Пятицарствие Авесты

— подставь другую. Или вот: богатому труднее попасть в рай, чем верблюду пройти

через игольное ушко. Кто сейчас помнит об этом? Христианство было гонимо в первые

века своего существования, пока избранные не поняли, что оно давало возможность

для правовой реабилитации индивидуализма. Первобытные религии — варварские

религии — допускали помимо рабовладельческих демократий и тоталитарную власть,

но только тогда, когда господствующая религия имела сильное верховное божество.

Политеизм никогда не способствовал монархии, и лишь возникновение христианства, а

в общем плане — монотеизма привело в итоге к монархическому общественному

устройству. Христианство, проповедуя строгую иерархию в своей мифологии,

единственный непререкаемый авторитет в своей основе, давало повод для реализации

индивидуализма в человеческом обществе до абсолютного предела, что и привело к

повсеместному становлению абсолютизма в государственном устройстве. Падение

монархий, впрочем, не привело к исчезновению индивидуализма, и он остался главной

чертой общественной жизни. Так что ваши попытки борьбы с ним просто бесполезны.

— И, как я понимаю, это значит: пусть живут и здравствуют убийцы, насильники,

грабители, воры, взяточники и прочая, в том числе и ницшеанствующая, социальная

мразь? Да у тебя, я вижу, целая философская система, не противно жить с такой

мерзостью в душе? Нет лишь одного — порядочности, а человек непорядочный — это

дерьмо. Однако нам пора расставаться.

Виктор взял свитер, висевший на спинке дивана, и начал заворачивать в него ствол

пистолета, заметив, что в лице противника мелькнул страх.

— Что вы собираетесь делать? — торопливо сказал тот. — Учтите, вам не удастся

уйти от ответственности! Возможно, сюда уже спешат мои люди: я должен был

позвонить своему шофёру.

2бЗ

Заворачивая пистолет, чтобы заглушить звук выстрела, и вынуяеденный следить за

пленником, Виктор не услышал, как открылась входная дверь в квартиру и в комнату

вошла Светлана. Оглянувшись, он вздрогнул; оторопел и пленник, всё так же сидя в

кресле.

— Света?! — воскликнул Виктор изумлённо.

— Ты?! — одновременно выдохнул пленник.

— Родной мой! — обратилась она к Виктору. — Зачем ты здесь?!

— Он убил Колычева, моего друга. Но как ты догадалась?.. — спросил было, но

понял, что вопрос был неправильный и поправился: — Как я понимаю, это твой

бывший муж?

— Я просто её муж, и не бывший, а настоящий, — отвечал пленник.

— Павел, ты уже не раз слышал, что я ушла от тебя, что люблю другого, что подала

на развод. И просила тебя не приближаться ко мне, — говорила она, видя, что тот встал

с кресла и направляется к ней. — А теперь, в дополнение к тем махинациям, к которым

причастен, ты стал ещё и убийцей?!

— А ну-ка сесть! — твёрдо сказал Виктор, вытряхнув пистолет из свитера.

Тот нехотя вернулся в кресло.

— Пойдём отсюда, пожалуйста! — просила умоляюще Светлана. — Не пачкай себя

этой кровью!.. Не оставляй меня сейчас, когда нам так хорошо!

— Так это ты — друг Колычева, это тебя чуть не убили наши ребята? —

проговорил Павел. — Жаль, что не убили! — продолжал он, понимая, что ему уже

ничего не грозит.

Светлана, вздрогнув, резко обернулась к нему.

— Вот как?! Значит, ты причастен к тому, что Виктор чуть не погиб?! Я уже

предупреждала тебя, а теперь говорю окончательно: если ты не оставишь нас в покое,

передам материалы о твоих махинациях, которые у меня есть, куда следует. Я уж не

говорю, что их уже получил мой отец. Учти это!

— Такты меня предаёшь?!

— Ты столько раз меня предавал, что мой уход от тебя даже не месть уже, а тем

более не предательство.

— Пойдём, мой родной! — обращалась она к Виктору. — Он больше не сделает

нам вреда.

Они благополучно вышли из дома, и он покорно следовал за любимой, которая вела

его совсем не в ту сторону, куда ему было нужно; однако вскоре понял, куда они шли:

за углом дома стояла машина Михаила.

— Поедем домой, — говорила она, намереваясь сесть.

— Зачем, Света?! — запротестовал Виктор. — Отпусти Михаила, у меня здесь своя

машина.

— Ну хорошо, поедем на ней, — согласилась она и попрощалась с Михаилом,

поблагодарив его за что-то.

Она отошла в сторону, а Виктор, протянув пакет Михаилу, сказал ему, дав знак

молчать:

— Возьми, пожалуйста, мои вещи до завтра.

Попрощавшись, он взял под руку Светлану и повёл её к

стоянке своей машины. Она молчала всю дорогу, а войдя в квартиру и раздевшись,

упала в постель и безудержно разрыдалась, словно ребёнок, не говоря ни слова.

Виктор, не зная, что предпринять, лишь потерянно стоял около кровати, пока не

решился, присев рядом, дотронуться до неё.

— Света, любимая, успокойся! — нежно гладил он её по голове. — Ну ударь меня,

если хочешь, только не плачь!

2бЗ

Продолжая всхлипывать, она села на постели и, обняв, прильнула к нему.

— Как ты мог?! — говорила негромко. — Как ты мог бросить меня?! — Неужели

ты не думал, что, идя к нему, ты уходишь от меня? Тебя бы посадили! А как же я?! Я

уже не смогу жить без тебя!

Она снова заплакала, а Виктор подумал о том, насколько безвыходной была

ситуация, в которой он оказался полчаса назад.

— Ну всё! — говорил он. — Прости! Прости меня! — хотя и сам толком не

понимал — за что.

Наконец успокоившись и прижавшись к его груди, Светлана сказала:

— Если бы не Михаил, мы бы потеряли друг друга.

— Михаил?! — спросил он удивлённо.