Пятничная я. Умереть, чтобы жить

— Отдыхай, я пойду, — Эйсон поднялся.

— Нет, — капризно возразила Янис-Эль и сама почувствовала, что на этот раз получилось искренне. Видимо, потому что все на самом деле так и было.

Оставаться одной не хотелось. И даже присутствие маленьких кадехо не спасало. Рядом нужен был человек. В точности так, как у капитана Александры Иртеньевой обычно и бывало после боя, когда позади осталась опасность, которая едва не стоила жизни. В очередной раз ухватив Эйсона за руку, Янис-Эль подтянула его к краю кровати.

— Полежи со мной. Тошно что-то на душе.

Эйсон помедлил, а потом начал молча раздеваться. Оставив на себе одни подштанники, он осторожно забрался на кровать и улегся поверх одеяла.

— Не дури, — проворчала Янис-Эль. — Или так уж противно прикасаться?

Эйсон вздохнул и залез в теплую глубину, прижавшись к Янис-Эль со спины и неловко обняв ее одной рукой поперек живота. Критически следившие за его действиями щенки тем не менее на удивление спокойно позволили ему сделать это и сразу после угомонились сами, опять улегшись на другой стороне кровати в уже знакомую позу — смешно вытянув задние лапки. И стало… хорошо. Тепло, покойно** и правильно. Янис-Эль улыбнулась, потерлась щекой о подушку, поудобнее устраивая ухо, потом вспомнила, что неплохо бы загасить свечу, но та стояла далеко, а тревожить так удачно сложившую конструкцию из тел совсем не хотелось. Черт. А может?.. Янис-Эль сосредоточилась, уставившись на зыбкий огонек. Он дрогнул… Пламя колыхнулось раз, другой, щенки подняли головы и натопырили ушки… И тут стало темно.

«Все-таки что-то в этой магии есть!» — решила Янис-Эль, положила свою ладонь поверх руки Эйсона и закрыла глаза.

Снилось ей что-то мутное. Куда-то она бежала, кто-то за ней гнался и при этом кричал: «Мышь! Мышь!» А потом Янис-Эль куда-то провалилась и оказалась нос к носу с чертом.

— Давно не виделись, — с ленцой сообщил тот и почесал свое волосатое пузцо.

— Век бы тебя, сволочь рогатая, не видать, — сварливо ответила Янис-Эль, но почему-то вместо слов у нее изо рта вырвался один лишь писк.

— А все потому, что ты даже помереть нормально, как все люди, не можешь. До чего дошло? Уж очередь из желающих угробить стоит!

— Укушу! — пропищала Янис-Эль и направилась к черту.

— За копыто? — презрительно вопросил тот и оттопырил губу. — Давно говорил я ангелу — измельчали людишки, так измельчали…

Вконец озлобившаяся Янис-Эль разбежалась и подпрыгнула, вцепившись мелкими острыми зубками черту прямо в его розовые яички. Точнее — в правое, которое висело чуть ниже. Черт заорал срывающимся фальцетом, на его крик примчался ангел и остолбенел, глядя на то, как его волосатый и рогатый приятель скачет, растопыривая коленки и приседая, а у него между ног висит что-то серое с выпученными глазками.

— На чужой каравай рот не разевай! — патетически выкрикнул ангел и обеими руками обхватил мышиное тельце Янис-Эль.

— Оторвешь! — еще громче заголосил черт.

Янис-Эль, растянутая между правым яйцом черта, которое она выпускать из зубов не хотела уже из чистого упрямства, и потными руками ангела, взволнованного судьбой причиндалов его подельника, молчала и только еще больше таращилась. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Янис-Эль вдруг не обернулась собой. Держать черта зубами за столь интимное место тут же стало противно, и она все прикушенное в мышиной запальчивости с отвращением выплюнула. Ангел отскочил от нее сам, по всей видимости, опасаясь за себя — с мышью сражаться было не так страшно, как с бывшим капитаном спецназа.

— Сволочи, — горестно сказала Янис-Эль и полезла пальцами в рот — между зубов застрял волосок. — Что ж вы делаете-то со мной?

— Мы? — взвыл черт, сжимая в ладошках пострадавшую мотню. — Мы?! Мало того, что ты мне хвост сломала и в зад трахнула, так еще и яйца чуть не отгрызла! А после еще имеешь наглость спрашивать — что МЫ с тобой делаем?!

— А кто, если не вы?! — Янис-Эль вскочила на ноги и выплюнула еще один чертов в прямом смысле этого слова волосок, на этот раз прилипший к языку. — И вообще — мы квиты. Я тебе хвост, а вы мне жизнь сломали.

— О как! — вновь возмутился черт. — Запричитала! Иди давай отсюда. Чего приперлась-то? У нее муж в постели совсем нетраханный лежит, а она тут чужие яйца в рот тянет! — черт подскочил к Янис-Эль, та инстинктивно шарахнулась, но все равно услышала конфузливый шепот. — А я их, между прочим, уже недели две не мыл.

— Твою мать! — взвыла Янис-Эль… и проснулась.

В комнате было светло. Щенков кадехо ни в постели, ни в комнате не наблюдалось, хотя дверь была по-прежнему плотно прикрыта. Впрочем, думать об этой странности оказалось сложно. И в первую очередь потому, что рядом сонно шевельнулся Эйсон… Его рука все еще лежала у Янис-Эль на животе, а между половинками ее ягодиц настойчиво вжимался полностью эрегированный член.

Особо обольщаться не стоило. Скорее всего — обычный утренний стояк. Но ситуацией было грех не воспользоваться. Осторожно скинув в сторону одеяло, Янис-Эль извернулась, открывая себе пространство для маневра. Эйсон опять шевельнулся, теперь закидывая руку себе за голову и больше перекатываясь на спину. Стало еще удобнее. Янис-Эль прижмурилась от удовольствия и начала бережно развязывать шнурки, удерживавшие подштанники ее горе-супруга на бедрах, а потом потянула их вниз.

Эйсон был еще красивее, чем Янис-Эль помнилось. Совершенное тело, гладкая, чуть смугловатая кожа, завитки бронзовеющих в свете утреннего солнца волос в паху. Янис-Эль запустила в них пальцы, а после коснулась напряженного члена, лежавшего на животе, вытянувшись почти до пупка. В ответ на прикосновение он дернулся, и на его кончике блеснула капелька влаги.

Усмехнувшись, Янис-Эль сместилась ниже и слизала ее, одновременно вдыхая в себя немного терпкий и теплый запах. Это было… волнительно и очень, просто очень интимно. Янис-Эль устроилась поудобнее, любуясь открывшимся ей видом, и бережно, едва ощутимо провела пальцами по внутренней стороне бедра Эйсона. Тот тихо простонал и немного развел ноги. Улыбнувшись еще более удовлетворенно, она приподнялась и осторожно потянула подштанники супруга ниже. Кожа стройных лодыжек оказалась особенно нежной, и Янис-Эль, избавив Эйсона от одежды, с наслаждением огладила их, почти пощекотала самыми кончиками пальцев. Эйсон вновь длинно вздохнул, и член его дрогнул, приподнимаясь с живота. Эрогенная зона? Здесь?

Янис-Эль качнула головой и опять провела пальцами по косточке на левой щиколотке Эйсона. Тот застонал и развел ноги еще шире. Полная восторга и приятного возбуждения, она огладила напряженный член мужа… И тот вдруг кончил.

Усмехнувшись почти счастливо, Янис-Эль бережно вытерла живот Эйсона подолом своей рубашки, потянулась за одеялом… и напоролась на взгляд проснувшегося горе-супруга.

Пресветлый дор Несланд смотрел ошеломленно, а потом это самое изумление в его взгляде стало сменяться обидой, а затем и гневом.

«Бл-и-ин…» — с тоской подумала Янис-Эль и неуверенно улыбнулась.

— У тебя встал, и я…

— Не на тебя, — отрезал Эйсон и полез из кровати.

Его колотило. Закусив губу, Янис-Эль смотрела, как ее горе-муженек дрожащими руками натянул на себя подштанники, потом подхватил остальную одежду и, громко топая, скрылся в своей комнате, напоследок весомо щелкнув задвижкой.

— Гадство! — рявкнула Янис-Эль и села, обхватив себя руками за согнутые колени.

Поверх разочарования и обиды тут же навалилась боль. Ныли местами сине-фиолетовые ноги. Тянул живот и ломила спина. Болезненно дергали свежесрощенная левая рука и ребра, которые, по всей видимости, целыми после копыт саримов тоже остались далеко не все…