Пятая жертва
Шрифт:
– Что с тобой?
– спросил он хрипло.
– Нет, - она встряхнула головой. Взор ее прояснился.
– Нет, ничего. Не обращай внимания.
– Ты так надолго застряла здесь. Ты вся замерзла.
– Да, - кивнула она, обхватила руками свои холодные плечи.
– Да... Пошли...
Она обняла его, прильнула всем телом к нему, впилась долгим поцелуем, и разум привычно, как всегда при встречах с этой женщиной, начал отступать, освобождая самые необузданные чувства.
Сегодня Элла превзошла самое себя. Она совершенно потеряла голову. И сегодня в ее поведении в постели с
Они расслаблялись после того, как доходили до предела. Но вскоре начинали снова. И к середине ночи в изнеможении отодвинулись друг от друга. В углу комнаты слабо горела декоративная лампа, состоявшая из разноцветных ниток световодов. Света она давала мало, но отлично создавала интимную атмосферу.
Элла уселась на диване, едва прикрывшись простыней и прислонясь к ковру на стене. Она смотрела куда-то в окно, где под порывами ветра шевелились похожие на изломанные скрюченные лапы чудовищ ветки деревьев.
– О чем ты думаешь?
– спросил Валдаев.
– Почему ты считаешь, что я о чем-то думаю?
– Потому что у тебя задумчивый вид.
– Я просто ловлю этот миг. Я сейчас почти счастлива. Это счастливый миг. И я не могу его поймать, поскольку стоит о нем подумать, а он в прошлом. Тебя никогда не пугала невозможность человека застолбить участок в настоящем?
– Как?
– Где оно, настоящее? Ты не успеваешь ощутить его, а оно уже превращается в прошлое.
– Да, - кивнул он и выдал свою любимую идею: - Однажды мы понимаем, что время становится врагом.
– И однажды человек становится не в ладах со временем. У тебя не было никогда такого ощущения?
– Не знаю, - соврал он, пожав плечами.
Она опять молча уставилась на дергающиеся за окном ветки.
– Элла, - снова нарушил тишину Валдаев.
– Да, дорогой.
– Давно хотелось спросить...
– он запнулся, подумав что давно зарекался выяснять отношения. Но сдержаться не мог.
– Что ты во мне нашла? Почему ты со мной?
– Это как расценивать?
– улыбнулась она.
– Просто как вопрос.
– Хочешь правду?
– Да.
– Такие люди, как ты, всегда хотят, чтобы им резали правду-матку, а потом, узнав ее, обижаются или впадают в черную тоску.
– Я не впаду.
– Что я в тебе нашла? Наверное, твою слабость. Не секрет, что женщины выбирают или диких, необузданных и сильных самцов, способных приносить мамонта в пещеру. таскать свою любовь за косы и защищать от невзгод. К таковым ты...
– она запнулась.
– К таковым я не отношусь.
– Не относишься... Или женщины реализуют свой инстинкт материнства. Находят тех, кого им надо защищать.
– И что, меня надо защищать?
– все-таки с готовностью обиделся он, хотя ничего нового она не сказала.
– И еще как, - произнесла она.
– Ну, спасибо, - шутливо произнес он, обнимая ее.
– Ты моя валькирия. Амазонка...
– А что. Во мне есть эти качества, - не поддерживая шутливого тона, произнесла она.
– Скорее - я Артемида. Я отлично умею охотиться.
– На зайцев?
– И на
волков тоже, - холодно произнесла она, неожиданно резко отводя его руку. Она поднялась.– Я в ванную.
Она вышла. Зашуршал душ.
Валдаев присел на кровати. Он глянул в окно, но ничего интересного или необычного там не обнаружил. Посмотрел на часы - они показывали два.
С Эллой что-то сегодня не в порядке. Определенно. Но что с ней происходит? Он вдруг подумал, что почти не знает .е. Не знает ничего о ее проблемах, о ее жизни. Он эгоистично пользуется ее телом, даже не пытаясь ничего дать взамен.
А ведь ее что-то сильно гнетет - с необычной ясностью осознал он. А он боится даже спросить об этом. Он боится, что его призовут как защитника, а защитить он не мог даже себя.
На него резкой волной накатили нежность и страх - страх потерять ее. Он знал, что рано или поздно она уйдет от него. Он не из тех людей, с которыми такие женщины выдерживают долго. "Материнское чувство". Да нет, он скорее просто временная игрушка для нее. Забава.
От этих мыслей захотелось взвыть на луну. И чувства вдруг обострились. Опять этот запах неизвестных духов. И резкая боль в висках... Будто какое-то мощное течение повлекло его сознание в темную пучину. Он ощутил, как все уплывает - который раз уже за последние недели. Вдруг его кольнуло - погибаю.
Но он не погибал. Он просто выключился на миг...
Тут же включился. Сбросил с себя оцепенение. Поежился. В комнате стало прохладно.
Элла опять обосновалась в душе, не желая оттуда вылезать.
Он терпеливо прождал минут десять. Вспомнил, с каким лицом она стояла недавно у зеркала. И пошел ее опять тормошить.
Он подошел к ванной. Душ по звуку хлестал там вовсю. Хлестал буднично, не вызывая никаких дурных ассоциаций. Валдаев вспомнил, как недавно он вполне серьезно боялся увидеть в своей ванной труп с перерезанным горлом.
Господи, какой мусор может плавать в голове, как в грязном Пруду!
– Элла, - бодро крикнул он.
Толкнул дверь - она была не заперта.
На этот раз ему в лицо дохнуло паром. Он прижмурил глаза.
– Элла, - вновь произнес он.
Открыл глаза.
И оторопел...
В ванной никого не было.
– Элла, - растерянно повторил он, будто ожидая, что она появится из-под раковины.
– Что за шутки? Он прислонился спиной к кафельной стене. Потом он начал схватывать детали. Халат, в который закутывалась Элла, висел на Крючке.
– Элла!
– позвал он, выйдя из ванной.
Никто не откликнулся. Он обошел всю квартиру. У него теперь не было ни страха, ни отчаяния. Навалилось медвежьей тушей какое-то отупение.
Он сделал несколько открытий. Элла исчезла. И все вещи она оставила в квартире, так что можно было сделать вывод - исчезла она в чем мать родила. Может, улетела, как Маргарита, на метле?..
Следующее открытие было еще более ошеломляющим.
Он наконец обратил внимание на то, на что должен был обратить с самого начала. На часах было двадцать минут четвертого. У него вылетело из сознания почти полтора часа. Они не могли пролететь за мгновение, на которое он отключился. Это было просто невозможно.