Пыль дорог

Парень словно и не заметил, что к нему обратились на «ты».

– Боже мой, куда катится мир… – Фальшивый вздох пики был слышен, наверное, на другой улице.

И вот почему-то именно эти слова больно задели Эсме.

– А что тебе не нравится? – не выдержала она. – Каждый зарабатывает как может. А мне еще сестер кормить. Зато на моих руках крови нет.

Последняя фраза явно не понравилась квартерону.

– Ты ведь не выше семерки, да? – осторожно поинтересовался он, зачем-то взвешивая на ладони невесть откуда появившийся кинжал.

Девушка сглотнула комок, застрявший в горле. На мгновение ей захотелось заявить, что она как минимум бубновая королева.

– Я не состою в гильдии, – с трудом выдавила она.

– Однако, – неопределенно протянул убийца, задумчиво проводя пальцем по блестящему лезвию. – А что же так?

Может, Эсме и могла бы ответить вежливо, но нервы были на пределе:

– Да ты знаешь, какие там взносы? – взвилась она.

– Две медянки для начинающих, – пожал плечами квартерон. – И пять – вступительный. Неужели так трудно собрать?

– Откуда ты вылез? – Кажется, на ее крик должна была сбежаться половина населения этого всеми богами забытого городка, но никто даже не выглянул. – А семь сребреников не хочешь? И вступительный – злотый!

Квартерон тихо присвистнул и даже удивился:

– Ты ничего не перепутала? В Алронде именно такие расценки.

– Извините, но у нас не Алронд, – язвительно скривилась девушка.

И не заметить это, кажется, очень трудно.

Неизвестно, до чего мог дойти этот разговор – может, собеседница и довела бы убийцу до того, что он просто перерезал бы ей горло, – но квартерон неожиданно рванулся к ней и резко толкнул в сторону.

Падая, девушка больно ударилась о землю:

– Какого черта?.. – Слова застряли у нее в горле: юноша валялся на земле, и сейчас ему было явно хуже, чем ей, – в его спине торчало оперенное древко болта.

По крайней мере одну из сестер Миисарт, Инге, в Дайхасе считали ведьмой. Нет, то, что магических способностей у нее не было, мог сказать любой горожанин: в противном случае, девушку уже давно забрали бы эмиссары если не императора, то герцога Корелийского точно – власти всегда нужны стоящие волшебники, – а вот тот факт, что старшая Миисарт прекрасно разбирается в травах и грибах, как средствах лечения самых разных болезней, наводил на определенные размышления. Впрочем, о матери ее, Агде, тоже ходили подобные слухи, но это совсем не мешало старухе жить на широкую ногу и содержать трех дочек: слухи о том, что две из них – подкидыши, отметались на корню. Ну и что, что одна на четверть темная эльфийка, вторая – лесная, а третья – и вовсе тренти? Все три квартеронки – смуглые, темноволосые, похожие друг на друга и вообще неразлейвода, так какая разница, родные они сестры или сводные?

Инге, одна из сестер, перебирала собранные травы, когда дверь их небольшого домика распахнулась и в сени ввалились трое. И если одной из прибывших была Эсме, то почему она волочет на себе какого-то парня? Да и заглянувшего следом за этой странной парочкой офицера городской стражи Инге совершенно не жаждала увидеть!

– Эсме, что происходит… – начала лекарка, поспешно захлопывая ящик трюмо: налюбовалась на его содержимое – и хватит. Потом еще посмотрит.

Договорить ей не дали:

– Инге, сестренка, ты уже дома? А я думала, до сих пор травы собираешь. – Эсме тараторила с такой скоростью, что травница не успевала вставить ни слова. – Представляешь, нашла я своего муженька! – Девушка ткнула кулаком в бок повисшего на ней парня, раздалось какое-то невнятное бормотание. Пьян он, что ли? Следующие слова подтвердили опасения Инге. – Представляешь, напился, как скотина, лыка не вяжет! Правильно мама говорила, от этих темных эльфов добра не жди – любят гульнуть на стороне. Напьются, как свиньи… Ой, офицер, это я не о вас! – Даже в полумраке комнаты было видно, как покраснел сопровождающий парочку остроухий полукровка.

На миг Эсме запнулась, подбирая слова, и Инге смогла влезть в ее монолог:

– Подожди-подожди, я не поняла. Какой муж? Кто напился?

– Да муженек же мой! Эта ж скотина уже второй день дома не появляется! Нашла я его, понимаешь? – Эсме сделала ударение на последних словах.

Инге хотела было возмутиться, что она не понимает абсолютно ничего, но натолкнулась на ледяной взгляд сестры, увидела, что офицер-полукровка настороженно нахмурился, и расплылась в улыбке:

– Все-все! Ну конечно же! Извини: забегалась, заработалась. Офицер, все в порядке, спасибо, что сестренку проводили до дома.

Стражник окинул насупленным взглядом комнату, выдержанную в классическом стиле «Ведьма злая, престарелая»: на стенах висят пучки трав, в дальнем углу притаился лошадиный череп, на грубо сбитом столе едва теплится полдесятка почти растаявших свечей, на узкой лавке свернулся калачиком черный, едва заметный в темноте кот – и на всякий случай уточнил:

– Вы уверены, что все в порядке?

– Конечно! – в один голос заверили его сестры. – А с этим пьянчугой мы сами разберемся.

Но стоило двери за стражником закрыться, как разъяренная Инге развернулась к сестре:

– Может, объяснишь мне, что происходит? Что за пропойцу ты домой притащила? И замуж за него еще успела выйти?

Вот только ответа она так и не получила: Эсме, с трудом поддерживая своего спутника, шагнула к лавке и уронила его прямо на скамью, чудом не придавив спящего кота – тот в последний момент успел шарахнуться в сторону с отчаянным мявом.

– Помоги, – тихо выдохнула Эсме, и Инге с ужасом разглядела, что темное платье сестры все в крови.

Инге раньше никогда не занималась серьезными ранами. Одно дело – прикладывать подорожник на разбитые коленки сестер, и совсем другое – разбираться, что же произошло с притащенным Эсме парнем.

Торчащий в плече арбалетный болт, чуть прикрытый плащом, был обломан у самой кожи. В ответ на злобный взгляд травницы ее сестра стушевалась и тихо выдохнула:

– Мне же надо было его как-то до дома довести. А с такой палкой в плече…

– Обломала ты его как? – не выдержала лекарка. – Он же толстый!

– Не знаю, – хлюпнула носом Эсме, пристыженно опуская глаза.

Разбираться, кого и почему притащила сестра, сейчас было бы бессмысленно. Инге вздохнула и принялась расстегивать колет на раненом. Никаких признаков жизни тот не подавал.

– Других ран у него нет? – спросила Инге.

– Да вроде не жаловался, – тоскливо вздохнула Эсме.

Пытаться снять колет и рубаху с пострадавшего было бы бесполезно – слишком неудобно он лежал. Все, что удалось Инге, это повернуть его на бок и осторожно оттянуть материал, пытаясь рассмотреть рану. Плотная ткань пропиталась кровью и прилипла к телу. Белоснежная рубашка с кружевным воротником – и того хуже: разорванная материя обвисла бахромой, странным образом намоталась на обломок болта. Выкручивать его, что ли, пытались?

Травница осторожно прикоснулась к торчащему из тела куску дерева. Как его извлечь, она пока плохо представляла.

– Принеси корпию, чистую ткань и воду, – нетерпеливо бросила она через плечо.

– Где я воду ночью возьму? – возмутилась Эсме.

– Мужчин домой приводишь, будь добра за ними ухаживать, – отрезала сестра.

Девушка замолчала, возмущенная столь резким замечанием, а потом неслышно отступила в сторону. Через несколько минут она стояла подле лавки, держа в руках то, что потребовала Инге.