Пятьсот оттенков фэнтези. Оттенок техногенный

— Хорошо, — пробормотала я. Золотые монеты не пользуются популярностью в этом мире, вот тетка и злилась. Мне следовало изменить модель поведения. — Нутий Малютик. Все остальное в документах, которые у него дома.

— Вот нет чтобы сразу нормально все рассказать. Дуй домой за документами, — подобрела тетка.

— К нему домой? — от удивления я выпучила глаза. — Так он же где-то у ведьмы Ди-Гнемы живет, в другом мире. Кто меня туда пустит?

— Все ясно, документы у жены. Фамилия жены — Ди-Гнема. Итальянка, что ль? — Тетка делала собственные, совершенно непонятные мне выводы и с любопытством следила за моей реакцией. — А вы с ним — так?

— Мы — так, — уцепилась я за возможность дать более-менее приемлемый ответ. — Я его просто лечиться привезла.

— Ладно, ступай к своему э-мм… слуге, мы сами с его женой свяжемся, но только когда она приедет, чтобы никаких потасовок, — напутствовала меня тетка в уже не белом халате.

Я положила на стол неухоженной тетки три денежные бумажки, раздобытые мною в банке в первый же день. По-моему, я поступила весьма благородно, взамен вытащив у нее из ящика лишь какую-то упаковку с лекарствами.

— Ну что вы, это лишнее, — нахмурилась тетка, быстро запихнув деньги в карман. — Но я все поняла, и его ведьме про вас ничего не скажу.

Я добралась до двери с надписью: «Смотровая». Внутри никого не было. Лишь белые стены, белый шкаф, узкая белая кровать и столик с инструментами. Эти инструменты сильно смахивали на те, что я видела в пыточных башни Ляфет. Сердце мое дрогнуло.

— Девушка, вам чего? — в эту самую смотровую заглянул парень, недавно увезший Нутия.

— Куда вы Нутия дели? — спросила я. — Он еще жив?

— Живехонек, чего ему сделается, — отмахнулся парень. — Врач глянул и сказал сразу на травму катить, в пятую палату.

— Вы чего тут, сдурели? — крикнула я, понимая, что название «больница» дано этому месту неспроста. — Куда ему еще травму, он и так натерпелся. Его вообще-то вылечить надо.

— Отделение травматологии, — и у этого парня еще хватало наглости смотреть на меня так, будто я сошла с ума, — и ортопедии.

Мне чуть худо не сделалось. Более-менее понятно, какие увечья называют «травмой», но вот что такое «ортопедия», даже и думать было боязно.

— Да не переживайте вы так, кровь у него уже взяли, дальше проще будет, — сказал парень.

— Зачем кровь? — ужаснулась я.

— В лабораторию отправить, — пожал плечами парень. — Чтобы знать, как его лечить.

— Так это для обряда лечения? — Я начала догадываться, что в этом странном мире и обряды лечения тоже очень странные.

— Ну да, обычно помогает. Они там пошаманят немного и выдадут нам биохимию с клиникой. Вы поднимитесь на один этаж. Ваш мужчина там, в пятой палате лежит, — напутствовал меня парень.

Даже не став задумываться над обилием новых слов, я пошла наверх и действительно достаточно легко нашла нужную комнату, названную палатой. Нутий в одиночестве лежал там на узенькой кровати и по-прежнему не подавал признаков жизни.

— Ему капельница назначена, — следом за мной в палату заскочила девица в идеально-белом халате, с собой она притащила бутылку с прозрачной жидкостью и какие-то трубочки.

— Угу! — кивнула я, решив, что в странные обряды лечения этого мира лучше не вмешиваться. К тому же и так все понятно, Нутию принесли зелье, которое называется капельницей, наверное, в лаборатории уже чего-то нашаманили.

Я внимательно следила, как ему чем-то перетянули руку и стали тыкать металлической иглой. Игла погнулась пополам.

— Никогда такого не видела! — изумилась девица. — Он качается?

— Нет, — быстро ответила я. — Мы ведем честный образ жизни.

Девица странно на меня посмотрела, поменяла иглу и снова попыталась проколоть Нутию кожу. Эта игла тоже погнулась.

— Придется иглу Дюфо брать, — решила девица.

— Нет! — возмутилась я. Вот так запросто она предлагала мне пойти и обчистить какого-то там Дюфо. Да это же подстава! В нашей гильдии на такие разводы даже дети не попадаются.

— Иначе сами будете капельницу ставить! — возмутилась девица. — Другие иглы об него ломаются.

— И когда же вы предлагаете пойти к этому Дюфо? — ехидно спросила я.

— Никуда ходить не надо, игла у меня с собой. — Она показала иглу толщиной чуть ли не с мой мизинец, очевидно, девица уже без меня обчистила этого Дюфо. А я еще раз осознала, что ничего не понимаю в медицине этого мира.

— Дюфо не против? — спросила я, чтобы не выйти из образа честной девушки.

— Нет, — уверенно ответила она и стала колоть руку Нутия. Эта игла не согнулась, очевидно, иглы у Дюфо были заговоренные, и странная конструкция под названием капельница начала функционировать. — Скоро он придет в себя.

Девица вышла.

Чтобы не терять напрасно времени за ожиданием, я решила связаться с Ди-Гнемой, вопросов к ней накопилось немало. Я достала яблочко с блюдечком и принялась совмещать эти предметы при помощи вращательного заклинания. И ничего. Сколько бы я ни катала яблочко, сколько бы ни бубнила: «Ведьма Ди-Гнема, появись», — поверхность блюдца оставалась поверхностью блюдца, а яблоко — яблоком.

Упс! Неожиданно в блюдце появилось ухмыляющееся лицо моего братика Бруснича, того самого, который для меня овса пожалел.

— Родственник, ты чего там делаешь? — удивилась я.

— На шухере стою. — Рука братца дрогнула, и в блюдце отразился задний план происходящего. Какой-то гоблин самой отвратной наружности, очевидно, новый друг Бруснича, легкими скачками преодолевал поле, за которым стояла телега с сеном.

— Ты теперь на сельскохозяйственной продукции специализируешься?

— Чего?

Я и забыла, с кем общаюсь, с моим братцем надо выражаться подоходчивей, а употреблять словечки, подхваченные мною в этом мире, и вовсе не следует.

— Сено тырите?

— Ага! Потом продадим, — радостно заулыбался Бруснич.

— Лады. — Я не стала вдаваться в тонкости отношений «товар-деньги». Изобретательность Бруснича не поддается никакой логике. Посему я перешла к главной теме. — Ты что у этого блюдца делаешь, я же ведьме звоню?

— Я и сам не врубаюсь, откуда ты в этой тарелке появилась, — пожал плечами Бруснич. — Я ее только утром свистнул. А чего, нормальная тарелка, с засохшими макаронами, а тут вдруг твоя физиономия в ней.