Пятничная я. Умереть, чтобы жить

А еще хихикающие подружки растрепали, что если эльф переспит с человеческой женщиной, то у нее вполне может родиться ребенок-половинчик. А вот у эльфиек от человеческих мужчин детей не бывает никогда. Без исключений и вариантов. Это заставило крепко призадуматься. Зачем пресветлому дору Несланду — будущему супругу юной фьорнэ Моберг — жена, не способная родить наследников?.. Желая перепроверить информацию, Янис-Эль поинтересовалась этим у Марики, и магесса все подтвердила. Эльфийки действительно не могли понести от человеческих мужчин.

Впрочем, когда в гости к дочери пришел Густав Ноймайер, конечно, говорили уже совсем о другом. Старый оружейник все больше о своем бизнесе, Марика о каких-то коллизиях в Совете магов… Все это Янис-Эль было мало интересно. Магесса приметила это и спросила о том, как у Янис-Эль идут дела в Академии.

Слушая тоскливые подвывания юной фьорнэ, мастер Ноймайер только качал головой и осуждающе сопел, логично указывая Янис-Эль на то, что армия — армией и война — войной, но и в обычной жизни ей учение тоже сильно пригодится. Ведь вопросы снабжения большого хозяйства, в котором полно слуг, да плюс гарнизон и постоянно наезжающие гости, по сути, мало чем отличаются от вопросов обеспечения армии провиантом и амуницией. И не важно о чем речь — о человеческом жилище из камня и кирпича или эльфийском столбовом дереве-доме. Те же подсчеты, то же планирование и неизбежное общение с поставщиками, которые вечно норовят обмануть… Янис-Эль уныло кивала — спорить с этими доводами было трудно.

— Ладно, — старый оружейник махнул рукой. — Этот ваш «препод», как ты говоришь, мэтр Викстрём мне кое-что уже довольно давно должен. Поговорю с ним, чтобы он к тебе сильно-то не цеплялся, девочка. Но уж и ты меня не подведи — дальше учись как положено. А то не посмотрю, что благородная фьорнэ, да еще и магичка — выпорю так, что драконовы боги заплачут от жалости.

Янис-Эль, вспомнив собственные воспитательные приемы, засмеялась и поклялась самой страшной клятвой, которую знала, что будет стараться изо всех сил и упущенное наверстает. За разговорами засиделись. Так что в корпус курсантского общежития Янис-Эль вернулась уже по тот бок ночи. Усталой, но довольной.

Коридоры были пусты. Янис-Эль сходила умыться и, вздыхая, поплелась к своей комнате. И только благодаря могильной тишине в здании не оказалась в крайне неловкой ситуации. Первое, что она услышала, уже взявшись за ручку двери, был… шлепок. Полновесный такой шлепок раскрытой ладони по голой заднице, а после легкий вскрик.

Редкая малолетняя хулиганка, воспитанная в строгости и по старым дедовским заветам, даже став взрослой, сможет спутать этот звук с чем-то другим. Саша Иртеньева хулиганила в детстве часто, а воспитывалась по старинке и потому сразу смекнула, что это все может означать. Но кто проводит экзекуцию? Янис-Эль включила свой внутренний радар: в комнате находились двое и были они близко друг к другу… Даже слишком близко… Так что вывод напрашивался всего один: любящий муж к Джоанне все-таки прибыл и теперь лупцует ее непонятно за что. Вот ведь!

Остро захотелось вмешаться. Чувство справедливости заскреблось в душе, выдираясь наружу, в действия. Янис-Эль потянула створку на себя и приникла глазом к образовавшейся щели. Первое, что она увидела — был розовеющий голый зад Джо, выставленный вверх. Соседка Янис-Эль в задранной форменной юбке и спущенных до коленок панталончиках была как десятилетняя соплюшка перекинута через колени какого-то лысого типа. Впрочем, мужик этот оказался таким здоровенным, что Джоанна, которая была, в отличие от самой Янис-Эль, вполне рослой и крепкой девушкой, неуместно у него на коленях не выглядела — словно и правда была непослушным ребенком, которого учил жизни строгий отец. Вот только у детей от папиных шлепков выражение лица таким довольным и, черт его дери, возбужденным никогда не бывает… Джоанне что, все это… нравится?!

Янис-Эль сглотнула и перевела взгляд на предполагаемого мужа своей соседки по комнате. Как там его? Оки? Рожа у мужика была откровенно бандитской — то ли лысая, то ли бритая башка, бородища (надо признать ухоженная), глазки-буравчики, нос — картошкой. Странно, но все это почему-то показалось Янис-Эль знакомым. Где-то она этого типа уже видела. Но где?

Тем временем Оки (если, конечно, это был он) вновь размахнулся и припечатал зад Джоанны ладонью. Ягодицы дрогнули, Джо ойкнула.

— Ну, говори мне теперь, за что я тебя вынужден лупить, душа моя?

— За то, что я сама, первой, не сообщила тебе.

— А я ведь просил. И ты обещала. А я в ответ сказал, что выпорю, если надумаешь врать.

Ладонь Оки вновь встретилась с мягкими полусферами Джоанниной задницы, и она вновь тихо ойкнула, а после громко возмутилась.

— Но я же не врала! Я просто не хотела, чтобы ты сюда явился и всех поставил на уши. Я вообще не хочу, чтобы тут узнали мою настоящую фамилию, Оки. Ну что ты не понимаешь? Ты и так носишься со мной, как курица с яйцом. Что я тебе — ребенок, в конце концов? Может уже хватит?!

Джоанна возмущенно завозилась, пытаясь сползти с коленей мужа, но тот придавил ее спину широкой тяжелой рукой. Потом она скользнула ниже, к ягодицам, на которых явственно проступали красные отпечатки, и нежно огладила их. Джоанна замерла.

— Хватит… Хватит ей! И как теперь «хватит», если у меня после такого вот воспитания в штанах все разве что не дымится? — Оки возмущенно сопнул носом и снова погладил Джоанну, на этот раз скользнув пальцами ей между ног.

Джоанна заелозила и задышала тяжелее. Оки усмехнулся.

— Соскучилась? Хочешь?

— Да.

— А соседка твоя остроухая явится?

— Мы быстренько. Пожалуйста, Оки…

— Ты знаешь, негодница, что это самое что ни на есть настоящее извращение? Я тебя лупцую, а ты в результате возбуждаешься…

— Дурак здоровенный! — Джо опять забрыкалась, стремясь освободиться, но Янис-Эль, глядя на все со стороны, отчетливо видела, что это лишь еще одна часть игры: лицо Джоанны было до крайности довольным, а никак не возмущенным.

Оки усмехнулся и опять вернулся к своим действиям. Процесс ему явно нравился. Как, впрочем, и Джоанне. Она дышала тяжело, двигала бедрами навстречу ласкам мужа и постоянно облизывала раскрасневшиеся губы.

Янис-Эль прикусила кулак, чтобы не издать ни звука. Остро хотелось сунуть руку в штаны и приласкать себя там, между ног, но это было бы уже окончательным извратом. Как это? Вуайеризм, кажется? А если еще к тому же один извращенец — вуайерист — наблюдает за двумя другими, которые играются в садо-мазо, то это как позиционировать? Следовало взять себя в руки… Эээ… В другом смысле. За шиворот, например. Взять и увести от этой двери… ну хоть в купальни. Да. И уже там… Ох!

Джоанна наконец-то вывернулась из рук мужа и, встав перед ним на колени, потянулась к его ширинке. Оки не возражал, а, напротив, откинулся на спинку стула, на котором сидел, сверху вниз глядя на действия своей жены. Впрочем, играть в эти игры Оки ей долго не позволил. «Терпения не хватило!» — поняла Янис-Эль, наблюдая за тем, как решительно супруг поднял Джоанну на ноги, буквально выдрал из одежды, а после повернул к себе лицом и усадил верхом к себе на колени.

— Прости, маленькая. Я, как и всегда, слишком большой для тебя…

— Люблю тебя, — перебила Джо и начала двигаться, чуть привставая, а после опускаясь на мужа до конца.

Янис-Эль не выдержала и все-таки сунула руку в штаны. Не сказать, что в прошлой жизни она была такой уж большой поклонницей порнухи. Но увиденное сейчас через щелочку в двери, порнухой и не было. Эти двое занимались любовью, горели в общей страсти, и это было так прекрасно и так возбуждающе! Это был Акт Любви. И иначе как с большой буквы раскрасневшаяся Янис-Эль назвать подсмотренное не могла.