Пятая авеню, дом один

Пора что-то менять, подумал он, вспоминая Лолу.

Он вернулся в спальню, улегся и растянулся рядом с женой.

– Минди! – позвал он.

– М-м-м?.. – сонно простонала она.

– Мне все-таки нужен секс, – сказал он. – Между прочим.

– Отлично, Джеймс, – проговорила она в подушку. – Но только не со мной. Не сегодня.

И она уснула. Джеймсу не спалось. Минуло несколько невыносимо бессонных секунд, счет пошел на минуты, дальше – на часы. Джеймс встал и закрылся в ванной Минди. Он редко туда заходил: если она заставала мужа в своей ванной, то обязательно требовала отчета, «что ему там понадобилось». Предостережение было строгим: пусть только посмеет справить там нужду!

В этот раз он смело нарушил правило: помочился, сознательно не подняв сиденье унитаза. В поисках аспирина он открыл аптечный шкафчик Минди. Как и во всем остальном в их жизни, здесь уже много лет не проводилось уборки. Он обнаружил три почти полностью выдавленных тюбика зубной пасты, жирную бутылочку детского масла, косметику в грязных коробочках и дюжину пузырьков всевозможных медикаментов, в том числе три упаковки антибиотика «сипро», изготовленных еще в октябре 2001 года – Джеймс вспомнил, как Минди готовила семью к эвакуации после 11 сентября 2001 года, – средство от малярии, антигистамины (от укусов и сыпи, как было сказано на этикетке) и снотворное с предупреждением об опасности передозировки на упаковке. В этом вся Минди, подумал он: приготовилась ко всему, включая возможность добровольного ухода из жизни. В ее планы не входило только одно – секс. Он покачал головой и принял таблетку снотворного.

Стоило ему прикоснуться головой к подушке, как он погрузился в сон, полный ярких цветных сновидений. Он парил над землей, посещал причудливые края, где все жили в лодках, переплывал теплое соленое море, занимался любовью с кинозвездой. Но кончить не успел – проснулся.

– Джеймс? – Минди уже встала и собирала перед уходом на работу белье для стирки. – Ты здоров?

– Здоровее не бывает, – заверил ее Джеймс.

– Ты разговаривал во сне. Разговаривал и стонал.

– Неужели? – Он бы не возражал досмотреть сон, снова полетать, поплавать, заняться любовью. Но тут он вспомнил, что у него назначена встреча с Лолой, и встал с кровати.

– Что ты сегодня делаешь? – спросила Минди.

– Не знаю. Много всего.

– Нам нужны бумажные полотенца, средство для мытья стекол, мешки для мусора. Алюминиевая фольга. Собачий корм для Скиппи – «Экануба», маленькие кусочки, самые мелкие. Это важно, большие он не ест.

– Может, напишешь список?

– Никакого списка! Хватит с меня, надоело все делать и быть для всех мамочкой. Тебе нужен список – сам и составляй.

– Разве не я делаю покупки? – возмутился Джеймс.

– Ты, большое спасибо. Вот и выполняй свою обязанность целиком, а не наполовину.

– Ах так? – Это было обыкновенное начало обыкновенного дня в жизни Джеймса Гуча.

– У меня пухнет от мыслей голова, – сообщила Минди. – Сам знаешь, когда ведешь блог, обязательно думаешь про вещи, о которых раньше избегала думать...

«Предположим, – мысленно ответил ей Джеймс, – но нежнее это тебя не сделало. Как наезжала на людей на манер катка, так и наезжаешь!»

– Я пришла к выводу, – продолжила она, – что ключевое значение имеет выбор в качестве супруга взрослого человека. – И, не дав ему ответить, она вышла из спальни. Судя по ее возгласам, неуемную сочинительницу сетевого дневника в очередной раз посетило вдохновение.

«Еще одно радостное открытие, – фиксировала свои мысли Минди, – состоит в том, чтобы не только не желать, но и не делать! Сегодня утром меня осенило: с меня хватит! Беспрерывная возня: стирка, покупки, складывание белья и одежды, списки. Бесконечные списки! Мы все знаем, что это такое. Вы пишете список для мужа, а потом вам требуется столько же времени для того, чтобы проследить, что он купил все по списку, сколько потребовалось бы на то, чтобы все купить самой. Ну нет, теперь это в прошлом. В моем доме больше такого не будет».

Довольная, она вернулась в спальню, чтобы еще потеребить Джеймса.

– И еще. Я знаю, твоя книга выходит через шесть недель, но тебе уже пора садиться за новую. Не тяни резину. Если книга окажется успешной, то написать еще одну сам доктор прописал. А если провалится, то тебе все равно придется взяться за другой проект.

Джеймс, возившийся в ящике со своим нижним бельем, поднял голову:

– Я думал, тебе расхотелось изображать из себя мамочку.

Минди улыбнулась:

– В самую точку! Раз так, предоставляю твое будущее тебе. Но все-таки не забудь о мини-кусочках для собаки!

После ее ухода Джеймс тщательно оделся, несколько раз поменяв джинсы и рубашку и в конце концов остановившись на черной шерстяной водолазке. Посмотрев в зеркало, он остался доволен результатом. Возможно, Минди он больше не привлекает, но это не значит, что он утратил интерес для других женщин.

Утром, по пути в гимнастический зал, Филипп зашел перекусить и столкнулся с Шиффер Даймонд. Все эти дни он думал о Шиффер. Он убеждал себя, что поступил правильно, но его все равно не покидала потребность извиниться и объясниться.

– Я как раз собирался позвонить, – промямлил он ей.

– Ты вечно собираешься позвонить, – парировала она. Теперь, с переездом Лолы в его квартиру, с чувствами к Филиппу у Шиффер должно было быть решительно покончено. Но увы, они никуда не делись, а только дополнились иррациональным раздражением. – Жаль, что дальше сборов никогда не идет.

– Могла бы позвонить сама.

– Филипп!.. – вздохнула она. – Обрати внимание, мы уже взрослые люди.

– А-а, ну да... – Он старался не обращать внимания на витрину с соблазнительными вкусностями. Сколько раз они были здесь вместе, покупали после воскресного секса мороженое, кофе, The New York Times! Таких мгновений умиротворения и комфорта он с тех пор не испытывал. Тогда он был готов поверить, что они до восьмидесяти лет так и будут наслаждаться этим воскресным ритуалом. Хотя бывало и иначе после очередной ссоры или после ее отъезда в Лос-Анджелес или на съемки, когда им не удавалось построить планы на будущее: по таким случаям он покупал здесь сигареты, страдал и давал себе слово, что больше не будет с ней встречаться.

– Послушай... – начал было он.

Она взяла с полки журнал, где была помещена ее фотография на обложке, и стала его разглядывать.

Он улыбнулся:

– Ты по-прежнему все это коллекционируешь?

– Не так, как раньше. – Она заплатила за журнал и направилась к выходу. Он поспешил за ней.

– Я насчет Лолы...

– Филипп, я же тебе говорила: меня это не касается. – Она называла его по имени, только когда бывала на него сердита.

– Я хочу объяснить.

– Не стоит.

– Я не виноват. Просто ее родители остались без денег, и ей негде жить. Что мне было делать – оставить ее на улице?

– Родители остались без денег? Перестань, Филипп, неужели ты такой легковерный?

– Это правда! – Произнося это, он сознавал, что смешон. Он развернул купленный шоколадный батончик и заявил: – Ты-то была с Браммингером! Как же ты можешь злиться на меня из-за Лолы?

– Кто тебе сказал, что я злюсь?

– Когда ты была нужна, тебя никогда не было, – добавил Филипп. Ну почему с женщинами так трудно договориться?

– Я здесь, Филипп, – ответила она, останавливаясь на углу Восьмой улицы и Пятой авеню. – Вот уже несколько месяцев.