Пятьдесят на пятьдесят

Я оттолкнулся от стены и открыл дверь, чтобы вернуться в допросную. Надо было спросить у Софии, не знает ли она что-нибудь про завещание своего отца, но при этом я понимал, что копы в курсе, что я все это слышал. Может, они просто морочили нам головы, как, с их точки зрения, и полагается поступать с адвокатами защиты – заставляя нас гоняться за собственными хвостами по темным закоулкам… Тем не менее мне требовалось это знать. Я не был знаком с Майком Модином, никогда о нем не слышал, а значит, он вряд ли относился к судебной адвокатской братии. Если он представлял интересы Фрэнка, то наверняка сам и составил его завещание. Я не был в этом уверен, но если Модин предупредил копов, то, значит, в этом завещании имелось что-то интересное. Оставалось лишь предположить, что именно этот документ и оказался мотивом убийства.

Нужно было срочно обсудить этот вопрос с Софией.

Я приоткрыл дверь.

И остановился как вкопанный.

– Простите… – выдавила она.

– О господи! Врача! – выкрикнул я.

Рот, шея и грудь Софии были все в крови. Она прокусила себе запястье. Глаза у нее закатились, она сползла со стула и без чувств свалилась на пол.

Глава 5

Кейт

Секунд тридцать или даже больше Кейт стояла на холоде рядом с «БМВ» Леви с ключами в руке. На связке болтались ключи от дома и электронный брелок от машины. Она уже подумывала о том, чтобы провести ключом от дома по всей бочине этой шикарной тачки и посмотреть, как лента краски «золотистый металлик» ценой в десять тысяч долларов закручивается в спираль.

Всегда можно было сказать, что так и было, когда она появилась здесь.

В конце концов Кейт отбросила эту фантазию, какой бы приятной та ни была, открыла брелком машину и забралась на пассажирское сиденье. Усаживаться за руль почему-то казалось неправильным. Перегнувшись через подлокотник, она несколько секунд возилась с брелком, пытаясь вставить его в замок зажигания, пока не сообразила, что замка зажигания тут нет. Это была одна из тех машин, в которых ключ должен просто находиться где-то неподалеку от места водителя. Кейт была далека от того, чтобы владеть подобным транспортным средством или даже просто позволить себе любой автомобиль, раз уж на то пошло. Она знала этот «БМВ» Леви лишь потому, что регулярно таскала коробки с папками и скоросшивателями в небольшой сейф для документов, который он держал в багажнике, – и обратно, естественно.

Это была мысль, на которой не хотелось особо задерживаться. Раз в неделю, по пятницам, по окончании рабочего дня она спускалась в лифте на подземную парковку вместе с Леви. Он прислонялся к противоположной стенке кабины, делая вид, будто смотрит в свой телефон, в то время как Кейт стояла, поставив под ноги коробку, доверху набитую всякими бумагами. Но при этом знала, что на самом деле он наблюдает за ней, пялясь на ее задницу и на ноги. И чуть ли не физически ощущала, как его пристальный взгляд становится еще пристальней, когда она наклонялась, чтобы поднять коробки с пола.

Леви никогда не носил с собой ничего тяжелей своего мобильного телефона.

Это воспоминание заставило ее поежиться. Дотронувшись до кнопок на приборной панели, она щелкнула центральным замком, а потом включила обогрев. Через несколько секунд из сиденья заструился теплый воздух. Это ей сейчас требовалось.

Опустив взгляд на свои кроссовки, Кейт увидела папку с бумагами, которую забрала у Леви в отделе полиции. Предполагалось, что она положит их в сейф в багажнике. Что он там про них сказал? Что они могут встревожить Александру?

С того места, где Леви оставил машину, вход в отдел полиции просматривался достаточно отчетливо. Кейт внимательно пригляделась, чтобы убедиться, что ее босс внезапно не выбежал на улицу. Впрочем, он вполне мог провести в отделе весь остаток ночи. Так что Кейт подобрала папку, открыла ее и принялась листать страницы.

Это было досье, которое Скотт успел составить на Фрэнка Авеллино и его дочерей. Большая часть материала, как водится, была честно стырена в интернете. На самом верху лежала газетная статья с фотографией Авеллино, сделанной сразу после его первого избрания на пост мэра Нью-Йорка. Он стоял на трибуне в компании своей второй жены Хизер и гораздо более молодой Александры. Фотографий Софии или даже просто каких-то упоминаний о ней в статье не нашлось. Баллотировался Авеллино под флагом борьбы с коррупцией, обещая навести порядок в профсоюзах, среди лоббистов и в мэрии.

Знакомая история. И Кейт знала, чем это обернулось.

Всего через шесть месяцев с начала своего первого срока в качестве мэра Авеллино стал объектом расследования, связанного с получением неофициальных платежей от двух строительных профсоюзов и инвестиционного фонда, финансировавшего несколько казино. Ему не потребовалось много времени, чтобы благополучно замять эту историю.

Да и вообще для борца с коррупцией Фрэнк Авеллино больно уж часто оказывался в самом эпицентре скандальных историй – всяческий компромат сыпался на него как из дырявого мешка. В папке нашлись фотографии Фрэнка в ресторанах и на светских раутах не только с кинозвездами, писателями, режиссерами и магнатами недвижимости, но и с известными гангстерами вроде Джимми Феллини по прозвищу Кепарик. Его программы оздоровления вроде как хронически преследовали трудности с бухгалтерским учетом – к примеру, вроде затеянного в Бронксе проекта по очистке территории стоимостью в два миллиона долларов, из которых ни много ни мало триста тысяч исчезли неведомо куда. А реконструкция здания Первого райотдела полиции была поручена строительной фирме, подконтрольной Джимми-Кепарику, так что и не было ничего удивительного в том, что ценные железные двери бывших камер временного задержания во время этих работ были необъяснимым образом утрачены.

Всего в папке содержалось десятка два статей, и Кейт пролистала их в поисках какой-нибудь информации о семье бывшего мэра, в результате чего обнаружила откровенно помпезный очерк, скопированный из онлайн-издания одного популярного журнала. В нем подробно рассказывалось о скромных корнях Авеллино в Бруклине и его взлете благодаря бизнес-империи, основанной на перепродаже недвижимости – вплоть до его последнего переизбрания на пост мэра Нью-Йорка. Фотографии, иллюстрирующие эту статью трехгодичной давности, были сделаны в семейном доме на Франклин-стрит. Тогдашняя жена Фрэнка, Хизер, на снимках не фигурировала. Изображался на них в основном только сам Фрэнк в домашнем антураже, за исключением всего одного снимка, сделанного в чем-то вроде личного кабинета.

Рядом с длинным письменным столом там располагался бар, а на противоположной стене – несколько телевизионных экранов. Фрэнк сидел за этим столом между стоящих по бокам от него двух молодых женщин – высокой блондинки и другой, пониже ростом и с темными волосами. В общем, светленькой и темненькой. Подпись к фото гласила: «Дома у Фрэнка, слева направо: Александра Авеллино, Фрэнк Авеллино, София Авеллино». Кейт обратила внимание, что девушки на фото стоят спиной к Фрэнку и друг к другу.

Особых подробностей о семейной жизни в статье не приводилось. Фрэнк просто сообщил интервьюеру, что Александра подает большие надежды на деловом поприще и успела сделать себе имя в кругах манхэттенских риелторов. И что он возлагает большие надежды на Софию как на талантливую художницу. Мол, он знает, что его девочки сами найдут свой путь в жизни – умом их Господь не обидел, и обе одаренные шахматистки, пусть даже теперь и не выступают на турнирах.

Кейт почитала еще немного, но так и не смогла найти ничего, что говорило бы о первой жене Фрэнка – матери Софии и Александры. Хизер была его второй женой, но она тоже умерла. Как и когда, нигде не упоминалось. Ясно было одно: Хизер была слишком молода, чтобы быть матерью двух взрослых дочерей.

Кейт закрыла папку, зевнула, а затем положила ее обратно на коврик под ногами. От тепла ее клонило в сон. Вытащив телефон, она заглянула в «Твиттер». Шум и ярость, как выразился бы Шекспир [7] … Иногда ее уже тошнило от всего этого. Она закрыла приложение, откинула голову на спинку теплого сиденья и задумалась над тем, когда же мир успел настолько сойти с ума.

7

Выражение «шум и ярость» больше известно по одноименному роману американского писателя У. Фолкнера (1897–1962), хотя это цитата из «Макбета»: «Жизнь – это история, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но лишенная всякого смысла».

ТУК-ТУК-ТУК!

Кейт резко проснулась, на миг растерявшись и не понимая, где находится и что вообще происходит. При включенном обогревателе она, видать, задремала, но вот насколько надолго? Покосившись вправо, Кейт увидела Скотта, стучащего костяшками пальцев по пассажирскому стеклу. Стряхнув с себя остатки сна, она распахнула дверцу и выбралась из машины.

– Не перетрудилась? – поинтересовался Скотт.

Кейт открыла было рот для какого-нибудь остроумного ответа, но он перебил ее: