Пятьсот оттенков фэнтези. Оттенок техногенный

«Беги прочь или погибнешь», — прочла я на какой-то старинной картине.

Стоило лишь моргнуть, как надпись исчезла. На картине пировало трое монахов, один из них держал в руках бифштекс, двое других чокались кубками, и, кроме подписи художника, не было никаких букв. Я тогда еще решила, что это какая-то уловка местной гильдии купцов, желающих продать свой товар. В принципе даже удивляться не стоит, что я так жутко ошиблась, в этом мире уж слишком навязчива сфера продаж.

Я сделала несколько шагов и вдруг забыла обо всех купцах всех миров.

Посреди зала возвышался скелет какого-то древнего дракона, ну или, может, не дракона, я не сильна в зоологии. В общем, там возвышался скелет какой-то огромной зверюшки, вокруг него были насыпаны камни, вероятно, для реализма. Вот уж до сих пор не понимаю, почему этот скелет был назван в свитке центром мироздания! Да, наверное, это и не важно.

Важным было то, что один из камней светился, точнее, не светился, а от него словно шли какие-то вибрации. Бесценный артефакт лежал среди прочих булыжников и даже не охранялся. Я узнала его! Вокруг искрились магические потоки, как и было написано в свитке Леонарда. И эту магию я почувствовала! Я, совершенно нечувствительная к любым магическим вмешательствам.

Чтобы дотянуться до него, не нужны были никакие особые способности, которыми славится наша семейка, не нужно было составлять хитроумный план или привлекать сообщников. Можно было просто подойти и взять его!

Предельно просто!

Я стала озираться в поисках ловушки, но не заметила ничего. В том зале не было ни женщин в темно-синих платьях, ни горожан, даже не было камер — неизменной охранной магии этого мира.

Тогда я сделала несколько шагов и взяла в руки этот артефакт-камень. Он казался живым, у меня появилось ощущение, будто я держу в руках не булыжник, а чье-то сердце. Настоящее бьющееся сердце.

И в тот самый момент пол качнулся у меня под ногами. Стены задрожали. Скелет неизвестной зверушки издал ужасающий крик, из его рта вырвалось пламя — я едва успела отскочить и спрятаться за какой-то гигантской вазой.

Только там, в сотрясаемом какими-то чарами зале, спасаясь от пламени, вырывающегося из пасти скелета, я впервые задала себе вопрос: «Кто же похитил этот артефакт у ведьмы?» Раньше меня волновали свиток и злотыши, а тогда я вдруг поняла, что упустила весьма существенную деталь. Похитить артефакт у сильной ведьмы, да еще и переместить его в другой мир мог только кто-то очень могущественный. «И этот кто-то могущественный устроил нехилую магическую ловушку, куда я так здорово вляпалась», — пронеслось в моей голове.

Через распахнутые двери я видела, что в соседнем зале преспокойно расхаживают горожане. Тряска стен и прочие магические угрозы их не затрагивали, в опасности находилась лишь я, схватившая этот камень-артефакт.

Я попыталась пробраться к выходу, но скелет зверушки вновь изрыгнул пламя, преграждающее мне путь. Я вновь отпрыгнула в сторону. А потом отпрыгнула еще и еще, уклоняясь от новых нападок огнедышащего скелета.

Не помню, как долго мне пришлось скакать. Все закончилось так же неожиданно, как и началась. Я, подобно кузнечику, носилась по залу, уворачиваясь от струй огня, как вдруг их не стало. Из пасти скелета (понять, какому животному он принадлежал, я так и не смогла) прекратили вырываться языки пламени.

Стены, пол и потолок вдруг перестали трястись. Все стихло.

Я не стала размышлять над странностями случившегося, просто решила, что произошел какой-то сбой охранной магии. Все закончилось — и замечательно. Свой поступок я даже легкомысленным назвать не могу. Да, я не задумывалась о причинах наступившей тишины, но для того, чтобы заподозрить неладное в такой ситуации, нужно обладать хоть какими-то магическими знаниями. А в тот момент, сколько бы я ни напрягала извилины, все равно не смогла бы понять произошедшее, последствия настигли меня несколько позже. Я схватила с ближайшего пьедестала какую-то шкатулку с надписью «Двенадцатый век нашей эры» и положила камень туда. Шкатулку убрала в сумку. Сквозь плотную кожу, из которой была сшита сумка, не проходили никакие вибрации этого камешка. И направилась прочь.

Три монаха на картине больше не пировали, их головы были повернуты ко мне, в глазах, нарисованных масляной краской, застыло осуждение.

— Этот артефакт принадлежит ведьме Ди-Гнеме! — зачем-то стала оправдываться я перед картиной.

Монахи покачали головами.

— В этот раз я не ворую, а восстанавливаю справедливость, — сказала я, и мне самой сделалось тошно от этих слов. — И нечего на меня пялиться.

Монахи на картине снова вернулись к трапезе: один из них вновь тянул руку к здоровенному бифштексу, двое других чокались серебряными кубками, но что-то случилось с их лицами, на которых теперь отражались гнев, обида, отчаяние.

Я выскочила прочь.

Прежний план связаться с ведьмой сразу же, как только в моих руках окажется артефакт, пришлось изменить, в тот момент мне больше всего хотелось покинуть хранилище истории. С Ди-Гнемой я решила связаться чуть позже.

— Я ждал тебя, как ты и приказала, — ко мне кинулся Серафим, о котором я совершенно забыла. — Я выполнил твой приказ. Я доказал, что люблю тебя.

— Этого мало, — ответила я, пробегая мимо. — Стоять столбом любой может.

— Но что же мне делать? — Серафим помчался за мной.

— Идем! Поможешь обойти занозцев. — Мне казалось, что эти трое могли наколдовать у входа нечто способное испортить мои планы.

— А кто это такие? — спросил Серафим и тут же сам подобрал вполне неплохой ответ: — Я понял, это мои соперники, они тоже пленились твоей красотой и засели, словно заноза в… В общем, они преследуют тебя.

— Ты угадал! — Я поспешила подтвердить его домыслы.

Серафим открыл передо мной массивную дверь, ведущую на улицу. Хотелось бы, конечно, сказать, что он это сделал элегантно, но, увы, его роста и сил хватило лишь на обычное открывание.

Перед нами была удивительно пустая лестница. Трое занозцев находились далеко внизу, все дорожное покрытие вокруг них было изрисовано какими-то магическими символами. Словно дети с мелками, оставленные без присмотра. На наше появление занозцы не обратили внимания, гораздо больше их интересовала луна. Удивительно багровая луна, пульсирующий свет которой отражался на их встревоженных лицах, на стенах домов, на деревьях. Машины, тачки и прочие средства передвижения данного мира притормаживали, из окон высовывались люди. Все они смотрели на небо.

— Никогда не видел такого! — взволнованно пробормотал Серафим. — Прямо как в моем фильме, когда герой узнает о неизбежной гибели.

— И ты туда же! Мне и так уже всяких предупреждений хватило! — возмутилась я.

— Последняя красная вспышка перед закатом цивилизации! — прошептал Серафим. — Вот фраза моего героя. Я несколько часов репетировал ее и теперь могу произнести эти слова с разной эмоциональной окраской, могу трагически, или нежно, или даже обреченно. Вот послушай, как романтично может звучать эта фраза. Любимая, это последняя вспышка перед закатом цивилизации.