Пятерка

— Да, помню.

Тру кивнул. На виске у него бился пульс.

— Ты бывал на войне?

— Нет.

— А в армии? Служил стране когда-нибудь?

— Стране? — Голос Кочевника будто ощетинился. — Это как? Подставить себя под нож, чтобы подрядчик заколотил большие бабки, а на Уолл-стрит поднялись акции производителей флагов?

Тру поднял взгляд на Кочевника, и глаза у него были печальные.

— Ты вообще ни во что не веришь? — Он повторил вопрос, обращаясь ко всем: — Неужто никто из вас не верит в призыв более высокий, чем… чем то, что вы делаете?

— Более высокий? — переспросил Терри. — В Бога я верю, если ты об этом…

— Я о службе стране, — подчеркнул Тру. — О битве за свободу. Не только здесь, но во всем мире. — Он не сводил глаз с Кочевника. Может быть, голова еще несколько шумела после виски, но это надо высказать. — Можешь что хочешь говорить про Джереми Петта, и я не стану оправдывать то, что он сделал, но этот парень… этот морпех служил стране, не щадя своих сил, и что бы он ни сделал и ни собрался сделать, нельзя назвать совсем плохим человека, который не стал Белым Танком.

— Белым Танком? Это что значит? — нахмурилась Ариэль.

— Военный термин. Солдат, бросивший раненого товарища на поле боя. На самом деле по первым буквам… — Этого слова он не мог сказать. — Гадский Трус.

Вот это Кочевника поразило. Просто треснуло по черепу. «Наш сержант», — сказала Берк.

— Ты нам не говорил, где ты служил копом до того, как пошел в ФБР. — Голос Кочевника прозвучал сипло. — Ты был в армии?

Тру не отвел глаз:

— Военная полиция. Корпус морской пехоты США.

Он ушел в армию сразу после колледжа, зная, что опыт работы в военной полиции поможет ему быстрее продвинуться в той работе, которую он себе наметил.

Кочевник сообразил, что к чему, — и остальные одновременно с ним.

— Так дело не в том, чтобы нас спасти. Тебе надо спасти его.

— Именно так, — подтвердил Тру.

— Блин! — едко сказала Берк и наклонилась вперед, переключившись полностью в режим атаки и сцепив зубы. — Так ты надеешься, что он попытается нас убить?

— Строю планы в расчете на это, — поправил ее Тру.

Вот тебе и правда, обернувшаяся ложью.

— Наш дорожный менеджер, — заговорил Кочевник, чувствуя, как в сердце нарастает знакомая злость, — хочет спасти своего парня. Своего слегка сбившегося с пути сумасшедшего морпеха. И какая разница, если надо будет для этого продырявить одного-двух, а то и всех нас? Так, Гомер? [38]

— Не совсем, но близко. — Тру снова уставился на туфли. Любил, когда они начищены до блеска. Вообще любил, чтобы все было аккуратно и подтянуто, но жизнь, к сожалению, имеет привычку устраивать хаос. Он чувствовал, что из всех из них на него с состраданием на лице смотрит только эта девушка. Она ему нравилась. Если честно, ему вообще нравились все эти люди. — Никто не хочет, чтобы пострадал хоть кто-нибудь из вас, — сказал он, не поднимая головы. — Я знал, что Петт мог попытаться вас достать на «Стоун-Черч». Были приняты все возможные меры.

38

Имеется в виду Гомер Пайл, персонаж фильма «Цельнометаллическая оболочка».

— Ага, но какой-то мудак с пистолетом пролез. — Голос Кочевника хлестнул кнутом.

— Все возможные меры, кроме металлодетекторов. Но — да, я надеялся, что он покажется. Что сделает попытку, когда мы остановились на хайвее.

— Господи! — сказала Берк. — Настолько на нас наплевать?

— С той техникой, что у нас есть — которую вы видели и которую не видели, — моим людям нужен был бы единственный выстрел из темноты, чтобы засечь место. Я уже говорил вам, каким хорошим снайпером был Петт. Выстрел в Майка Дэвиса был сделан с прежней точностью, но он не попал с первой попытки. Так ведь?

Тру смотрел, как Чэппи наливает себе стакан. У нее рука слегка дрожала. Он подождал, пока она нальет, и только потом стал говорить дальше. Взгляд Ариэль — он видел ее краем глаза — заставлял его жалеть, что вообще настал этот час.

— Значит, квалификация Петта снизилась, — сказал он. — Очень маловероятно было, что он достигнет цели с первого выстрела, разве что очень повезет или он будет очень близко, чего ему не хотелось. Я считал тогда и считаю сейчас, что если Петт все еще в стране и если он все еще преследует нас и хочет убить кого-либо из вас, то он попытается снова. Где — не важно. Вы можете вернуться в Остин и сказать, что игра закончена, но… это его игра, и он будет решать, кончена она или нет. — Тру повернул взгляд голубых глаз к Кочевнику, который скривился в отвращении. — Но ты совершенно прав, Джон. Мой главный приоритет в этом деле — взять Петта живым и оказать ему всю необходимую помощь. — Он сделал долгую паузу, чтобы Кочевник, да и все они прониклись его словами. — Вот почему здесь я, а не какой-нибудь другой агент из офиса, который морпехом не был. Скажем так: ветераны ищут друг друга. Ради жизни. Или по крайней мере должны искать. То, через что этот парень прошел в Ираке и после увольнения… это трагедия, и я не желаю смотреть на еще одну трагедию — чтобы ему пустили пулю в голову и поволокли как кусок грязи. Потому что он — не кусок грязи.

Тру почувствовал, что лицо у него горит. Может, от виски. Или потому, что он чертовски зол.

— Так, я хочу полной ясности, — сказала Берк. — Ты говоришь, что его жизнь тебе дороже наших? И если он где-то высунется, твои люди не станут стрелять на поражение?

— Мои люди отлично обучены той работе, которой я от них жду, — был ответ. — Я хочу, чтобы он попал в психбольницу, на самое лучшее лечение. А не на кладбище.

— Правительство в действии! — язвительно улыбнулась Чэппи, и глаза у нее стали маленькими. — Хер с ним, с народом!

Она подняла стакан в тосте.

Кочевник допил свой стакан. Интересно, насколько быстра у старика реакция, и уклонится ли он от брошенного в голову стакана?

— Если твои люди увидят Петта до того, как он выстрелит в кого-либо из нас, они не станут пытаться уложить его наповал? У них будет приказ брать его только живым, если до этого дойдет?

— Именно так, — ответил Тру.

Ариэль встала с дивана и отнесла пустой стакан в кухню. Тру старался на нее не смотреть, а она на кухне задержалась.

Комнату заполнило молчание. Точнее, опустошило ее.

— Ты не понимаешь, — начал Тру с разгорающейся искрой гнева в голосе. — Не понимаешь, через что этим ребятам пришлось пройти. Не понимаешь, что им пришлось увидеть. Не можешь понять, потому что живешь на всем готовом. Все у тебя есть. Тебе никогда не приходилось драться за что-то такое, за что стоит умирать? Приходилось или нет? Отвечай!

— А кто решает, что стоит, а что нет? — отпарировал Кочевник. — Ты? Президент? Какой-нибудь корпоративный босс, решивший возвести мегамолл и мегаплекс посреди Багдада? Кто?

— Видишь? — Тру улыбнулся криво, но щеки у него горели. — До тебя не дошло. Есть такие вещи — свобода, например, — за которые стоит погибать, даже если ты думаешь иначе. Если люди отвернутся от своего долга, что с ними станется?

— Из них многие, — ответил Терри, — останутся в живых.

— Сидеть тут и не быть обязанным ничего делать — это легко. От тебя никто ничего не требует — сиди и бери. — Тру едва не встал и не прервал этот разговор, потому что получался он очень беспорядочный и бесцельный, но одну вещь еще он должен был сказать, важную вещь, которую надо, чтобы услышали Джон Чарльз и остальные, хотят они это слышать или нет. Он знал, что Ариэль стоит в кухне у двери. И хорошо, ей тоже надо это слышать. — Чего вы не понимаете и никогда не поймете — это что эти люди воюют за вас, — сказал он. — За ваше будущее.