Пыль дорог

Герцог Корелийский почувствовал, как сердце сжала невидимая рука: в карих глазах фавна не было ни малейшего намека на смех.

– Вы мне угрожаете? – прокаркал герцог, чувствуя, как у него пересохло в горле.

– Что вы, – рассмеялся Доран. – И в мыслях не было. Как я могу угрожать столь уважаемому человеку – я ведь не имею никакого отношения к Пиковой гильдии. Считайте это просто предсказанием.

Менестрель появился ближе к полуночи, когда мошенник уже отчаялся. Музыкант, пьяный, как последний брауни, толкнул дверь, при этом ударив трактирщика, решившего запереть на ночь свое заведение. Покачиваясь, как в дикий шторм, Найрид покосился на трактирщика, прижимающего ладонь к кровоточащему носу, и плюхнулся на лавку, чудом не промахнувшись.

– Трактирщик! Вина! – рявкнул он, окидывая пьяным взором комнату.

Хозяин таверны, молодой крепкий тролль, мгновенно забыв о боли, метнулся к стойке, и через мгновение перед загулявшим музыкантом стояли несколько кувшинов и кружка.

Найрид плеснул вино в чашку и отхлебнул.

Каренс мгновенно оказался рядом с ним:

– Что происходит?! Какого черта?!

– А, это ты, – поднял на него пьяный взгляд музыкант.

– Я. И я не пойму, какого черта ты так пьян.

Музыкант только ухмыльнулся:

– Завидуешь? Садись, выпьешь со мною.

Ничего не понимающий мошенник плюхнулся на скамейку напротив и, не особо заморачиваясь поисками кружки, отхлебнул прямо из кувшина:

– Ну?

…Трактирщик, замкнув дверь, давно ушел спать, решив, что ничего ужасного эта парочка не сотворит. Отблески свечи метались по потемневшим от времени стенам, ветер шумел в каминной трубе, под столом валялись пустые бутылки, обмотанные шпагатом, а менестрель все продолжал свой рассказ.

– А потом я их убил, – обыденным голосом закончил он, исподлобья глядя на ошарашенного мошенника.

– Как? У тебя же руки были связаны!

Найрид пьяно ухмыльнулся:

– Ручками. Дар передается от отца к старшему сыну рода Лингур. Дотрагиваешься до существа и говоришь про себя: «Хочу, чтобы у него остановилось сердце». Хороший дар, не правда ли? – Нетрезвый смешок. – Теперь я убийца. Прелестно, да? Менестрель – и вдруг душегуб. Профессиональный. Одним прикосновением – любого. А ведь ты меня боишься, – вдруг поменял он тему разговора. – Боишься. Хочешь, я прикоснусь к твоей ладони и скажу: «Хочу, чтобы у тебя остановилось…»

Мощная оплеуха опрокинула менестреля на пол:

– Ты пьян, – брезгливо обронил Каренс. – Иди проспись.

Новая хмельная ухмылка. А когда музыкант скрылся в своей комнате, мошенник одним глотком осушил стоявшую на столе кружку вина, стараясь на обращать внимания на то, как дрожат руки.

Поутру, когда солнце несмело пробежало по крышам домов и заглянуло в окна, менестрель медленно спустился со второго этажа в общий зал. Голова болела так, словно вчера он выпил не меньше бушеля вина.

К удивлению музыканта, привыкшего, что джокера раньше полудня не поднимешь, тот уже сидел за столиком и, уставившись куда-то вдаль, неспешно цедил из кружки.

– Будешь? – мрачно поинтересовался Каренс, подталкивая к заспанному певцу початую бутылку.

Найриду стало дурно от одного запаха:

– Нет!

– Как хочешь, – пожал плечами мошенник.

Музыкант опустился на соседнюю лавку, провел ладонью по встрепанным после сна волосам, а потом, вопреки недавнему заявлению, отобрал у мошенника кружку и отхлебнул:

– Что я тебе вчера понарассказывал?

– Много чего, – хмыкнул Каренс и, не дожидаясь, пока помрачневший менестрель просчитает все возможные варианты вчерашнего диалога, сообщил: – Хотя в принципе, ничего нового я почти не узнал. В столицу идем или ты решил здесь задержаться?

– Идем, конечно. А где же моя гитара? – расстроенным голосом спросил Найрид.

– В твоей комнате. Я туда отнес.

Менестрель столь поспешно рванулся в свой номер, что чудом не опрокинул стол.

Новое неприятное открытие ждало музыканта, когда он расплачивался с трактирщиком. Отобрав у мошенника деньги, он так и не удосужился вернуть их обратно, а во вчерашнем загуле как-то незаметно все спустил. Осталась лишь пара монет, чтобы заплатить за ночлег да купить еды в дорогу. Мошенник готов был его придушить.

В паре кварталов от городских ворот, у крошечного неприметного дома, собралась целая толпа. Сновали любопытные зеваки, застыли гордыми статуями стражники.

– Что происходит? – протолкался вперед мошенник.

Заинтересованно подпрыгивающий гоблин, пытающийся разглядеть хоть что-то через головы собравшихся, бросил короткий взгляд на пропыленного мужчину и обронил:

– Два трупа нашли.

– Криминальные?

– Да нет, похоже. Ни ранений, ни магии.

Больше задавать вопросов джокер не стал.

Из города путешественники вышли ближе к полудню: пока налоги уплатили (в Корели явно не понимали, что проще собирать с входящих, чем с выходящих), пока через ворота прошли.

До столицы оставалось всего ничего. Мошенник думал, что ближе к рассвету они сделают привал и, отдохнув, двинутся со свежими силами. Но злобный и коварный мастер заявил, что лучше дойти до Алронда сейчас – остановиться ночью в пригороде, а с рассветом пройти через ворота. Тем более что в столице заработать денег с утра будет намного проще.

При упоминании имеющейся экономической проблемы у мошенника возникло подозрение, что менестрель над ним издевается.

На рассвете, стоя перед воротами столицы, музыкант пожал руку приятелю:

– До встречи.

– Ты не пойдешь в город?

– Пока прогуляюсь по пригороду, – поморщился менестрель. – Здесь слушатели не настолько избалованные. А тебе удачи с поисками ученика.

– Отстань ты со своим учеником, – фыркнул мошенник. – У меня его нет и никогда не будет. Делать мне больше нечего, только сопли вытирать.

– Ну-ну, – улыбнулся Найрид. – Таше редко ошибается.

Они расстались утром. А уже ночью… Ночные события вошли в историю Гьерта как самое страшное восстание – Ночь Алого Платка. Ночь, когда погибли очень и очень многие…

Колокольный звон разорвал тишину. Факельные огни ядовитой змейкой бежали по улицам. Женский крик полоснул по ушам острым клинком.

Фавн проверил навесной замок на дверях библиотеки и медленно пошел по темным коридорам. Окна защищены мощными заклинаниями, двери не вышибет даже огр.