Пыльная зима (сборник)

– Так, б… попутная, – выразился парень.

– Вечно ты ругаешься.

– Ну иди цветы ему поднеси. Поцелуй его. Или вообще ехай с ним. Валяй.

– Как хочешь, а я его обожаю. В смысле голоса, конечно.

Хотя эстрадники издали определили, что жрать и пить нечего, они все же приблизились к прилавку, чтобы уже вблизи увидеть, что жрать и пить действительно нечего.

– Хоть ситра дай, тетенька! – сказал один.

– А пива не надо, дяденька? – обиделась молодая продавщица. Пусть и дебеловатая не по летам – ну так что ж?

Неделин, когда случалось, не без удовольствия слушал и смотрел по телевизору певца Субтеева, всегда сожалея, что тот глуповат, да и песни глупы, причем глупость текста, музыки и самого исполнения часто просто самоотверженная. Не имея голоса, Неделин любил иногда мурлыкать под нос что-нибудь легкое, а бывало, и классику, романс какой-нибудь, изредка ему удавалось спеть громко и от души – когда, например, никого не было дома, а он чистил пылесосом старый плешивый палас, пылесос выл, как реактивный самолет, а Неделин сладко кричал: «Вот мчится тройка почтова-а-а-я-а…» – и из-за шума пылесоса свой голос казался даже неплохим.

Нет, в певца он, конечно, превратиться не пожелает, да и певец ни в коем случае не захочет стать каким-то там явным бичом, [3] собирающим объедки. Только глянет с презрением. И, будто уже отвечая этому презрительному взгляду (а Субтеев действительно глянул на Неделина), он стал без стеснения собирать объедки с соседних столов.

Рассортировал и хладнокровно продолжил трапезу, поглядев на Субтеева с видом: да, жру отбросы и плевать на всех хотел, и горжусь этим!

3

Так раньше называли бомжей. Расшифровывали: «бывший интеллигентный человек», что не совсем верно. В Сибири, например, «бичевать» означало шляться с места на место, кормясь шальными заработками, любя вольный образ жизни. (Примеч. авт.)

– Пошли, пошли, – сказала пышноволосая брюнетка, спутница Субтеева. – Отправление уже объявили.

– Да? – и Неделин послушно пошел, глядя, как замызганный человек с огрызком капустного пирога в руке закашлялся, заперхал, опуская голову, давясь и перемогаясь.

Они оказались с брюнеткой в купе на двоих. СВ то есть. Комфортно и уютно. Собственно говоря, ничего еще не случилось. Сейчас прибежит Субтеев, закричит, я не буду упираться, спокойно объясню, что от него требуется, и мы безболезненно вернемся каждый на свои места.

Поезд тронулся.

Субтеев все никак не мог прокашляться, содрогался до слез, пытался проглотить что-то застрявшее, кто-то стал колотить его по спине (парень, который с девушкой). Субтеев наконец пришел в себя, вытер слезы.

– Выпей вот, – подставил ему парень стакан с чаем.

– А?

– Выпей, пройдет.

– Да? – Субтеев выпил чай, недоуменно огляделся. – А где?.. – спросил он.

– Ушли, – сказала девушка.

– А я?

Девушка засмеялась.

Субтеев неровной походкой вышел из вокзала на перрон. Увидел отходящий поезд. Побежал. Но когда бежал, увидел свои бегущие ноги и остановился как вкопанный.

– Это что же такое?! – заорал он, перекрывая все шумы и звуки.

– В чем дело? – появился перед ним милиционер.

– От поезда отстал. И вообще…

– Пройдемте.

ГЛАВА 26

А Неделин уехал в поезде, в спальном вагоне, наедине с пышноволосой брюнеткой.

Ну что ж, сказал он себе.

Так тому и быть, сказал он себе.

Судьба, сказал он себе.

– Устала, – сказала брюнетка. – Жутко не высыпаюсь. Не могу спать в вагонах, и все. Нервы лечить надо.

– Лучшее лекарство от бессонницы – это любовь, – сказал Неделин, разглядывая красавицу.

– Это в каком смысле?

– В самом прямом, – хихикнул Неделин.

– Железный человек – сам над собой издеваешься. Я бы так не смогла. Если честно, я бы на твоем месте застрелилась.

– А в чем дело?

– Ладно, брось. Я представляю, как тебе обидно.

– А что?

– Ничего. Хочу спать. Главное паскудство в чем: пока сижу – умираю хочу спать. А лягу – хоть бы черт! Но спать-то надо…

Брюнетка разделась и оказалась образцово-стройной, с изгибами, которые очень взволновали Неделина, правда, волнуясь, он смутно чувствовал какую-то недостаточность.

– Иди ко мне, – сказал Неделин.

– Перестань.

– Иди, говорю.

– Зачем? Сам будешь мучаться и меня мучить. Не школьники же – просто целоваться.

Неделин нетерпеливо повалил ее, стал целовать повсеместно – исполняя, наконец, желания, которые в нем обострились из-за множества неудач, что он претерпел в шкуре жулика Виктора Запальцева.

И лишь когда разделся, он понял, о чем говорила черноволосая женщина.

С ужасом оглядев увечье, он спросил:

– Это как же?

– Не понимаю, зачем так себя растравливать?

– Кошмар…

– Ничего. Медицина развивается. Может, еще придумают что-нибудь. Сердце вон протезное уже ставят. Ничего, Владик, ничего. Успокойся, давай начнем спать.

Она легла, укрылась с головой одеялом, повернулась к стене.

Неделину, естественно, не спалось.

Вот так влип, думал он. Попробуй теперь заставь Субтеева поменяться обратно… Меняться же с кем-то другим – слишком подло… Не нужно волноваться, рано или поздно он сумеет выпутаться. И что страшного, ведь был же он недавно в обличье дряхлого недееспособного старика? Но старик и есть старик: что для старого человека просто огорчительно (а может, и освобождает, наконец, от проклятия пола), то для молодого – несчастье. А почему он знает, что несчастье? Может, Субтеев вполне счастлив своим самозабвенным глупым творчеством? Славой, успехом. А эта женщина кто ему? Жена? Вместе выступают, а заодно – любовница? То есть изображает любовницу, чтобы все думали, что у Субтеева с этим все в порядке? В таком случае она наверняка извлекает выгоду из этого положения, ведь может в любой момент выдать секрет. Бедный Субтеев!

Вдруг Неделину стало по-настоящему жутко. Ему пришло в голову, что его способность превращаться в других, появившаяся так внезапно, может внезапно и прекратиться. И что же тогда? – навечно оставаться ущербным человеком?

Хотя навечно – дурацкое слово. Вечности нет ни для кого из живущих, да и послезавтрашний день – тоже довольно далеко. А вот завтра – вдруг произойдет что-то интересное? Доживем до завтра. Все будет хорошо.

Неделин, утешая себя, представил: вот он на сцене перед многочисленным залом, он покоряет зал, он приводит его в неистовство. Вспомнив одну из песенок Субтеева, он стал напевать ее, радуясь голосу, который достался ему в наследство.

– Ну и дерьмо, – сказала брюнетка. – Я ведь совсем уже спала!

– Я репетирую, – сказал Неделин.

– Идиот.

Выступления – три дня по три концерта в день – должны были состояться в Саратове – в Саратове! – во Дворце спорта «Кристалл». Вникая в разговоры сопровождающей группы, Неделин выяснил, что концерты идут под фонограмму – и пение, и музыка, так что особых хлопот не предвидится.

Родимый Саратов встретил Неделина хмурой слякотной погодой, с вокзала сразу же поехали размещаться в гостиницу «Олимпия».