с «Ягуара» стали сокрушительной уликой против Дакса Корралло и других аристократов мафии на процессе Комиссии. Авеллино избежал обвинения в ходе расследования Комиссии, но опасался, что Кубека может возбудить новые уголовные и гражданские дела, которые поставят под угрозу его и мафию, получающую прибыль в размере 400 000 долларов в год от каршерингового бизнеса на Лонг-Айленде.

Жучок в «Ягуаре» подорвал статус Авеллино в мафии и его репутацию компетентного человека. Он беспокоился, что его слова на пленках могут быть истолкованы как доказательство того, что он вымогал вознаграждение у подрядчиков, пользуясь влиянием в профсоюзе рабочих и в ассоциации, представляющей интересы перевозчиков мусора. «Кто контролирует работников, тот контролирует боссов, — говорит Авеллино на записи разговоров в машине 1983 года, объясняя тактику двум своим солдатам. — Потому что... если у вас двадцать человек и они не придут завтра на работу [чтобы] убрать этот гребаный мусор, кого вы будете слушать?»

Авеллино хихикал над тем, что мафия доминирует в ассоциации бригадиров и грузчиков. «Теперь, когда у вас есть парень, который переступает черту, и так далее, у вас есть кнут. Сильный профсоюз приносит деньги всем, включая и «умников». А с сильным профсоюзом они зарабатывают еще больше».

В 1989 году Авеллино, все еще оставаясь на свободе и продолжая управлять рэкетом на Лонг-Айленде, опасался, что Кубека и его родственники станут важными свидетелями в федеральном расследовании. Он хотел, чтобы Кубека был убит немедленно. Гаспайп, санкционировав убийство, подтвердил, что извозчик с Лонг-Айленда действительно общается с ФБР и прокурорами, а значит, представляет угрозу не только для Авеллино, но и для его и Амузо огромных доходов от вывоза мусора. «У меня есть крючок для получения секретной информации изнутри офиса ФБР», — уверял Кассо подчиненных.

Кассо санкционировал убийства Роберта Кубеки и его отца Джерри, основавших свою небольшую независимую компанию по вывозу мусора. Семья Гамбино, получавшая прибыль от мусорного рэкета на Лонг-Айленде, согласилась, чтобы убийство совершили Луккезе. На рассвете 10 августа 1989 года Роберт Кубека и его шурин Дональд Барстоу, который также сотрудничал с ФБР, были одни в своем крошечном офисе на Лонг-Айленде, составляя расписание работы на день. В кабинет ворвались двое бандитов из «Луккезе» и убили их. Джерри Кубека не пострадал, поскольку в то утро остался дома.

Хотя два свидетеля были устранены, Кассо и Амузо обвинили убийц, Рокко Витулли и Фрэнка Фредерико, в том, что они испортили работу, оставили спортивную сумку с оружием и следы крови одного из стрелков, схватившегося с Кубекой. Тем не менее Гаспайп не жалел о казни. «Этот парень был информатором. В этой жизни есть только один способ справиться с информаторами — убить их. Он переходил из штата в ФБР, он действительно переходил границы. Другого выхода не было».

За выполнение задания Фредерико получил свою пуговицу от Кассо и Амузо и был принят в ряды «сделанных людей». (Обвиняемый в убийствах, Витулли в 1995 году признал себя виновным и согласился на меньшие федеральные обвинения, получив мягкий тюремный срок в четыре года. Выслеженный после четырнадцати лет скрывания, Фредерико признал свою роль в 2004 году и в возрасте семидесяти шести лет был приговорен к пятнадцати годам.)

Убийство двух отважных бизнесменов широко освещалось в новостях. Эти истории показали как дерзость мафии, так и слабые места правоохранительных органов, что могло отбить охоту у других свидетелей сообщать о Коза Ностра. Трагедия также втянула правоохранительные органы в спор по поводу их очевидной небрежности в обеспечении безопасности Кубеки и Барстоу. Агенты ФБР и федеральные прокуроры обвинили оперативную группу по борьбе с организованной преступностью штата в том, что она ввела Кубеку в заблуждение относительно опасностей работы под прикрытием и не отреагировала на многочисленные просьбы жертв о защите, включая мольбу Роберта Кубеки о помощи в ночь перед убийством. Рональд Голдсток, в то время директор оперативной группы, утверждал, что Кубека отклонил предложения о переезде или участии в программе защиты свидетелей, заявив, что хочет сохранить свои деловые интересы и остаться на Лонг-Айленде.

Считая виновными ФБР и федеральных прокуроров, следователи штата утверждали, что Кубека и Барстоу работали исключительно с федеральным правительством в период, непосредственно предшествовавший убийствам, и что именно это было основным мотивом мафии для убийства. Сорокалетний Кубека и тридцатипятилетний Барстоу оставили после себя жен и пятерых детей.

По иску вдов вина за убийства была возложена на оперативную группу штата. В 1996 году судья постановил, что подразделение не предупредило Кубеку и Барстоу о том, что их жизни угрожает опасность, и проявило халатность при их защите. Их семьям была присуждена компенсация в размере 9,6 миллиона долларов.

«Оперативная группа штата не предприняла никаких мер для обеспечения безопасности этих двух людей, — гневно заявил Роберт Фолкс, адвокат вдов. — Их мало что интересовало: камеры наблюдения у офиса и периодически появляющиеся полицейские машины в качестве предупреждения для плохих парней». Бывший федеральный прокурор на Манхэттене, Фолкс говорит, что следователи и прокуроры штата пренебрегли обычным шагом, предпринимаемым ведомствами для защиты свидетелей: «Они должны были связаться с верхушкой Луккезе и предупредить их о вреде «наших свидетелей». Так обычно и делается, и это заставляет их вести себя прилично».

Внутренняя чистка Кассо и убийства опасных аутсайдеров вроде Кубеки выглядели тактическим триумфом для боссов «Луккезе». В начале своего правления Вик Амузо и Энтони Кассо назначили нового капо, Альфонса Д'Арко, главным рассыльным для сбора и доставки вознаграждений, причитающихся им от различных предприятий семьи. Д'Арко получил четкие инструкции по распределению награбленного. Вик сказал мне: «Эл, мы позволим Энтони позаботиться о наличных. Меня больше интересуют дела Коза Ностра, понимаешь, важные дела». «Амузо полагался на деловое чутье Кассо и его устрашающий имидж, чтобы гарантировать, что львиная доля отчислений достанется им. Как босс, Амузо предпочитал заниматься политическими вопросами, общаться с другими донами, назначать капо и выбирать новых пуговичников.

У Кассо была мания к деталям. Он скрупулезно вел бухгалтерские книги, в которых фиксировал платежи, поступавшие к нему от капо и солдат, и их накладные расходы, включая взятки коррумпированным служителям закона. Еще одной его причудой было ведение картотеки с перечислением криминальных способностей солдат и подельников. Объясняя свою систему картотеки капо Джорджу Гаспайпу, Кассо отметил, что первоклассных угонщиков он заносит в каталог под буквой С. Остроумие Гаспайпа сбило Запполу с толку, когда он спросил, как его классифицировать. «Под буквой U — бесполезный».

До того как возглавить семью, основным источником дохода Кассо и Амузо были сделки с наркотиками. Став иерархами, их деньги от наркотиков затмили лидерские привилегии, которые они неожиданно разделили между собой: 15-20 тысяч долларов в месяц от каршеринга на Лонг-Айленде; 75 тысяч долларов в месяц в виде откатов за то, что они гарантировали восьми компаниям авиаперевозок трудовой мир и позволяли им обманывать работников, лишая их профсоюзных льгот; 20 тысяч долларов в неделю прибыли от незаконных игровых автоматов; 245 тысяч долларов в год от крупного поставщика бетона, компании Quadrozzi Concrete Company, чтобы оградить ее от жестких профсоюзных контрактов. (Головорезы Луккезе предостерегали строительных подрядчиков от использования готовой бетонной смеси Квадроцци, если они хотели избежать «серьезных проблем»).